В связи с изменением статуса Крыма и событиями в Украине все чаще на Западе раздаются несколько панические мнения, что Кремль будто бы «восстанавливает империю»
Имеется в виду, что Москва как минимум хочет увеличить Россию до границ бывшего СССР, а как максимум – до границ бывшей Российской империи, включая Финляндию и часть Польши.
Дискутировать с подобными воззрениями достаточно сложно, поскольку здесь не действуют рациональные аргументы. Между тем нельзя не заметить одну вещь – возвращенный в состав России Крым, а также Абхазия и Южная Осетия, чью независимость Москва признала пять с половиной лет назад, имеют один важнейший объединяющий признак: во всех трех этих республиках уровень лояльности населения к России составляет не менее 90%. Крымчане, абхазы и осетины считают именно Россию, а не Украину и не Грузию своей страной, и русскую армию видят освободителем, а не оккупантом.
Соответственно говорить следует не об «империи», а о процессе собирания земель, который опирается отнюдь не на имперский принцип силы. В основе этого процесса – симпатии, ожидания, расположенность и зачастую благодарность, ибо новая Россия никого не захватывала – пока она только освобождала.
Необходимо заметить, чтобы расставить точки над i – на востоке и юге Украины, где сегодня происходят трагические события, ситуация гораздо сложнее. Там есть очень влиятельные пророссийские силы, но тем не менее далеко до крымского консенсуса. В лучшем случае 50–60% населения считают себя на стороне России.
Впрочем, есть еще территория, где уже давно существует бесспорный пророссийский консенсус. Это Приднестровье – одно из непризнанных государств, возникших в результате распада СССР. Население этого региона в начале 90-х годов прошлого века выступило категорически против намерения тогдашних властей Молдовы объединиться с Румынией. Дело дошло до вооруженного конфликта, после чего Приднестровье и стало де-факто независимым.
Конфликт между Молдовой и Приднестровьем, в отличие от многих локальных войн на территории бывшего СССР, не был межэтническим и межконфессиональным. Он имел чисто политическую природу. Поэтому степень взаимного ожесточения сторон была меньше, чем, например, на Кавказе. Соответственно вероятность примирения между Кишиневом и Тирасполем и создания конфедерации казалась гораздо более высокой. Более того, некоторые политики в Кишиневе и Бухаресте до сих пор обсуждают возможность официально «отпустить» Приднестровье, после чего исчезнут препятствия для вхождения Молдовы в состав Румынии.
Впрочем, никакие объединительные и разделительные планы пока так и не сработали. А сейчас Приднестровье оказалось заложником своего географического положения: оно не имеет выхода к морю, при этом граничит только с двумя государствами – с самой Молдовой и с Украиной. Учитывая нынешнее состояние российско-украинских отношений, это означает, по сути, полную блокаду Приднестровья.
Власти Приднестровья уже официально обратились к Москве с просьбой признать независимость республики. Москва пока ответа не дала. И это понятно. Если Россия признает независимость Приднестровья, блокада этой республики немедленно станет по-настоящему полной и абсолютной. Чтобы ее прорвать, вполне возможно, придется идти на крайние меры.
Как показали события последних двух месяцев, украинскую армию, без особого преувеличения, можно считать несуществующей. Те же события подтвердили факт, который независимые аналитики увидели уже очень давно: НАТО воевать с серьезным противником не хочет ни под каким видом. Поэтому в чисто военном плане пробивание коридора из Крыма к Приднестровью не станет для России проблемой. Проблема в другом – Россия не хочет войны, сколько бы ни вешали на нее ярлык «агрессора» те, кто сам не раз совершал агрессии. И именно это делает приднестровскую проблему чрезвычайно сложной. Не исключено, что в ближайшее время ее придется «увязывать» с проблемой разрешения украинского кризиса.
