Все будет хорошо!

Я не раз ловила себя на мысли, что красивые актрисы практически никогда не вызывают сочувствия. Вот их героинь со сложной судьбой иногда бывает жалко, но самих актрис... Ну правда, разве могут быть серьезные проблемы у той, которой уже столько раз повезло? Родиться красивой — раз, успешно закончить театральный вуз — два, сыграть несколько главных ролей в театре и кино, быть осыпанной всевозможными профессиональными наградами — три. Наконец, выйти замуж за худрука своего театра, а позже стать еще и женой руководителя национального кинематографа... Определенно Валерии Арлановой можно только завидовать. А то, что за этим блистательным «фасадом» — тяжелая травма, например, полученная во время спектакля, или многолетняя неустроенность в актерской «общаге», где актриса живет до сих пор, — это мало кого интересует. Право, кумиры не созданы для сочувствия...

— Скажите, Валерия, куда вы все время исчезаете? Когда я решила поговорить с вами после съемок «Соблазна», вы предложили перенести интервью — куда–то уезжали. Теперь говорите, что встретиться лучше прямо сейчас, поскольку снова куда–то уезжаете...

— Неужели я правда так часто уезжаю? Разве что на фестивали... На самом деле я не люблю никуда уезжать, наверное, потому, что поездки мои чаще всего вынужденные. Исчезнуть так, как мечтается, уединиться где–нибудь далеко от всех вдвоем с любимым человеком мне еще ни разу не удавалось...

— Во время съемок новой картины «Беларусьфильма» — я имею в виду «Соблазн», где Арланова играет одну из участниц любовного многоугольника, — вы как–то обмолвились, что роль ваша очень сложна физически...

— Ну конечно, когда приходится примерять на себя ощущения человека, у которого сломан позвоночник, серьезно изуродовано лицо, загипсована нога, плечо... Вдобавок если еще и губы у тебя в сапожном клее — знаете, как гримеры делают шрамы и как их потом отдирают ацетоном? «Приятных» ощущений масса, одним словом.

— Насколько могу судить, такая драматичная роль у вас впервые.

— Да не впервые — мне кажется, я постоянно играю драматичные роли. И в кино (слепая девушка в «Поводыре», например), и в театре — в спектакле «Последняя женщина сеньора Хуана» я некрасивая 19–летняя служанка, которую никто не любит. Потом «Пигмалион», Элиза. Теперь вот вообще играю свинью.

— И все равно любая ваша героиня вызывает симпатию и одновременно уверенность, что у такой девушки непременно все будет хорошо.

— Да, я знаю, что у меня лицо, вызывающее доверие. Поэтому, кстати, меня специально и взяли в московский сериал «Мужчины не плачут» играть аферистку. Чтобы никто и не подумал даже...

— К слову, никто даже и не подумал бы, что недавно вы отметили 35–летие. Но свой возраст вы никогда не скрывали...

— Кто бы мне толково объяснил, почему это нужно скрывать? У меня всю жизнь другая проблема: в театральном институте я жутко страдала, переиграв всех мыслимых дочек, хотя была самая старшая на курсе. И до сих пор в театре играю роли 19–летних девочек. Периодически это ломает, возникают кризисы, и тогда я говорю себе — Лера, успокойся, играй, пока играется. Хотя и допускаю, что, наверное, когда–нибудь наступит время, когда захочется выглядеть моложе.

— Вы работали на разных подмостках: в Минском областном театре в Молодечно, на «Вольной сцене», в Купаловском... Но, получив очередной приз очередного фестиваля, нигде надолго не задерживались. В чем причина — чужая зависть, тяжелый характер?

— Поиски самой себя. Искала то место, где могла бы почувствовать, что я нужна, что могу максимально реализоваться. То место, где мне комфортно... Ощущение внутреннего комфорта для меня всегда было очень важным. Я же не сразу поступила в наш театрально–художественный институт, несмотря на то что закончила школу с медалью. Только на 3–й год. Но когда наконец впервые села за студенческую парту, поняла, что вот теперь я дома.

— А чем вы занимались те 2 года между школой и вузом?

— Вернулась домой в Молодечно, училась, работала... Пришлось срочно заводить трудовую книжку. Тогда были такие правила — иначе тебя могли отправить в комиссию по делам несовершеннолетних. И я устроилась работать на почту. Надо было вставать в 4 утра, а уже через час грузить газеты вместе с шофером — раньше ведь очень много газет выписывали. Потом нужно было до полудня успеть все это разнести. Я не справлялась, уставала, плакала, но с этим никто не считался... Вот это точно было «не мое».

— А «ваше» — это, значит, театр киноактера?

— Знаете, долгое время я к этому театру даже не примеривалась, думала, сцена для киноактеров — нечто отдельное от общей театральной жизни... А потом Александр Ефремов сказал: «Если я буду ставить «Таланты и поклонники», на главную роль приглашу вас». И целых 8 месяцев я этого ждала, была без работы, поскольку ушла от всех... Наконец меня действительно пригласили на обещанную роль, но в третьем составе — и еще целых полгода ни разу не дали выйти на сцену. Иногда мое терпение удивляет меня саму. Причем в мелочах я абсолютно не могу терпеть, предпочитаю нервы не трепать. А вот стратегически долго я в состоянии выдержать очень многие вещи, которые, в принципе, не терпятся.

— Например, дискомфорт от коллег, с которым неминуемо сталкивается всякая жена режиссера, тем более если она актриса его театра...

— Это мы уже прошли. Все удары, уколы, щипки и разговоры за спиной. Первые 2 года действительно можно было сломаться, но в конце концов я перестала реагировать, и люди, наверное, устали «кусаться». Я ведь всегда веду себя достаточно незаметно, не вмешиваюсь в театральные дела, не выделяю себя из коллектива... Вообще не люблю привлекать к себе внимание, если я не на сцене.

— Несмотря на такого известного супруга, как Александр Ефремов, ролей в театре и кино у вас не так уж и много.

— Иногда эта ситуация не в плюс, а в минус. Многое я не получаю только из–за того, чтобы, не дай Бог, кто–то чего не подумал. Ефремов — человек порядочный и скромный, и в данном случае не будет делать что–то специально, чтобы мне угодить. Если ему нужна будет другая актриса — возьмет другую актрису.

— После того как Александр Васильевич возглавил «Беларусьфильм», ваша жизнь сильно усложнилась?

— Еще как — первое время я фактически потеряла человека...

— Но сейчас уже, наверное, полегче, привыкли?

— Полегче... Вот наш дом — гостиница... Вообще можно сказать, что последние 18 лет я живу нигде. Хотя, может быть, это и хорошо — говорят, маленькие пространства дают простор для мышления.

— На форумах в Интернете ваши поклонники не скрывают своих чувств, гадая, чего не хватает такой шикарной женщине. Знали бы они...

— А может быть, и не надо им ничего знать? Пускай люди додумывают, пускай себе сочиняют. Всегда ведь приятно помечтать, что где–то есть звезды, которым неведомы земные проблемы...