Время назад?

"Украл, выпил - в тюрьму.
"Украл, выпил - в тюрьму... Украл, выпил - в тюрьму. Романтика!" Эта озвученная в известной комедии схема уголовного бытия на самом деле является отнюдь не смешным стилем жизни типичного преступника-рецидивиста. Очередное освобождение из колонии он воспринимает как краткосрочный отпуск, в котором следует хорошенько повеселиться до возвращения на привычные нары. Деньги на веселье добываются одним-единственным известным ему способом... Правда, до бесконечности эта веревочка не вьется: однажды даже самый мирный вор перестает находить романтичной череду скучных отсидок, решая навсегда покончить с прошлым. Заодно - и с будущим. Точка в жизни ставится, как правило, немалой кровью. Ведь в действие вступает уже другая формула: "Убил, выпил - расстрел".

Так произошло и с 34-летним Владимиром Щербичем, который, в пятый раз освободившись из мест лишения свободы, не стал возвращаться к своему обычному ремеслу - тихим кражам. Темпы его последующих деяний точнее всего характеризует выражение "будто с цепи сорвался": всего за полтора месяца после освобождения Щербич успел подписать себе смертный приговор, не оставляющий никаких шансов на помилование.

Возвратившись в родной Бобруйск, к родителям-пенсионерам, он несколько дней пропьянствовал. А потом, уже на десятый день вольной жизни, убил человека. Просто так. Юристы называют этот мотив "хулиганскими побуждениями" - когда убийство совершается не из корысти, мести или по другим более-менее вразумительным причинам. Гулял Щербич с дружком поздним вечером, увидел компанию незнакомых людей, выбрал особо не понравившегося человека - и принялся избивать опешившего мужчину. Странный ступор напал на друзей пострадавшего - они молча наблюдали, как подвергшийся неожиданному нападению сантехник Бобруйского завода тракторных деталей Виктор Бузыкин (фамилии потерпевших изменены по этическим соображениям) сносит несколько ударов, затем пытается бежать, падает, пробует прикрыться руками... Щербич избивал его ногами до тех пор, пока Бузыкин не потерял сознание. Потом вместе с подельником приподнимал уже бесчувственное тело и с размаху, на счет "раз-два", бил головой о дерево. Наконец, когда жертва зашлась в предсмертном хрипе, убийцы деловито стряхнули с одежды капли крови и продолжили неспешную прогулку...

Спохватился Щербич только на следующий день - уехал в Брест, где проявил столь же бессмысленную жестокость в целом ряде преступлений. Уже с другим приятелем, ранее дважды судимым Васюньковым, остановил как-то частный "Опель-Кадетт" и попросил водителя отвезти их в какой-нибудь лесок: на природе, мол, выпить хочется. В лесопосадке возле завода "Цветотрон" щедро предложил владельцу "Опеля" Чернецу присоединиться к компании: если не пьешь, так хоть перекусишь. Впрочем, как легко можно было предположить даже по внешнему виду татуированных попутчиков, долго перекусывать водителю не пришлось. Уже после первой рюмки Щербич попросил Чернеца "показать" ему золотой перстень-печатку, который тут же нацепил на свой палец. После второй - потребовал "дать примерить" золотую цепочку с крестиком. Только тогда запаниковавший Чернец попробовал отказаться, за что тут же был избит "новыми друзьями". До такой степени, что не мог даже пошевелиться, когда услышал, что собутыльники начали обсуждать наилучшие способы его убийства. Однако сумел додуматься до единственно возможного шанса остаться в живых: когда Щербич с Васюньковым начали душить его куском ткани, Чернец весьма натурально изобразил предсмертные конвульсии и надолго задержал дыхание. Убедившись, что жертва не дышит, уголовники укатили с места преступления на "Опеле". И даже умудрились продать машину до того, как "воскресший" Чернец поднял тревогу. Впрочем, оно и неудивительно - ведь автомобиль реализовали всего... за 250 долларов.

Однако и этих денег преступники могли не получить: какое-то лихорадочное нетерпение снедало Щербича, который не стал дожидаться, пока новый владелец краденого "Опеля" привезет две с половиной сотни. Бандит решил потребовать хотя бы половину этой суммы с товарища покупателя - Дмитрия Петрова, оставшегося с преступниками в качестве своеобразного залога. Не успел Петров возмутиться этим требованием, как получил глубокую ножевую рану лица... Вообще, складывается впечатление, будто Щербичу были нужны не столько собственно деньги, сколько лишний повод выхватить нож. Ведь даже доставивший наконец доллары покупатель машины с трудом уклонился от ножевого удара в живот, нанесенного якобы за то, что слишком долго отсутствовал...

