Встречи в пути

Снова и снова желание познания новых мест гонит в дорогу. Даже если и места не новые, и дороги хоженые — хочется движения, новых открытий (пусть даже на старых дорогах), новых впечатлений и новых людей. Разве не для встреч с ними мы снова и снова отправляемся в путь?

По Таиланду мы всегда путешествуем автобусом — пусть долго, пусть не всегда комфортно, но ни на каком ином виде транспорта не будет столько возможностей пообщаться и — чаще всего — удивиться.

Вот еду на таком автобусе на благословенный остров Самуй (который почему–то в большинстве русскоязычных туристических брошюр упорно именуют Самуи) — мы с мужем всегда здесь отдыхаем. Есть своя приятность в том, что тебя знают и в ресторане, и в интернет–кафе (которое, кстати, держит семья словаков), и даже в массажном салоне.

Путь из Бангкока на Самуй — немалый: сначала часов 11 в автобусе (благо кресла раскладываются почти до кроватей, а пледами с подушками обеспечивают обязательно), а потом еще пару часов на пароме (остров все–таки) — и мы на месте. Когда видишь поджидающие на причале маленькие крытые грузовички, переделанные в такси (там просто установили две скамейки, а на крышу поставили решетку, на которую нужно сбрасывать рюкзаки, — вы же не думаете, что мы путешествуем с чемоданами, правда?), радуешься им, как родным.

Да, но грузовичкам придется немного подождать — я все еще еду в автобусе, и он делает остановку в ночи. Ну кому–то ноги размять (о туалете речь не идет — без него автобусы туристов не возят), а кому–то и поесть. Я сначала все удивлялась, почему такое количество людей с таким воодушевлением ест по ночам, а потом — «Семен Семеныч!» — поняла: разница во времени. Это с Пекином всего час, а, например, с Москвой, Берлином или Стокгольмом (немцы и шведы — самые многочисленные гости Самуя) — куда больше. Вот стою возле автобуса, ноги разминаю, рядом — девушка, которую в политически корректной стране (не будем упоминать ее имя всуе) назвали бы афроамериканкой (хотя, как выяснилось из разговора, правильнее ее величать афробританкой). Ну обычные в таких случаях вопросы — откуда, куда... Сказала, что живу в Китае, но родом из Беларуси, но она наверняка о такой стране никогда не слышала. «Да нет, — говорит, — знаю я такую страну прекрасно, у меня дедушка белорус». Никаких слов не хватит, чтобы передать мое... удивление? потрясение? Даже не знаю, как и назвать это чувство: смотрю на совершенно черную курчавую девушку — и глазам своим не верю: мы с ней — одной крови!

Дедушка Вирджинии (по материнской линии) действительно белорус, осевший в Британии еще в 1920–х гг. А вот папа ее — выходец с Карибских островов, отсюда — цвет кожи, глаз и волос. Но в душе Вирджиния ощущает себя вполне белоруской и говорит, что ее мама (дедушки уже нет в живых) прекрасно готовит драники. После дедушки я — первая белоруска, которую она встречает в жизни. Удивлена, между прочим, не меньше моего.

На Самуе в гостинице встречаю женщину с книгой на русском языке в руках. Выбор книги, мягко говоря, удивляет — Сартр. Обычно на пляже читают совсем иного рода литературу. Хотя была у меня когда–то привычка брать с собой на пляж Ницше — чтобы потрясать молодых людей. Я даже не в первый год поняла, почему они обходят меня дальней стороной...

Ах, ну да — женщина с Сартром. И с мужем, само собой (когда муж есть, на пляже можно читать что угодно — я в этот раз взяла с собой Кафку и Сэлинджера). Даму зовут Фирюза, родом из Таджикистана, муж — немец, дипломат, познакомились на каком–то приеме — нагрянуло большое светлое чувство. Теперь вот живут в Чаде — по месту нового назначения мужа. У него отпуск 45 дней (у них тоже есть своя компенсация за вредные условия), все проводят на Самуе — Ульрих мажется специальным кремом для загара и к концу пребывания (а именно этот период мы и застали) выглядит, как коренной житель этого самого Чада. Только вот с лицом сделать ничего невозможно...

Сразу находим общих знакомых: как–то во время дипломатических курсов в Египте (понимаю, как звучит, но лекции на дипломатические темы тоже были) познакомилась я с тогдашним шефом протокола МИДа Таджикистана Зубайдуло Зубайдовым. Естественно, Ульрих и Фирюза его тоже знали — первый тост был за неожиданные встречи.

...А книгу Сартра Фирюза мне оставила в наследство — почему–то ей показалось, что мне это будет интересно.