Быть директором Национальной библиотеки очень удобно. По крайней мере, если ты ученый, как Роман Мотульский: не надо далеко ездить за специальной литературой для своих исследований. Однако свой труд «Из прошлого в будущее. Библиотеки Беларуси» Роман Степанович писал не только за рабочим столом, но и дома — по ночам. И дело того стоило. Получилась не просто серьезная монография, а отражение судьбы страны через книги, написанные и напечатанные пращурами.
— Первые книги к нам завезли из Византии греки–миссионеры, распространявшие здесь христианство. Не случайно созвучны слова «библиотека» и «Библия», ведь первое слово, записанное, а затем напечатанное на бумаге, было Божьим, — Роман Мотульский отыскал истоки белорусской книги. — С тех пор на протяжении многих веков библиотеки создавались при монастырях и храмах. Первое собрание фолиантов было основано в XI веке при полоцком Софийском соборе. Уцелевшие от него экземпляры хранятся теперь в Варшаве и Львове. Белоруссия когда–то была самой передовой страной Восточной Европы по книгоизданию. Если у нас в XVI веке вышло 400 книг, то в Украине — 30, а в России только 10. Эти цифры я нашел у российских исследователей и полагаюсь на их объективность. Напомню, что именно наш Франциск Скорина начал книгопечатание среди восточных славян. По огромному массиву книг, изданных в Вильне на старобелорусском языке, мы сегодня делаем вывод о влиянии нашей культуры в Великом княжестве Литовском.
— Роман Степанович, а вам не кажется, что книга перестала быть в обществе ценностью номер один? Собирать библиотеки уже немодно. Это вам не платяные шкафы с брэндовыми вещицами!
— Как сказать... В древности книга считалась, без преувеличения, дорогим удовольствием: ее могли себе позволить лишь очень состоятельные люди. Древнейшие манускрипты все в кожаных переплетах, обложки украшены драгоценными камнями. Но после революционного изобретения Гутенберга книга превращается из предмета роскоши в обыденную вещь. Нынче брошюрку прочел и выбросил — невелика потеря! Однако это не значит, что книга вскоре вовсе исчезнет. Когда начинали строить новое здание Национальной библиотеки, то многие сомневались, а надо ли: мол, интернет вскоре сделает печатные издания ненужными. Но с распространением электронных носителей информации книга вновь становится эксклюзивным товаром: тиражи уменьшаются, цена возрастает, а издатели все больше заботятся о ее внешнем виде. Что неудивительно. История развивается по спирали...
— Что вас подтолкнуло взяться за историю белорусских библиотек? Текст тянет на докторскую.
— Одного звания доктора педагогических наук мне достаточно. В обществе созрела потребность знать свое прошлое. А книга — это фундамент современной цивилизации, то, на чем мы стоим.
— Какое самое главное открытие вы сделали, «путешествуя» по следам исчезнувших библиотек?
— У нас была богатая книжная культура, но от нее остались лишь крохи. Например, мы совсем мало знаем о книжном собрании Полоцкого иезуитского коллегиума. Библиотека насчитывала 40 тысяч книг в начале XIX века. Для того времени — очень большая коллекция! А ведь коллегиум по статусу был равен университету — это фактически первый вуз на современной территории Беларуси с первой «университетской» библиотекой.
— Как вы находили время для исследований, ведь директор Национальной библиотеки наверняка занятой человек?
— Работал дома. И это еще комфортные условия. Кандидатскую диссертацию сочинял в больнице — на тумбочке у кровати больного отца. А вообще, это чисто технический вопрос — сесть за стол и на бумаге угнаться за мыслью. Главное, чтобы были идеи и вдохновение.
— Я заметил в вашей книге интересные таблицы о количестве библиотек в XIX веке. Вы их сами составляли?
— Моя первая диссертация была по статистике, и все знают, что я люблю цифры. Они не врут. Мне удалось по разным источникам подсчитать, что на рубеже XIX и XX столетий в Белоруссии было около 8.000 библиотек. Это значит, что и образованных людей в то время хватало.
— А сейчас сколько в стране библиотек?
— Около 9.500. Можете, однако, представить, сколько их было бы, если бы не войны, революции... Книга, как и мебель, картины, ценилась, словно хороший трофей: ее «брали в плен» и уже не возвращали.
— Извините, а почему ваше исследование украшает портрет Михаила Муравьева, прозванного современниками Вешателем за подавление восстания Калиновского?
— Это как раз тот случай, когда парадокс позволяет лучше понять историю. По приказу Муравьева конфискованные у мятежной шляхты библиотеки свезли в Вильну. Затем должны были отправить в Санкт–Петербург. Но Муравьев, видимо, осознавал, что тогда край станет интеллектуальной пустыней, «выжженной землей». И по его личному распоряжению в Вильне открылась публичная библиотека из экспроприированной литературы. В начале ХХ века здесь насчитывалось 300.000 книг. Эту коллекцию вполне можно было бы назвать первой национальной библиотекой Беларуси и Литвы — таковы были ее значение и масштаб. В энциклопедии Брокгауза и Ефрона Виленская публичная библиотека называется «самой крупной» в Российской империи после петербургской императорской и румянцевской в Москве.
— А сколько книг в вашей личной библиотеке?
— Я их перестал собирать. Потому что все не купишь и тем более не прочтешь. Если какие–то лежат у меня на полке год и я к ним не возвращаюсь — то отношу в Национальную библиотеку.