“Сво”, говорит моя приятельница, отказавшая в аренде маминой квартиры парню с “герлфренд” после обнаружения в его паспорте записи о двоих детях — годовалом и трех лет. И это еще очень мягкий эпитет, говорила она, кстати, хороший филолог, досмотревшая больных свекровь и мать, вырастившая прекрасного сына, а сейчас вытягивающая из непрерывных болячек мужа.
“К”, утверждает другая моя приятельница — мама взрослой дочери: красавицы, спортсменки, умницы с хорошим образованием и приличной карьерой, но в свои почти тридцать так и не вышедшей замуж. При этом ее младшая сестра-студентка который день рыдает о бросившем ее парне: “Он самый лучший...”
Слово в слово могу повторить монологи девчонки-первокурсницы и я, тридцать лет оплакивающая своего мужа и так и не вышедшая больше замуж.
Так почему они бывают такими, эти мужики, мужчины, о которых мы плачем, которых любим и проклинаем? Задаю себе этот вопрос, отвергая всяческие феминистские замашки и придуманные в 1990-е гендерные формулировки.
Но вначале об определении, зашифрованном в букве “К”. Признаюсь, в молодые годы могла отвесить неприятному типу определение “козел винторогий”. А потом в ташкентском зоопарке впервые увидела это грациозное гордое животное и поняла, что отдельные из прямоходящих называться его именем просто недостойны. А недавно было обнародовано, что одиозный продюсер Бари Алибасов подарил одиозной балерине Анастасии Волочковой козлика, чтобы она сама вырастила козла. Вот видите, как просто все объяснилось: от семьи, и от мамы в большей степени, зависит, каким и кем вырастет сын.
Со “сво” все сложнее. Эра запоздало пришедшей к нам “свободной” любви уничтожает не только семейные ценности, но и само понятие семьи, поднимая над толпой студенческий первоапрельский лозунг: “Хай кожны жыве з кім хоча!” Человечество, если верить в теорию его эволюционного развития, уже проходило подобный этап при первобытно-общинном строе: мамонта добывали, кормили своих женщин и роняли семя кому попало, только бы род продлился. Моногамность — итог насыщения человечества, вернее, появившейся возможности одному мужчине прокормить женщину и детей. Правда и то, что в ней, моногамности, больше заинтересованы женщины: пока они вынашивают и растят детей, кто-то же должен их защищать и кормить. И самая великая правда жизни, о которой начисто забывают некоторые спешащие ронять куда попало свое семя мужчины: женщины достойны лучшей, чем ни к чему не обязывающая “герлфренд”, доли, ибо они рожают людей. И пока никто еще не отменял этого способа появления нас на свет: судьба клонированной овечки Долли тому подтверждение.
Но решившимся жить под одной крышей абсолютно чужим мужчине и женщине тоже ведь кто-то должен был объяснить, что семья после окончания конфетно-букетного и первострастного периода — тяжелая ежедневная работа, потяжелее, пожалуй, любой физической. Надо научиться понимать, уступать, полюбить все то, что любит твой партнер. А когда появились дети, прощать ослабленное внимание к вашей персоне и вместе перенести свою любовь на маленькое родившееся чудо — ваше же продолжение. Убежать к новой пассии легче, остаться и трудиться — тяжелее.
Кстати, о любви, о которой еще Пушкин в своей “Капитанской дочке” говорил устами Екатерины II: “Самое ценное на земле — любовь, а может, и смысл жизни”. Без нее мы никуда и никто — это научный факт, как и то, что в браке мужчины и женщины живут дольше. Просто тяжело бывает только первые пятьдесят лет, совсем не шутит наш обожаемый Жванецкий.
А вы знаете, что, по Талейрану, надо бояться первого впечатления, ведь оно зачастую бывает правильным?
Встречаемся по субботам.
Поговорим!
E-mail: lidiya.peresypkina@mail.ru
