Арсений Васильевич Люцко с гордостью рассказывает, что родился в деревне Чижевичи Старобинского района в День пионерии. Если точнее, спустя всего три года с момента возникновения всесоюзного праздника. 1925 год памятен и тем, что летом открылся пионерский лагерь «Артек», а зимой умер Сергей Есенин... Сколько самых замысловатых событий за последние почти 95 лет выпало на долю этого удивительно душевного и спокойного человека! На вопрос, что главное в жизни, он, на секунду задумавшись, отвечает: «Быть порядочным человеком. Всегда сохранять спокойствие и не суетиться!» Трудно не согласиться с таким определением. И даже не потому, что через полгода его автору исполнится 95 лет! Ценность слов Арсения Васильевича подтверждается жизнью. И войной. Без душевного равновесия и абсолютного самообладания сапер‑разведчик штурмового батальона не прожил бы в боевых условиях и дня. А он не только прошел через все ужасы самой кровопролитной войны, но и с честью вышел из нее.
Детство, отрочество, юность
Детство Арсения закончилось в 12 лет, когда его отец, сельский учитель, ремонтируя крышу своей хаты, сорвался с высоты. Пять поломанных ребер и пробитое легкое не оставили ему шансов. У матери на руках остались 10 детей. На вопрос, как удалось выжить, отвечает не раздумывая: «Моему ангелу‑хранителю было угодно, чтобы я остался на этом свете. Работать приходилось от зари до заката. Я косил, бороновал, обгонял картофель, управлялся на косилке с лошадьми... В общем, ничем не отличался от взрослых. В школу до самого ноября ходил босиком за несколько километров». В 1940 году после семилетки 15‑летнего Арсения Люцко направили в Ленинград на учебу в ремесленное училище. Тогда получать различные профессии из Беларуси приехали 24 тысячи таких, как он, подростков. Но началась Великая Отечественная война.Справка. Ленинград являлся одной из важнейших целей плана «Барбаросса». Ведь здесь была сконцентрирована 1/10 военной промышленности Советского Союза. При взятии города немцы обеспечивали себе полный контроль над Балтийским морем, безопасное снабжение своих войск, а также создавали плацдарм для наступления на Москву. Первопрестольную предполагалось захватить только после осады Ленинграда. На это по плану отводилось шесть недель. 8 сентября 1941 года вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады. Для советского командования сдача Ленинграда была недопустима не только потому, что город являлся колыбелью революции. Осажденный Ленинград сковывал группировку немецких войск численностью более 300 тысяч человек. Если бы город пал осенью 1941 года, как планировал Гитлер, эти войска могли бы решить судьбу битвы за Москву в пользу Германии. Важным было и то, что удерживание Ленинграда помогало защитить железную дорогу из Мурманска, по которой проходило две трети поставок по ленд‑лизу.
Даже спустя много лет Арсений Васильевич о блокаде Ленинграда вспоминает с болью: «Это было страшное время! Представьте только, от голода и лишений погибло свыше 630 тысяч жителей города, а кто‑то приводит цифры и в полтора миллиона! Только 3% смертей приходятся на фашистские артобстрелы и бомбежки, остальные 97% погибли от голода. Я по сей день не могу забыть вкус блокадного хлеба, который пекли из пищевой целлюлозы, жмыха, обойной пыли, хвои и ржаной обойной муки… Он был черного цвета, липкий внутри и на вкус кисло‑горький. Но для людей и это было счастье!»
Ленинград стал для Арсения родным. Именно здесь он получил свою первую государственную награду — медаль «За оборону Ленинграда». И она для него среди многих прочих является самой дорогой и ценной. В 1942 году после ранения Арсения по Ладожскому озеру вывезли на Большую землю.
