Путешествие на Камчатку. Часть 2

Все в порядке, мы с Камчатки

Начало в № 163.

Письмо 2. В Петропавловске–Камчатском не только полночь

Если бы при путешествии на Камчатку можно было избежать посещения ее административного центра — Петропавловска, это нужно было бы сделать. Потому что первое впечатление от города: девяностые, тоска, много пивных ларьков. Второе впечатление: а девяностые таки рулят! И очень много пивных заведений. Город как будто застрял в том времени, из которого мы вырвались со вздохом облегчения. Справедливости ради: он стал таким задолго до 1990–х.

Вид на город с Никольской сопки

Петропавловск производит впечатление города, который никогда не любили. Бывают города, которые разлюбили (такое ощущение возникает на некоторых улицах вообще–то прекрасного Будапешта) или которые покинули (такое чувство возникает в Лиссабоне). Но Петропавловск, кажется, никогда и не любили. Здесь просто нужно было жить, это была стратегическая задача — что при царе-батюшке, что при советской власти, что после нее. Жить нужно было именно в этом месте, потому что Авачинская бухта такая удобная и такая большая — вторая в мире по площади. «В ней может полностью поместиться весь торговый флот мира», — гордо говорили нам несколько раз. У меня плохо с пространственным воображением, и я до сих пор мучаюсь вопросом, кто больше преувеличил (или преуменьшил) — они или я, когда представила себе размер мирового торгового флота.

В любом случае исходный посыл ясен: именно здесь, в этом месте, нужно было жить. Большинство думали, что временно: мол, поживем немного, заработаем хорошие деньги (всегда ведь были специальные надбавки и год за полтора, а то и два), а жить (по–настоящему — чтобы хорошо, комфортно и с удовольствием) будем в другом месте — на материке, само собой. Потому что Камчатка на самом деле — остров, хоть географически это лишь наполовину так.

Петропавловск — город небольшой, всего 180 тысяч жителей, но растянутый. Застройка низкоэтажная, что понятно: это район самой высокой сейсмической активности в мире. Правда, в Токио, который относится к тому же опасному району, высоток множество и все сейсмоустойчивые. Но там и людей множество, а на Камчатке количество людей уменьшается, а медведей растет. Но медведям, как известно, дома не нужны, а тем людям, которые здесь остаются, и такой высоты домов вполне хватает. Сейчас, кстати, начали строить девятиэтажки на улице Топоркова — светлые и красивые. Ценник, понятно, зашкаливает, а на билбордах вдоль дорог наряду с объявлениями о приобретении квартир в новых районах Петропавловска есть и объявления о квартирах, например, в Санкт–Петербурге — зачастую они дешевле. Такой вот местный парадокс. Многие уезжают. Наш гид Саша сказал, что теща его уехала в Вятку: надоело, говорит, когда снег девять месяцев в году. Теперь ждет внуков к себе на бесснежное лето и свою клубнику с малиной. Хотя клубника и на Камчатке вызревает, несмотря на то что снег в июле еще не везде стаял, а в августе уже новый выпадает: земля–то горячая. Сажай себе клубнику в районе Паратунки и других термальных источников — и будут тебе ягоды.

Дома в Петропавловске хоть и выглядят обычными панельками, на самом деле имеют свои особенности: выступающие ребра должны защищать от землетрясений. К ним здесь всегда готовы, вот и в гостинице есть инструкция о правилах поведения во время стихийного бедствия. Не рекомендуют бегать и кричать, потому что это может обеспокоить других постояльцев (удивительная забота!), советуют спрятаться под кровать или под стол. Как человек основательный я осмотрела комнату: под кровать не влезет никто — расстояние от пола до матраса не более 10 см, а стола, под который можно было бы спрятаться, нет в принципе. В общем, инструкция есть — это хорошо, возможности ее соблюдать нет — это как всегда. В коридоре под усиленными балками (это мне, гуманитарию, муж-инженер объяснил, что они усиленные) надпись: во время землетрясения стоять здесь. Побоку неработающие в этом случае кровать и стол — надо успеть выбежать. В общем, главное, чтобы за те две недели, которые нам предстоит провести на Камчатке, не случилось большого землетрясения, думала я. Но надежда оказалась напрасной: землетрясение случилось, и достаточно сильное — 6 баллов. Но в этот момент мы стояли палаточным лагерем в долине и ничего не почувствовали. В Петропавловске–Камчатском жертв и разрушений не было, только посыпавшаяся у кого–то в кухне посуда. Значит, и ребра на домах, и балки в гостиницах работают, подумала я. А еще лучше работают люди — подготовленные.

