Так вышло — и, на мой взгляд, очень хорошо, что интервью с Марией Нецветаевой, заведующей сектором искусствоведов–экспертов по вывозу культурных ценностей с территории Республики Беларусь управления по охране историко–культурного наследия Министерства культуры, на достаточно узкую тему — порядок перемещения культурных ценностей — в результате переросло в разговор далеко не только об административной процедуре. И даже не только об искусстве. Это раздумья о людях, то есть о нас самих, о своего рода «пятом океане» — атмосфере нашей жизни.Многие любят почитать книгу или посмотреть кино о том, как некий злоумышленник пытается тайно, в обход закона, вывезти куда–то некий раритет — картину, украшение, монету, статуэтку, чтобы продать сокровище и всю оставшуюся жизнь только и делать, что ходить в белых штанах. Сюжет классический, старый как мир и одновременно вечно живой. Ведь антураж предлагается достаточно привлекательный, злодей нередко симпатичный, а преступление выглядит не так уж и страшно, зато интригу можно закрутить — ого какую!
К тому же сами мы в большинстве своем ценностями не располагаем (по крайней мере, думаем так), а потому уверены: лично нам ничто не грозит.
«Нет, грозит!» — не согласна с таким сермяжным подходом Мария Нецветаева. Ведь в стране существует целый государственный реестр охраняемых историко–культурных ценностей, материальных и нематериальных — они принадлежат нации, входят в общую сокровищницу страны. Да и не стоит думать, что в нашем «семейном сундуке» не отыщется вещь, не только дорогая как память о любимой бабушке, но и ценная как артефакт общего народного прошлого. Так что стать участником, казалось бы, экранной истории шанс есть у многих, и в секторе, который возглавляет Мария Нецветаева, это знают не понаслышке.
Кстати, структуры, регулирующие перемещение культурных ценностей, массово появились еще в 80–е годы при исполкомах местной власти. Тогда в связи с Олимпиадой СССР стало посещать много зарубежных туристов. Естественно, из поездки они хотели привезти нечто максимально характерное для страны. Не медведя, конечно, но, например, икону...
Ушанки, валенки, иконы...
— Иностранцы проявляли огромный интерес к предметам христианского сакрального искусства. Нами же такие вещи абсолютно не ценились, — вздыхает Мария Валентиновна. — И только благодаря научному сообществу, музеям, удалось тогда сохранить многие ценности. Поэтому сегодня, когда в Церкви говорят: верните нам то, что у нас забрали, необходимо четко понимать: если бы не музеи, эти предметы не сохранились бы ни в каком виде.
Раритеты не храмового происхождения, а гражданского заказа бытовали во многих семьях на протяжении нескольких поколений и для семьи становились просто неинтересными. Продать их заезжему туристу не составляло никакой проблемы. Более того, в этом видели определенный источник дохода. Поэтому мы рисковали быстро потерять целый пласт художественных произведений.
Вывозилось все достаточно легко, пока не забили тревогу таможенники. Уже в 80–е годы они стали задерживать старинные вещи, явно качественные по происхождению и исполнению, и направляли их в музеи для экспертизы. В тот период фонды музеев значительно пополнились. Ведь иностранец, который пытался вывезти предмет, не мог оставаться в стране на дополнительные десять дней — срок экспертизы, да и возвращаться за вещью тоже вряд ли хотел. Таким образом предмет переходил на хранение музею. Но далеко не все задержанное действительно оказывалось художественной ценностью. Поэтому появилась идея организовать предварительную экспертизу, причем — при исполкомах: чтобы избежать случаев лоббирования решений музеями, пожелавшими приобрести в свои фонды тот или иной предмет, попавший к ним на экспертизу.
Привет из прошлого
— Я так понимаю, в вашем случае эксперту приходится выступать и в роли просветителя, психолога?
— Случается. Была, например, такая история. Автомобиль 1943 года выпуска, марка «Виллис», в свое время попал на территорию Беларуси по ленд–лизу, в семье находился более 40 лет. Один из немногих в стране экземпляров на ходу. Его хотели вывезти за границу. Мы запросили соответствующую информацию в музее истории Великой Отечественной войны. После чего объяснили владельцу: вывезти не получится. Он согласился.
— Не ущемляется ли таким образом право собственности и распоряжения?
— Надо понимать: мы не отбираем вещь, она не идет в доход государства. Мы выступаем только за то, чтобы ограничить ее перемещение исключительно территорией Беларуси.
Еще одна история. Позвонила гражданка Латвии с белорусскими корнями. От дедушки и бабушки на Браславских озерах ей остался дом. В доме хранилась икона, которую наследница захотела вывезти из Беларуси. Мы предложили владелице приехать с иконой к нам. Та долго отказывалась, но в конце концов согласилась.
