Откровенный разговор на «непривычную» тему с Олегом ВОЛОДЬКО вывел корреспондента «БН» на формулу состояния души и достоинства человека.
ОДНАЖДЫ пришлось добираться до Минска на попутной машине. С водителем проезжали по территории колхоза имени Суворова (ныне ОАО «Новоселки—Лучай»), что в Поставском районе. Молчавший всю дорогу молодой человек вдруг заговорил: «Я хотел бы вам показать кладбище в Новоселках. Если вы не против — повернем сейчас направо, это километров десять, и вы сами все увидите». Я согласился. Стою на краю дороги, откуда начинается поворот туда, где виднеются кресты, и... (Слово «любуюсь» здесь не подходит.) И размышляю о том, кто все это придумал. Ровная асфальтированная дорога ведет к чугунному забору кладбища, потом она разбегается на маленькие дорожки по кварталам. На могилах — цветы, памятники. Территория поделена на две части: справа вечным сном спят католики, слева — православные. Выходя из «того мира», я спросил у мимо проходящих женщин: «Чья это задумка? Они уважительно ответили: «Володько, наш председатель так предложил. Вместе с людьми Олег Адольфович это и делал. Поклон ему большой от всех нас, живущих в колхозе». Захотелось заехать в контору и поговорить с этим мудрым человеком. Жаль, на месте его не оказалось. ...И вот долгожданная встреча. Мы сидим с ним в уютном деревянном кафе, расположенном возле дороги в Новоселках, и беседуем о его бывшей бурной жизни. 45 лет в сельском хозяйстве, Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета СССР последнего созыва, сейчас на пенсии, есть что вспомнить, но... у меня другой интерес. В кафе заходят проезжающие мимо туристы, что-то покупают, уходят... — Милочка, я вам помогу, не спешите. Золотце мое, осторожно... Сынок, не волнуйся, сейчас официантка придет... Солнышко... Умничка... Деточка... — для каждого посетителя Олег ВОЛОДЬКО находит приятное ласковое слово. — Это же дети наши, — обращается ко мне седовласый Володько. — С ними разговаривать иначе нельзя. Мы должны их жалеть, любить, уважать... — А вы себя уважаете? — неожиданно спросил я у Олега Адольфовича, раскрыв причину нашей встречи. — Поговорим о состоянии души человека и такой важной для каждого из нас категории нравственности, как уважение.
— Ну и вопрос вы задали? — удивился Олег Адольфович. — Сразу на него и не ответишь.
Помолчал, покачал головой и, глядя на меня в упор, утвердительно сказал:
— Во всяком случае, себя не презираю. Не за что!
— А люди вас уважают?
— У каждого человека есть свой взгляд на тот или иной поступок. Каждый рассуждает по-своему. Мнения людей я не стараюсь приглаживать, обобщать. Отношусь весьма индивидуально к каждому конкретному случаю.
— Кого и за что уважаете? Кто может быть примером для вас?
— Дело в том, что за всю сознательную жизнь я ни разу не проехал мимо человека, который куда-то идет по обочине дороги. Всегда подвозил его! Будь-то старуха или школьница. Подвозил и проституток. Мне их жалко.
— За что вы их жалеете?
— За их изломанную судьбу. За то, что мы с вами создали им такие условия, что они вынуждены зарабатывать деньги развратом. Почему мы не создали им нормальные условия для жизни? И не создаем? Задаю этот вопрос и вам, и себе. Хотя мне уже поздно задавать такой вопрос...
— Не соглашусь с вами, Олег Адольфович. Условия создаются для всех равные: закончил молодой человек школу и определяйся — то ли на работу иди, то ли продолжай учебу в вузе, например, то ли еще находи себе какое-либо дело по душе. При чем тут проституция?
— Позволю с вами согласиться. И не согласиться. Если юная девушка обратится к нам за работой, и мы ей скажем: завтра на ферму дояркой, пойдет ли она? Нет, не пойдет...
— Она может не ждать того, что вы ей предложите. Придет и скажет: хочу работать дояркой!
— Нет, не дождетесь! А дождетесь тогда, когда у вас в хозяйстве будет подсобное производство. Работая в каком-либо цеху, выйдет замуж, образуется семья, родит ребенка — и вот тогда она скажет: хочу на ферму.
— Такие примеры у вас есть?
— А как же? И очередь стояла. Люди к нам ехали со всего Советского Союза. Надо к людям относиться по-человечески, с уважением. И они к тебе потянутся. Теперь позвольте еще раз ответить на ваш вопрос: уважаю ли я себя? Допустим, я вас уважаю, но себя в данном случае презираю. Презираю за то, что не достроил дом для престарелых колхозников. И не только презираю, но и ненавижу — за то, что в завеянных снегом деревнях остались старички, с которыми я когда-то работал. Я хотел, очень хотел не остаться в долгу перед людьми. Я реконструировал для них костел для того, чтобы верующие в какой-то степени почувствовали себя людьми.