Камчатский театр

Помните, в 2010 году в Японии было сильное землетрясение? Ну когда еще с Фукусимской АЭС проблемы возникли? В Петропавловске тогда было предупреждение о возможном цунами, рассказывал нам бравый капитан на морской прогулке по Авачинской бухте. Все иностранцы бросились в аэропорт, на рейсах

«Аэрофлота» давка, а местная молодежь устремилась на Халактырский пляж — делать селфи на фоне всепожирающих волн. ГАИ перегородила дорогу, пробка выстроилась на пару километров. А цунами — вот зараза! — прошло мимо. Молодежь разочарована: ну что за ерунда, говорили, ничего у нас не происходит, цунами и то мимо прошло. «У русских чувство опасности притуплено, а то и вовсе отсутствует», — говорит капитан. Что–то, очевидно, знает, и по себе тоже.

На Халактырском пляже — том самом, где ожидались лучшие селфи с набежавшей волной — в 1956 году цунами смыло деревню, 26 домов. Но все жители выжили благодаря жившему здесь отставному боцману. Он проснулся посреди ночи оттого, что не было слышно шума прибоя: странная какая–то тишина, которую его мозг даже во сне не смог выдержать. Выглянул — океан уходит, а это верный признак приближающегося цунами (соберетесь в Юго–Восточную Азию, помните об этом). Он ударил в набат, и жители успели подняться на холм, откуда и наблюдали, как цунами смывает их деревню. С тех пор на Халактырском пляже с черным вулканическим песком никто не живет. Но место остается популярным, сюда приезжают туристы и местные жители, ночуют с детьми в палатках. Нет, цунами никто не боится. С чего бы ему взяться — этому цунами? Ничего же здесь не происходит — ну разве что медведь в гости заглянет. Так ведь медведь — создание здесь привычное, так, ничего особенного.

Верный своей привычке рассказывать байки капитан в порванных джинсах (и не спрашивайте, в каком именно месте порванных, — именно там, где вы подумали) рассказывает о героической — никакой иронии, все чистая правда — обороне Петропавловска в 1854 году так, как будто 1) это было только вчера, 2) он был ее участником. Он рассказывал эту историю любопытному немецкому туристу, пытавшемуся понять, что такое русский авось и как он работает. Вот так, как это случилось в Кальяо, объяснил ему капитан. Там на рейде стояли два корабля. Конечно, их было больше, но нас интересуют конкретные два — русский фрегат «Аврора» под командованием Ивана Изыльметьева и британский «Президент» во главе с контр–адмиралом Дэвидом Прайсом. Капитаны, как водится, вечера проводили в местных барах, уважительно общаясь друг с другом. И вот однажды британец говорит русскому: «Вот мы тут с тобой сидим, по–дружески общаемся, а обстановка в мире неспокойная, дело идет к войне, и, может, завтра мы уже будем смотреть друг на друга через прицелы наших пушек, готовые друг друга убить». Изыльметьев усмехнулся, на том и разошлись. А буквально на следующий день британец получает депешу с требованием арестовать российское судно. Но приносят ему эту депешу в бар, где — правильно вы подумали! — он снова выпивает с русским капитаном. Уже совсем нетрезвый британец ударяет кулаком по столу: «Ну я же тебе говорил!» — и расстроенный уходит к себе. Россиянин лучше держит удар — что в выпивке, что в мировых новостях. Он приказывает экипажу тайно выйти из порта (уходят тихо, в утреннем тумане, на веслах), предварительно испортив рулевое управление у «Президента», которому приказано не просто задержать российское судно, но и выдвинуться для осады Петропавловска. «Аврора» спешит туда же и доходит в рекордные по тем временам сроки — за 66 дней, усиливая командой и корабельными пушками местный гарнизон. И когда «Президент» таки доходит до города, его ждет серьезное сопротивление. Русские защитники Петропавловска выдержали тогда два штурма (980 россиян и 67 пушек против 2.700 франко–британцев с 212 пушками) и победили. Прайс, капитан «Президента», осознав, что произошло, покончил с собой еще до первого штурма. Вот такая история и такой авось. До сих пор на него полагаются.

Памятник «Здесь начинается Россия»

На самом деле официальные исторические источники рассказывают эту историю немного иначе, но важнейшие моменты — встреча в Кальяо, то, что «Аврора» удрала прямо из–под британского носа, что Прайс покончил с собой в Петропавловске, а город выдержал осаду и победил превосходящие силы противника благодаря пушкам и морякам «Авроры» — все это правда. Поэтому пусть капитан и дальше рассказывает про авось вот так — очень наглядно.

Не все ж смотреть на Петропавловск через призму «девяностые forever!». Лучше посмотреть на него с высоты Мишенной или Никольской сопки — там, кстати, батарея Максутова с пушками сохранилась. Уже не стреляют, но всегда начеку: в советское время почти вся Камчатка была закрытым регионом, из–за ее военного значения. Сейчас регион для посещений открыт, но военное значение не утрачено: Вилючинск — пункт базирования Тихоокеанского флота России.

Инесса ПЛЕСКАЧЕВСКАЯ, собкор «СБ».

Камчатка.