На полях иконы размером 50х60 сантиметров были изображены святые, в центре композиции — металлический крест — распятие. Характерная старообрядческая вещь, причем практически в идеальной сохранности, возрастом около 150 лет. Поэтому первый наш вопрос: передадите ли икону в музей? Ответ: нет. Второй вопрос: какова история происхождения предмета? Ответ: икона всегда висела в доме дедушки и бабушки. Что ж, стали смотреть, какие святые написаны на полях. Дело в том, что на полях изображались святые по выбору заказчика. Поэтому мы поинтересовались, как звали дедушку владелицы. Николай Евстафиевич. Действительно, на полях изображен святой Евстафий. Дальше: может, помнит, как звали отца этого Евстафия? Помнит. Евсевий. И вторая фигура была — святого Евсевия. Стало очевидно: икона хранится в семье на протяжении пяти поколений. Судя по всему, некогда Евсевий заказал икону для своего сына.
Делать нечего, интересуемся у владелицы: если предмет не выпустим, что с ним будет дальше? Отвечает: передам родственникам в Беларуси. Здесь же присутствовала племянница, которая подтвердила: предмет останется в семье.
Нередко в нашей работе до официального отказа дело даже не доходит, что очень важно. Получив всю информацию о предмете от специалиста, заявитель принимает уже другое решение. Почему не сразу? У нас отсутствует культура антиквариата, нам интересен предмет сам по себе, а не его происхождение и биография. У нас нет норм и правил, регламентирующих понятия «коллекционер» и «коллекционирование». Поэтому коллекционерами называются все, хотя на деле это собиратели. Вот и разбор истории с Евстафием — Евсевием совсем по–другому расставил акценты в отношении к предмету, иконе, со стороны владельцев.
Границы для границы
— Какие «возрастные границы» определены у нас для антиквариата?
— Для живописи, скульптуры — 50 лет, для книг — более 100 лет, для оружия — 120 лет, для предметов нумизматики, декоративно–прикладного искусства — 100 лет. Автомобили — выпущенные до 1 января 1951 года.
Но это не значит, что такая вещь не уедет из страны. Это значит, что она уже будет выезжать по особому принципу и только по «красному коридору» со специальным разрешением. Иначе происходит арест предмета, затем назначается экспертиза и возможно судебное разбирательство.
Кстати, ограничены к перемещению все струнно–смычковые инструменты независимо от возраста: скрипки, виолончели, контрабасы... Это связано с тем, что в большинстве своем это изделия ручной работы.
— А если священник выезжает за рубеж с крестом или панагией на облачении?
— Если на кресте стоит клеймо и если предмет старше 100 лет, а священник не берет под него разрешение и не проходит по «красному коридору», автоматически появляется основание для задержания предмета и разбирательства.
— Быстро ли вы выдаете заключение?
— Обычно укладываемся в пару дней, хотя в случае сложной экспертизы имеем право задерживать до 30 дней. Когда предмет современный и нет предпосылок для дополнительного исследования, выпускаем в день обращения.
Знаете, можно, конечно, говорить: вот мы никаких разрешений не брали, проехали, проблем не возникло. Пусть так. Но это не значит, что в следующий раз, когда вы соберетесь за границу, не будет выявлено культурных ценностей, ограниченных к перемещению.
— Тогда давайте подскажем, куда обращаться за соответствующим разрешением.
— Обращаться к нам, в Министерство культуры. Адрес: Минск, проспект Победителей, 11, комнаты 801, 823. Мы стараемся вести прием по предварительной записи. Делается это для того, чтобы максимально уделить человеку время и внимание. Номер телефона в Минске: (+ 375 17) 203–95–91.
К нам надо приехать с той вещью, которую планируете вывезти, двумя фотографиями этого предмета, максимально его характеризующими, и оплаченной госпошлиной. На сайте министерства указан номер расчетного счета, сумму госпошлины определяет Налоговый кодекс, она варьируется от 1 до 3 базовых величин в зависимости от количества предметов. Обычно в процессе предварительной записи мы заранее оговариваем сумму госпошлины. Нужны также паспортные данные человека, который повезет предмет за рубеж. Потому что документы оформляются не на того, кто принес к нам вещь, а на того, кто будет с ней границу пересекать.
— Как часто приходится давать официально оформленный отказ?
— За последний год было 25 таких отказов — на иконы, сакральные предметы, автомобили, нумизматику, картины...
У нас есть общегосударственный реестр историко–культурных ценностей, куда входят материальные и нематериальные объекты. Возьмем неглюбскую вышивку. Она имеет статус историко–культурной ценности. Не сам предмет, который где–то в музее хранится, а особенность техники, исполнения. Такая же история со слуцкими поясами. Конечно, современный предмет, созданный в технике неглюбской вышивки, никто задерживать не будет. Но какие гарантии, что таможенник, увидев у вас подобную вещь, не сверится с реестром и вы не окажетесь участником разбирательства? Даже на современные слуцкие пояса получают разрешение. Так что купили что–то такое в магазине — храните чек.
ulitenok@sb.by
Советская Белоруссия № 247 (25129). Пятница, 23 декабря 2016