— Что вам помешало построить дом для престарелых? Не хватало времени? Средств?
— Я ни у кого и никогда ничего для колхоза в долг не брал. Мы все зарабатывали собственными руками. Я все сам искал, ездил в Госснаб, в Госплан: все кабинеты обошел, мне никто ничего не привез.
— Кредиты...
— Я их очень боялся и боюсь. Иногда если брал, то на сырье. Что-то производил, перерабатывал, продавал — и зарабатывал деньги, чтобы сразу же кредиты вернуть.
— Говорят, хорошую поликлинику построили.
— Построил, в ней были радоновые ванны. Единственные в области — в нашем колхозе...
— Олег Адольфович, поговорим о ваших родителях. За что вы их уважали?
— Отец — Адольф Иванович Володько. Мать — Софья Константиновна Урбан. Их сейчас нет. Я благодарен отцу только за то, что он смог подготовить меня к жизни. Уверен, что отец меня жалел не меньше, чем другие родители своих детей. Он меня подготовил к самым жестким испытаниям в жизни. И я перенес все эти испытания.
— Он никогда вас не бил? Не ругал?
— Нет. Он меня учил. Однажды я шел на танцы. Дошел до середины деревни, а она была очень длинная. Он вел корову и сказал мне: «Домой!»
— Почему?
— Задать такой вопрос отцу я не имел права. Пришли домой. Он сказал: «Сними туфли и почисти их не только для людей, но и для себя» (он заметил, что задники у туфлей не почищены). Когда я привел туфли в порядок, отец сказал: «Ты свободен».
— О маме что можете сказать?
— Я благодарен и маме, многому она меня научила. Это трудолюбивейший человек. Именно за трудолюбие уважали люди папу и маму.
— Олег Адольфович, с какого возраста начинается уважение человека к человеку?
— Со школьного. До школы у детей нет серьезной оценки поступков.
— Помогают детям оценивать окружающий мир учителя?
— Меня Господь миловал с учителями. Это были прекрасные, удивительные люди. Вечная им память... Самые лучшие: Романовский Федор Прокофьевич — учитель математики. Добрым словом вспоминаю Зарецкого Абрама Михайловича, Емильштейна Иосифа Исааковича, работников райкома партии Федоренко Алексея Яковлевича, Фатеева Федора Ивановича, Клочкову Валентину Александровну. Это были люди слова!
— Когда начинается уважение человека к человеку, вы рассказали. А когда оно кончается?
— Уважение к человеку кончается тогда, когда он начинает вести себя неподобающим образом. Если всю жизнь ты ему делал добро, но когда с тобой случается беда и он от тебя отворачивается, тогда уважение к нему кончается.
— Думаю, таких людей у вас нет?
— После операции я перенес слишком много физических и моральных страданий. У меня никогда не было мысли о том, что я кому-то не должен помочь — я должен всем помочь, всем обязан это делать. Таково мое кредо. Но когда я вернулся с операции, близкие люди решили меня добить. Они думали, что я уже покойник. Благодарю этих людей: они показали, что в человеке все же живет зверь.
— После этого вы перестали их уважать?
— Нет, они для меня теперь просто не существуют. В то же время много людей проявили себя благодарно. Назову, например, заместителя председателя райисполкома Аллу Эдмундовну Кезик. В той ситуации она оказалась настоящим человеком...
— Олег Адольфович, вы были во многих странах мира. Что можете рассказать о взаимоуважении людей там?
— Впервые за границей я был в Германии в 1975 году. Во Дворце съездов проходила выставка искусств. Там висел «Черный квадрат» Малевича. Все говорят: смотрите, черный квадрат, черный квадрат!.. Я подошел к картине и ничего не понял. А все охали и ахали. Наш руководитель из обкома партии особенно восхищался. Вечером я спросил у него, почему он охал. Партийный работник ответил: если бы я не восхищался картиной — меня перестали бы уважать. Понимаете, мы иногда соблюдаем стадность...
— Кого можно уважать, а кого — нет?
— На этот вопрос ответ у меня простой. Уважать можно того человека, который этого заслуживает, и не уважать того, который этого не заслуживает.
— Если кого-то не уважаете, то за что? Можете рассказать?
— С моей стороны было бы глупо сказать, что я кого-то не уважаю. Как человек уважаю всех, а вот все ли уважают меня — это дело каждого.
— Мы говорим об уважении к людям. А может ли быть уважение ко всему, что нас окружает? К памятникам, например...
