Они обожают селфи, хотят все и сейчас, недоумевают, как можно работать там, где тебе неинтересно, не имеют ничего против дауншифтинга, смотрят на мир широко открытыми глазами и искренне не понимают, какие к ним могут быть претензии. Отцы в поисках общего языка с детьми, уткнувшимися в айфоны–айпады, перечитывают классику. Тщетно — во времена Базарова не было интернета. Наниматели теряют самообладание, когда молодой соискатель вакансии без опыта, а зачастую и без профильного образования с порога заявляет: «Меньше чем за 500 долларов я не встану с дивана».
«Поколение Z», «generation MeMeMe» (поколение ЯЯЯ) — так называют тех, кому сегодня около 20 лет. Многие социологи и психологи от тех, кто идет за нами, мягко говоря, не в восторге, расшифровывая Z как «жесть». Заведующий кафедрой психологии БГУ доктор психологических наук, профессор Игорь ФУРМАНОВ, в сфере научного и практического интереса которого — психологические проблемы семьи, взаимоотношений родителей и детей, не столь категоричен. Считает, что не нужно обобщать, молодежь ведь разная. И все же что он думает о племени младом, незнакомом, от которого зависит, каким будет мир, общество завтра?— Взаимоотношения людей разных возрастов изучали еще в древности. Поколенческих теорий — не одна и не две. Насколько я понимаю, самая популярная принадлежит американцам Хоуву и Штраусу. Родившихся в 1900 — 1923 годах они относят к поколению GI, или «поколению победителей», следом — «молчаливое поколение» — 1923 — 1943. Меня определили в «иксы», варианты — неизвестное или 13–е поколение, «дети с ключом на шее»... В общем, чрезвычайно увлекательно. Игорь Александрович, есть в этих теориях рациональное зерно или одна беллетристика?
— Деление людей на группы по году рождения с использованием букв латинского алфавита — это, по–моему, для любителей нумерологии. Да, в биологии 10 — 20–летний период считается поколением. Но есть еще социальная генетика. Условия жизни, духовные ценности, нормы поведения, традиции, которые характерны для определенного периода — вот что важно, вот что задает рамки. Потому что бытие определяет сознание. Я вообще говорил бы о генерациях, решающим фактором формирования которых, во всяком случае, у нас были личности. Скажем, люди, выросшие при Сталине, и первые представители оттепели: если исходить из временного фактора — одно поколение. Однако какие они разные! Знаете, когда заходит речь о теориях поколений, я вспоминаю фразу из старого анекдота про экзамен по научному коммунизму: у вас, профессор, свои знакомые, у меня — свои. Мы часто судим обо всех, основываясь на узком круге тех, с кем общаемся.
— Но поколение Z — переходное из ХХ в XXI век, как его порой обозначают, — все же существует?
— Новую генерацию родившихся в 1990 — 1995, максимум в 2000 году, я называю «детьми клетчатых сумок». Почему? Потому что, когда им было 3 — 5 лет, а это возраст, когда закладываются основы личности, модели поведения, когда ребенок бессознательно усваивает ценности своих родителей, тех не было дома. Они ездили торговать в Польшу, за товаром в Китай. Ни в коем случае их не осуждаю. Тогда стоял вопрос: что важнее — накормить–одеть–обуть ребенка или сидеть и читать ему книжки на пустой желудок? Люди вынуждены были приспосабливаться. Разумеется, предполагалось, что родители стараются во благо. А дети, которым в нежном возрасте не хватило любви, внимания, заботы, выросли в новую генерацию, по моим наблюдениям, достаточно агрессивную, циничную, холодную, не умеющую сочувствовать. Часто просматриваю карточки, которые заполняют первокурсники. Представьте себе, примерно треть не знает, где работают родители; еще треть — кем. Дни рождения «родаков» «забиты» в телефоне. Интересно, если сотовый разрядится, вспомнят?
— Не вспомнят?
— Вас это удивляет? Меня нет. Наши отношения с людьми и миром замешаны на любви. Когда я вижу, что любим, я научаюсь любить себя, а потом отдаю эту любовь другому. А что отдавать, когда нечего? Очень тонкий механизм. И вот еще что: нам всегда говорили, что духовные ценности являются высшими, материальные — низшими. Помните, как клеймили шмоточников? В 90–х эта пирамида перевернулась. На первый план вышли одежда, машина, зарплата — т.е. все, что буквально тридцать лет назад презиралось.
— Мне казалось, что материальное для молодых как раз таки менее важно, чем для нас. Родители строили квартиру в кредит, копеечка к копеечке копили на машину и т.д. А детям все это оказалось не нужно: один махнул в Индонезию, чтобы «работать в офисе на берегу океана», другой — на Бали, стал дауншифтером.
— Не обольщайтесь. Парни просто не хотят жить, как мы с вами: 20 лет копить на квартиру, к пенсии купить машину. В свое время «дети клетчатых сумок» видели, что родители поехали за границу и привезли кроссовки, фирменные джинсы, модные игрушки. Они же не знают, какого труда стоило заработать 100 долларов, да многие и знать не хотят. Они мыслят по–другому. Спрашиваю у студентов: на какую зарплату рассчитываете после окончания университета? 500 — 700 долларов. А что вы умеете делать на эти деньги? Большинство полагает, что платить им должны только за то, что они ходят на работу.
— Но, профессор, мои сверстники родителей тоже в основном по воскресеньям видели: то сверхурочные, то дружина, то субботник, то воскресник, а дети — с ключом на шее. И — ничего, вроде не циниками выросли.
— Тогда там, где недорабатывала семья, дорабатывало общество — ясли, детские сады, продленки, детские и юношеские общественные организации восполняли то, чего не хватало в семье, — внимание и заботу. Не забывайте, что наша традиционная (восточная) культура — общинная, коллективистская. Мы воспитывались в коллективе и через коллектив. С появлением интернета начался дрейф к культуре западной, суть индивидуалистической. Да, ребята кучкуются, но я вижу, они одиноки даже в своих группах по интересам. Не обращали внимания: сидит молодой человек и пьет пиво — один, уткнувшись в телефон. Один! Это вообще не наша традиция. Нам же нужно трое, ну двое в крайнем случае... Или вот собирается компания на день рождения и всех объединяет только именинник. Разошлись — и компании не стало. Мы общались по телефону, писали письма, а открытки к праздникам — это же особая традиция была. Сленг, на котором пишут сегодня в интернете, для меня некие закодированные послания майя. Часто уже и слов не надо: перекинулись студенты по телефону перечеркнутыми рожицами — им все понятно, мне нет.
— Рожицы и рожицы. Вот когда на мусорке оказываются книги, которые родители за макулатуру покупали, семейные фотоальбомы...
— Мой сын тоже однажды выбросил мой дневник за 10–й класс и пионерский галстук, на котором на память расписался весь наш 10 «Б». Меня как будто лишили части жизни, ведь каждая подпись — это лица одноклассников, воспоминания и переживания, веселые и грустные истории... Да, так про мусорку. Это вы с каждой книгой, стоящей на полке, связаны эмоционально: что–то от бабушек–дедушек досталось, за «Мастером и Маргаритой» ночь на морозе простояли. То, что является частью нашей жизни, для детей — макулатура, у них есть ридеры, виртуальные библиотеки в телефонах. А фотографии... Сейчас открыты архивы, можно найти столько информации о своих родных, оцифровать фотографии (я вот две папки семейных фото уже оцифровал, будет время, займусь оставшимися тремя ящиками) — тогда история рода становится вечной. Но если родители не расскажут ребенку, что вот эта тетка в платке на снимке — его прабабушка, с которой однажды был интересный случай, она для него так и останется неизвестной теткой в платке. Не стало мамы с папой — альбом отправился на помойку.
— Это и есть разрыв поколений?
— Одно из его проявлений. В науке существует понятие «межпоколенная передача ценностей», если хотите «межпоколенная эстафета». Чтобы она не прерывалась, генерации должны взаимодействовать, общаться. Но посмотрите, что происходит: передача семейных ценностей идет через диалог, а родители для общения нужны все меньше. Зачем их о чем–то спрашивать? Гугл в помощь! Или вот появился «сири» — искусственный интеллект — ответит на любой вопрос. Компьютер заменяет читающую сказки маму, разговаривающего о жизни папу. Средства массовой коммуникации незаметно, как бы исподволь, подменяют собой семейные ценности.
— Со всем дилетантизмом хочу спросить: прерванные связи можно как–то наладить? Или даже пытаться не стоит?
— Думаю, можно, нужно, стоит. Только без эскалации насилия, потому что насильно, как известно, мил не будешь. Только тут, к сожалению, большая проблема — отсутствие психологической культуры. У нас практически никто не пропагандирует знание психологии, хотя на ней, по моему глубокому убеждению, должны основываться любые решения, чего бы они ни касались. Мы разбираемся в экономике, политике, финансах, а в науке понимать человека, его чувства, мотивацию — пробел. Нет ни передач, ни журналов, где бы об этом доступным языком рассказывали. У меня готов план–проспект научно–популярного журнала, каким был когда–то, если помните, «Семья и школа». Никого не заинтересовал.
— Если заглянуть за горизонт, каким, считаете, будет вклад в историю тех, кто идет за нами?
— А много ли мы о них знаем, чтобы делать какие–то прогнозы? Так, отрывочные сведения и наблюдения. Научных исследований по изучению интересов, потребностей, ценностей молодежи не проводилось уже давно. Признаться, мне самому очень бы хотелось заглянуть за горизонт.
gala@sb.by
Советская Белоруссия № 28 (24910). Суббота, 13 февраля 2016
