Господдержка сельхозпроизводителей, работающих в неблагоприятных условиях, — это общемировая практика

Согласно постановлению Правительства № 800 от 27 ноября 2019 года неблагоприятными для производства сельхозпродукции признаны 66 из 118 районов страны. Признак неблагополучия — невозможность в связи с природно-климатическими, почвенными, экологическими и социально-экономическими показателями организации высокорентабельного производства. Критерии, по которым неблагополучие признается: балл кадастровой оценки сельхозземель, в том числе и загрязненных радионуклидами; удельный вес трудоспособного населения, в общем количестве проживающего на территории района; уровень безработицы за последний отчетный год.

Эти перечни Минсельхозпрод совместно с Национальной академией наук формируют раз в пять лет. Так вот, в сравнении с 2014 годом неблагоприятных для земледелия районов стало на четыре больше. В Гомельской области к ним добавились Кормянский и Рогачевский районы, и теперь уже неблагоприятными стали 20 из 21 района Гомельщины. В Минской области к 6 прежним прибавился Вилейский район, к 10 в Могилевской — Бобруйский, Краснопольский и Чериковский районы. На прежнем уровне, соответственно 18 и 3, осталось количество неблагоприятных районов в Витебской и Гродненской областях, а в Брестской после исключения из перечня Малоритского и Дрогичинского районов их осталось пять.

Любое производство, даже (или, наоборот, особенно) в наш высокотехнологичный век, подвержено рискам. Одни из них можно минимизировать, убрав из технологической цепочки лишние звенья. Другие можно без особых хлопот устранить позже, отозвав, например, партию машин с неисправными тормозами и так далее. 

Все не так и все в разы сложнее, если мы говорим о сельхозпроизводстве. Потери от тысячи гектаров рапса, который погубили морозы, чем компенсируешь? Как определить потери, если десятки тысяч гектаров зерновых просто не взошли из-за засухи, как было нынче на Гомельщине, а в прошлом году их же невозможно было убрать на залитых дождями полях Витебщины? И это только прямые потери. Стоит сказать еще и о величине упущенной выгоды из-за того, что недостаток фуража не позволил животноводам получить достаточное количество сырья, переработчики произвели из него меньше конечной продукции, упал экспорт, просела доходная часть бюджета, зарплата аграриев опять, увы, не выросла.

Картинка, мной нарисованная, отнюдь не форс-мажор, это реалии работы нашего агрокомплекса в зоне рискованного земледелия. Степень риска, если можно так выразиться, впечатляет, если не зашкаливает.

А теперь задумаемся вот о чем. Страна, большая часть которой признана неблагоприятной для сельхозпроизводства, не один уже год в первой десятке (а по отдельным позициям и в пятерке) мировых экспортеров продовольствия. Как так получается, что новозеландские производители молока, которым не нужно заготавливать корма на зиму, обогревать огромные производственные комплексы, проигрывают в конкуренции с нашими, у которых воз и маленькая тележка всяческих обременений, обязательств, в том числе и социальных? Как получилось, что одно из лучших сельхозпредприятий страны агрокомбинат «Заря», детище теперешнего заместителя Премьер-министра Владимира Дворника, находится как раз в неблагополучном Мозырском районе с его песками и перманентными засухами? Как в тех же условиях, а вернее, в отсутствии этих самых условий эффективно хозяйствовать председателю СПК «Маяк Браславский» Ромуальду Шукелю, директору ОАО «Шайтерово» Верхнедвинского района Михаилу Гумненкову? Какие секреты знают председатель СПК «Родина» Александр Лапотентов из такого же неблагоприятного Белыничского района или фермер Михаил Шруб из ничем в этом плане не лучшего Житковичского района, что за опытом к ним едут не только из Беларуси?

Ответов у меня здесь несколько.

Государственная поддержка в целях выравнивания условий хозяйствования и доходности в регионах с более затратным ведением хозяйства в виде выплат надбавок на единицу реализованного молока, мяса, продукции растениеводства в повышенных размерах. Это раз, и это общемировая практика.

Определяющая роль личности в аграрной истории — это два. И в самом деле: успешные агропредприятия страны четко ассоциируются с фамилиями их руководителей.

Технический прогресс, новые технологии, позволяющие минимизировать природные риски, агрономический, как я это называю, маневр, когда сельхозкультуры подбираются именно под климат и конкретные почвы, — три.

Преимущества крупнотоварного производства, которое дает возможность и маневрировать, и обеспечивать этот маневр технически и технологически, оставаться на плаву, когда какое-то направление не сработало, — четыре.

И еще один фактор, нематериальный. Вспомните наше: «Паміраць збірайся, а жыта сей». Это ж не просто пословица. Это жизненное кредо крестьянина-белоруса. Который, как бы тяжко ни было, клочок своей земли не бросит никогда. А уж если клочок этот в полстраны размером, то о чем вообще говорить? И пусть все меньше мы сеем жита, а все больше — кукурузы, пусть крестьян в традиционном понимании этого слова не становится, как, впрочем, и во всем мире, больше, но помирать без поры не собирается никто.

mihailkuchko@mail.ru