— В 1917 году взрывали царские памятники. Ломали их, крошили. Глядя на это, многие говорили — пришли к власти безграмотные люди. Пришли девяностые годы. Подцепили стропы крана за шею Дзержинскому и тоже снесли. Хотя, если иметь чуточку чего-то в мозгах, то делать этого не стоило бы. К памятнику нужно относиться как к источнику культуры. Ведь по сегодняшний день в других странах стоят памятники: кто хочет, тот их почитает, кто не хочет, тот не почитает. Любой памятник — это человеческий труд, это культура.
— Вспомним Японию. Вы говорили, что немало удивлены их обычаями...
— Когда я спросил у девушки-экскурсовода, почему у них так ухожены могилы русских солдат, погибших на войне, она мне ответила: «Мы были врагами, пока были живы, а сейчас мы все одинаковы, поэтому уважать их просто обязаны».
— Олег Адольфович, вернемся к сути нашей беседы. Может ли быть уважение корыстным?
— Может.
— Примеры?
— Не приведу.
— С вами это связано не было?
— Было. И очень часто.
— Не хотите называть фамилии?
— Не хочу. Есть море корыстных примеров. Говорю, 90 процентов в человеке заложено зверя. Да-да, не удивляйтесь, пожалуйста. Редко кто может сохранить память от добра, которое ты когда-то ему сделал. Это очень редкие люди.
— Можно ли воспитать в человеке уважение? Что для этого нужно?
— Горе тому, кто никогда не горевал. С этого начинается уважение. А для того, чтобы говорить о воспитании уважения, расскажу эпизод из японской жизни. Это было в 1986 году. В те годы, если мы там были втроем, то не знали, кто на кого будет «стучать»: вы «стучите», он «стучит», мне поручено «стучать». Так складывалась ситуация. Можно было говорить только о семье и ни о чем другом. Мы были в гостях у хозяина города, что-то вроде нашего предрайисполкома. У него семь детей: 5 сыновей и 2 дочки. Он рассказал, что очень любит своих детей, но одного сына отправил на северный остров в самые жесточайшие условия и к плохим людям. Завтра его вам покажу. Утром мы поехали и остановились на одной автозаправке. Мальчик вставил «пистолет» в бензобак, и пока заливалось топливо, быстренько-быстренько протер всю машину. Получив свои деньги, низко полонился шоферу, и мы поехали. Хозяин города сказал: «Это мой сын. Вы теперь поняли, что такое жалеть ребенка? Это подготовить его к жизни».
— Жалеть детей и баловать — это не одно и то же?
— Нет, не одно и то же. Жалеть с умом — готовить человека к жизни. А баловать — это безумство, значит, развращать.
— Есть очень сложный вопрос — семейные разводы. Тут об уважении людей что можно сказать?
— Женщина — это загадка мира. Была, есть и будет. Представьте, жена в четыре утра поднялась и полетела на ферму. Подоила коров, забежала домой, кое-что приготовила, накормила детей, мужа и отправила их в школу, на работу. Потом что-то постирала. После этого — опять на ферму. В обед снова надо семью накормить. Где-то что-то надо и подштопать. А приближается ночь, извините меня, надо с мужем ложиться в постель. Ей хочется спать, а не любить мужа... А мы говорим об уважении, о нежности, семье. Завтра этой женщине опять в 4 утра надо подниматься…
— Как же быть?
— Мужик должен доить коров. И семью кормить! А забота жены — детей растить. У нее же нет времени вообще для них. Мама на работе, папа на работе — нет внимания детям. Мама должна заниматься ими: встречать со школы, помогать делать уроки, воспитывать. Жена весь день должна заниматься семьей. Вот тогда будет прочная семья и взаимоуважение в ней будет нормальным.
— В завершение нашей встречи, Олег Адольфович, хочу спросить, кто вас научил такому ласковому отношению к людям? И деточка, и золотце, и доченька, и сынок, и еще много приятных слов я слышал от вас в разговоре с людьми разного возраста и пола…
— Я человек преклонного возраста. И обращаюсь так в основном к тем, кто моложе меня — а это мои дети. Мне очень хочется, чтобы они ни в коем случае не чувствовали какой-то начальственности. Я всю жизнь старался, чтобы с моей стороны не было давления на психику людей, это ничего хорошего не дает.
А кто меня научил по-доброму относиться к людям? На ваш вопрос отвечу просто: все идет из моего сердца. Меня учили этому старики, мои родители.
— Большое спасибо вам за столь откровенный и поучительный для многих разговор. Мира, добра и уважения вашему дому, уважаемый Олег Адольфович.
Александр ГРАДЮШКО, «БН»
НА СНИМКЕ: Олег ВОЛОДЬКО.
Фото автора
ОТ РЕДАКЦИИ. В распоряжении редакции есть книга Олега Володько «Сын земли». Мы рассчитываем в канун юбилея автора, известнейшего в стране представителя председательского корпуса (17 июля О. Володько исполнится 65 лет), опубликовать на страницах «БН» некоторые главы книги.