Успокоился Щербич ровно на тот срок, в течение которого пропивались вырученные деньги. Ему, с 17 лет состоявшему на учете в качестве хронического алкоголика, много времени на это не потребовалось. Уже через пять дней они с Васюньковым вышли на новую охоту, подыскав в этот раз автомобиль подороже - "Мерседес" частного таксиста Зиневича. Тот, покатав бандитов по городу, легко согласился принять с ними "по маленькой". Одной рюмкой его выпивка и ограничилась... Щербич убивал водителя автомобильным домкратом, найденным в багажнике машины. Удары наносил без разбору - впоследствии у жертвы были обнаружены множественные переломы костей и разрывы внутренних органов. Как и в случае с Чернецом, преступники даже не пытались замести следы - тело просто оставили на месте убийства, за складами Брестского электромеханического концерна. Машину продали "намного" дороже - аж за 500 американских дензнаков.

Наверное, обладание этой, самой значительной в его жизни суммой убедило Щербича в том, что он уже вполне крупный делец, которому пора переходить к традиционному гангстерскому промыслу. Например, к рэкету. Для начала (которое явилось и окончанием похождений убийцы) объектом вымогательств избрали торговца сигаретами, обложив его странной данью: потребовали ежемесячно передавать бандитам... блок сигарет "ЛМ". Когда торговец легко выполнил это требование, Щербич увеличил "ставку налога" - приказал доставлять по блоку сигарет ежедневно. Впрочем, как следует накуриться мелочный рэкетир не успел: был арестован.

Наиболее пугающе в этой истории выглядит не только очевидная нелепость злодеяний Щербича, но и столь же явная беспечность потерпевших и свидетелей его преступлений. Трое здоровых мужчин равнодушно наблюдают за зверским избиением их товарища Бузыкина... Водитель "Опеля" спокойно отправляется в безлюдное место, да еще соглашается разделить трапезу с людьми, чья внешность не оставляет сомнений в их намерениях... Владелец "Мерседеса" так же легко идет навстречу собственной гибели, не отказавшись от выпивки со своими будущими убийцами... Наконец, странный продавец автомобиля размахивает ножом, наносит ранение одному и пытается убить второго покупателя, а с ним как ни в чем не бывало продолжают вести переговоры о купле-продаже... Дескать, что уж поделаешь - разнервничался человек... Да и те смешные суммы, которые Щербич просил за автомобили, не оставляли сомнений в происхождении машин, однако это нисколько не смущало покупателей. Налицо малоизученное психологическое явление: выходит, что страсть к халяве сильнее страха смерти. Инстинкт самосохранения, оказывается, пасует перед бесплатной закуской и выпивкой или перспективой приобретения баснословно дешевой иномарки...

Другой феномен - откровенная бессмысленность деяний Щербича - психологами давно изучается. Но не у нас. С точки зрения нашей судебной психиатрии убийца был полностью вменяем в момент совершения преступлений. Видимо, в отечественное понятие "психической нормы" вполне укладывается беспричинная жестокость, показная агрессивность, отсутствие попыток скрыть следы преступлений, слабая корыстная заинтересованность преступника... Ведь Щербич и жертву своего нелепого рэкета готов был убить всего-то за блок сигарет. В том-то и штука, что он, судя по всему, готов был убивать без серьезного мотива - просто ради убийства. И эту готовность наверняка демонстрировал уже во время отбытия последнего срока заключения. Почему же никто не сумел разглядеть столь опасное свойство, появившееся в характере зэка, стоящего на пороге освобождения? А потому, что некогда, да и некому разглядывать у нас такие характеры...

Это вот, например, в Германии хорошо понимают, что к психике рецидивиста нельзя подходить с обычными мерками. Сознание такого преступника настолько изуродовано неоднократными отсидками, что его просто не рискуют выпускать на свободу без соответствующей психологической подготовки. Там вообще полагают, что запросто открывать тюремные ворота перед человеком, перенесшим длительное лишение свободы, - негуманно. Как по отношению к этому человеку, так и к обществу, в которое он приходит. Нет у него ни семьи, ни профессиональной квалификации, ни желания вливаться в систему, которая всячески напоминает об однажды полученном им клейме изгоя. Оставлять бывшего заключенного наедине с этими проблемами - значит провоцировать срыв: рано или поздно беспомощность перейдет в озлобленность, следствием которой могут стать те же малообъяснимые с точки зрения обычной логики преступления, которые совершал Владимир Щербич.

Понятно, что в стране пока нет средств на весь комплекс социальной реабилитации бывших зэков. Но сперва достаточно (то есть насущно необходимо) ввести хотя бы одну его часть - психодиагностику на этапе освобождения. Эта система тестирования, хорошо зарекомендовавшая себя в других государствах, призвана давать заключение о потенциальной опасности для общества освобождающегося из колонии человека. В зависимости от результатов диагностики устанавливается и режим социального контроля за дальнейшей жизнью бывшего осужденного. Пройди Щербич перед освобождением этот психологический фильтр - преступлений в Бобруйске и Бресте, завершившихся смертным приговором для убийцы, могло бы и не быть...
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter