В.Рыжков: Когда люди старшего поколения начинают осмыслять то, что происходит в андеграунде, подбирать терминологию, встраивают баттлы в поэзию или постмодернистскую интертекстуальность, на взгляд человека, который давно в этом варится, это выглядит одновременно и мило, и наивно.
М.Веселуха: Именно. Мне кажется, баттлы — это не о поэзии, а более о шоу. И встраивать их нужно не в литературный контекст, а скорее в мировоззренческий. Согласитесь, мало кто стал бы читать тексты того же Оксимирона или Гнойного, написанные как стенограммы. Да и нужно ли их встраивать, объяснять? Немецкие маркетологи уже давно заметили, что каждое поколение вместе с общими ценностями имеет и общие привычки потреблять продукты, в том числе культурные.
В.Рыжков: Так случилось, что в отличие от своих сверстников я воспитывался не на роке, а на рэпе. Когда в середине 2000–х я говорил знакомым, что хип–хоп–культура будет мейнстримом, они громко смеялись. Есть и другие русские баттлы, что набрали тоже по несколько десятков миллионов просмотров. И это мировой рекорд, потому что просмотры иностранных баттлов редко когда переваливают за один миллион.
Баттл рэперов Оксимирона и Гнойного.
Фото Life.ru.
Фото Life.ru.
Л.Рублевская: То есть они более всего популярны на постсоветском пространстве? Почему? Может, из–за того, что хип–хоп–культура пришла сюда позже и все еще нова?
В.Рыжков: Что тут нового? «Паэтычны слоўнiк» Вячеслава Рагойши встречает нас словом «айтыс», это поэтическое состязание акынов у казахов и башкир, тот же баттл. Оценивается количество шуток, уровень аргументации, умение попадать в ритм... Нерон устраивал поэтические состязания, которые проходили так подолгу, что зрители теряли сознание. А что такое соревнования Маяковского и Северянина? «Отныне плащ мой фиолетов, я избран королем поэтов»? Пять лет назад у нас на слуху были поэтические слэмы. Теперь — баттлы.
М.Веселуха: Многие культурные, музыкальные явления к нам пришли немного позже. Но это не мешает нам их как–то быстренько осваивать, переваривать. Да и в каждом регионе общие веяния, течения как бы «преломляются». Например, в американском «веке джаза» законодателями моды наравне с музыкантами становились поэты. А у нас из всего разнообразия хип–хоп–культуры лучше прижились баттлы.
Л.Рублевская: Но ведь для баттлов тексты пишутся заранее...
В.Рыжков: Есть и те, где импровизируют, фристайл–баттлы... Они появились раньше нынешних, но не стали сверхпопулярными. Участники в поиске рифмы теряли в остроте текстов, аргументации. Ну вот вам показался крутым баттл Оксимирона и Гнойного?
М.Веселуха: Не очень. Я смотрела только из–за Оксимирона. Просто он мне кажется красавчиком.
Л.Рублевская: Мне показалось, что там много постановочного. Я видела более искренние вещи в субкультуре. А это уже шоу. Уличный художник Бэнкси тоже начинал как запрещенный, протестный. А сейчас его росписи стоят сумасшедших денег. Вырезают куски стены с его графикой и продают на аукционах... Оксимирон вроде все еще такой крутой неформал, но все знают, что у него своя линия кроссовок. Внешне это все еще выглядит неформально. Но это уже рынок.
М.Веселуха: А где эта граница между формальным/неформальным, рынком/душевностью? Мне кажется, ее просто нет.
В.Рыжков: Во–первых, рынком является и сам You Tube. И удачный пример с Бэнкси. Есть три волны стрит–арта. Первый — когда на заборах писались какие–то слова, часто нецензурные, и это закрашивалось. Вторая — нелегальный стрит–арт, это уже не бранные слова, но все равно закрашивается, потому что незаконно. И третья — когда художник стрит–арта получает разрешение, деньги на краски, согласовывает свою работу с владельцами зданий и получает гонорар.
Л.Рублевская: Как думаете, такой вот переход подпольного, с адреналинчиком искусства на большие сцены и в выставочные залы не является ли на самом деле изначально целью?
М.Веселуха: Сегодня ты на волне, а завтра про тебя как про художника забыли. Но умный человек понимает, что жить в любом случае надо, и на этом «хайпе» может как–то выплыть в будущем. Разве неформалы не могут лицемерить? Даже Буковски, этакого неформала от литературы, иногда обвиняют в наигранности. Хоть я ему верю.
Л.Рублевская: Знаю, как в 1990–х нападали на рокеров, когда они пошли в концертные залы... Фанаты группы «Слот» возмущались солисткой Нуки, которая приняла участие в проекте «Голос». А рэпер Баста, между прочим, сидит в жюри этого проекта. Скоро туда сядет Оксимирон, которого Гнойный упрекал, что снимается на телевидении. А придет время и Гнойного...
В.Рыжков: Необязательно. Но мне кажется, каждый творческий человек проходит следующий путь: вначале тебя не замечают, потом с тобой борются, а затем ты побеждаешь.
Л.Рублевская: И если из этой схемы извлечено какое–то звено, то провал? Если с тобой никто не борется, наверное, и произведение мало стоит. Но что в данном случае значит победить? Стать популярным и зарабатывать большие деньги?
М.Веселуха: А зачем вообще побеждать? Мне кажется, самое важное — понимать, что твой голос услышан и тебя поняли. Просто делать свое дело дальше.
В.Рыжков: У кого какие цели. Кроме того, когда твои произведения продаются — это возможность жить за свое творчество, быть свободным.
Л.Рублевская: А не иллюзия ли такая свобода? Там, где большие тиражи, большие концерты и большие деньги, независимости у творцов еще меньше. Артисту не позволят из соображений чистого искусства сорвать миллионный контракт.
М.Веселуха: Да, и есть множество примеров, когда творческие люди просто не выдерживали большого напряжения. Наркотики, алкоголь... Большая слава — это большая работа.
В.Рыжков: Это шоу–бизнес. Недавно состоялась битва боксеров, событие более звучное, чем баттл Гнойного с Оксимироном. Они могли так же побиться во дворе... Но подрались перед камерами, и один получил сто миллионов долларов, другой — тридцать.
Л.Рублевская: Вот и все, что нужно знать о современной цивилизации.
В.Рыжков: Кстати, мы рассуждаем о российских рэперах, а между тем в Беларуси есть свои баттлы. На парочке я присутствовал, покупал билеты... Мне понравилось. Но основной недостаток наших баттлов, на мой взгляд, в том, что по контексту это происходит как будто на периферии петербургских, словно здесь этакая окраина мейнстримовой культуры.
Л.Рублевская: Народу много собирается?
В.Рыжков: На глаз — около трех сотен. Не каждый концерт белорусской музыкальной группы собирает столько.
Л.Рублевская: В баттлах интеллигентскую прослойку затронуло, что в текстах столько отсылок к литературе, умные слова вроде «дискурс», а у Оксимирона вообще за плечами Оксфорд.
М.Веселуха: Радоваться надо, что начитанность и литературность вообще кого–то затрагивают. А может, баттлы — результат нашей любви к постмодерну? Такой дракон, вылупившийся из яйца постмодернизма. Ведь именно у нас о нем принято говорить. Хотя, казалось бы, ну хватит спрашивать в интервью у писателей и музыкантов, принимают ли они эту эстетику. Может, Оксимирон просто по–постмодернистски играется и как бы говорит: вот вам ваши любимые аллюзии, вот вам дискурс.
В.Рыжков: И при этом неимоверное количество обсценной лексики. Знаете, я бы не очень понял, если бы, когда учился в школе, мне демонстрировали пример акцентной поэзии на таких баттлах. Этим зрелищам надо ставить маркер как минимум 16+.
М.Веселуха: Те, кто моложе 16, просто многое не поймут и запомнят только те самые словечки.
Л.Рублевская: Сравнивают с эпохой стадионной поэзии: вот, когда–то Евтушенко и Вознесенского слушали, теперь — Оксимирон выступает в «Олимпийском»... Какая эпоха — такие и поэты. А что потом? Если Гнойный говорил, что и рэп — умирающий жанр?
В.Рыжков: Шесть лет назад Оксимирон тоже говорил, что русский рэп умирает и в него нужно вливать новую кровь. Огромные деньги в турах на этой идее он уже заработал. Но как вы думаете, повлияет ли столь популярный жанр, как хип–хоп–баттлы, на манеру писания поколения? Оставит ли след в литературе?
Л.Рублевская: Миллионы смотрят соревнования сноубордистов или «Формулу–1», но повторить то, что видят, никто и не пытается.
М.Веселуха: Я не думаю, что это сильно заденет именно литературу. Скорее, какие–то другие аспекты. Вот когда я ходила в школу, мы все фанатели от боевиков и ужастиков. Родители говорили: кто из вас вырастет? Ну вроде нормальные все люди. Правда, детей своих странными именами называют. А людей с тату, как у Оксимирона, на шее точно станет больше. И очень скоро.
В.Рыжков: Сноубордисты и пилоты «Формулы–1» все же повлияли на массовую культуру — многие носят укороченные куртки гонщиков, шапки сноубордистов. Так и с баттлами. Оруэлла не прочитают, как не научатся делать сложные кульбиты на скейтборде, но будут ругаться как сапожники и станут ближе к хип–хоп–моде.
rubleuskaja@sb.by