Форсирование озера Сиваш. Штурм Сапун‑горы
После госпиталя его направили в военно‑инженерное училище, далее — на фронт. Сапером‑разведчиком штурмового батальона он прошел с боями Донбасс, Запорожье, Севастополь... В должности командира отделения 12‑й штурмовой инженерно‑саперной бригады Арсений Люцко под беспрерывным огнем фашистов возводил трехкилометровый мост через Сиваш. Стояла задача соорудить его за 20 дней.Фрагмент из поэмы «Василий Теркин» Александра Твардовского как нельзя лучше показывает, что происходило в то время:
И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны — в ряд.
Густо было там народу —
Наших стриженых ребят…
И увиделось впервые,
Не забудется оно,
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно…
Работали по горло в ледяной воде. Сиваш — его еще называют гнилым морем — невольно вызывает у Арсения Васильевича озноб: «1 ноября 1943 началось форсирование, вода градусов 10. А у меня накануне была лиходадка и температура 40 — 41 градус. Но стояла боевая задача... И я пошел. Оказывается, ледяная вода убивает лихорадку... Ее как рукой сняло на следующий день. Еще интересный момент. Когда мы шли через Сиваш, то часто находили останки солдат еще с Первой мировой войны. Они лежали на дне озера и всплывали, когда на них случайно наступали… И что удивительно, соленая вода сохранила облик человека, они были как живые».
На вопрос, часто ли приходилось рисковать жизнью, Арсений Васильевич отвечает прямо: «Ежедневно. Я же сапер‑разведчик. Мы отвечали не только за свои жизни, но и за жизни своих товарищей. Однажды был такой случай. Нам было задание перед наступлением проверить и снять образцы мин, которые поставил противник. Со мной пошли разведчики Волынец и Саморядов. Подползли мы к переднему краю и обнаружили мину с тремя взрывателями. Саперной «кошкой» (веревка, на конце которой крепится металлический крюк) подтянули к себе 10‑килограммовую противотанковую мину, и Саморядов стал снимать взрыватели. Снял донный и боковой, а когда попытался открутить верхний, то фашисты это почувствовали и дернули за шнур, который соединял мину с их траншеей. Раздался взрыв. Саморядова разорвало на мелкие кусочки. Мы потом даже фрагментов тела не нашли. А я лежал в двух метрах от эпицентра. Если бы чуть дальше, то смерть была бы неминуемой, а так взрыв пошел вверх и меня не зацепило». Далее был штурм Сапун‑горы, во время которого Арсений Люцко был в первых рядах атакующих. Раненный в обе руки, он, невзирая на боль, бросился на помощь красноармейцу, которому оторвало руку, и донес его к санитарам. Прямо в траншею начальник политотдела бригады Степанидин принес ему медаль «За боевые заслуги» и вручил ее. И, глядя в глаза Арсению, сказал: «Это тебе не за Сиваш, это за Сапун‑гору».
Справка. Сапун‑гора прикрывает Севастополь с юго‑востока. 25 апреля 1944 года солдатам вермахта был отдан приказ стоять до конца. Немцы называли ее каменным фронтом. Даже траншеи здесь были бетонные. Из более чем 70 дотов и дзотов по каждому советскому солдату можно было сделать около 100 выстрелов в минуту. Командующий фашистскими войсками генерал Эрих фон Манштейн писал Гитлеру: «Русские не сумасшедшие — они не пойдут на штурм Сапун‑горы!» Но у советских солдат иная логика. Ими двигали жажда победы и ненависть к врагу. И они сделали то, что считалось невозможным. Севастополь был взят 9 мая 1944 года. То, что осталось от города, невозможно было описать словами. В городе было уничтожено 98 процентов жилого фонда. Для сравнения: после атомной бомбардировки Хиросимы было уничтожено 96 процентов.
Арсений Васильевич с гордостью говорит, что защитники Севастополя 250 дней не сдавали фашистам город, а советские воины, взяв штурмом Сапун‑гору, освободили его за считаные недели.
Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай…
После Крымской операции были Тираспольский и Кицканский плацдарм в Молдавии, бои за освобождение Югославии, Венгрии, Австрии. О разминировании здания венского оперного театра Арсений Васильевич рассказывает с особым трепетом: «6 апреля 1945 года мы ворвались на окраину Вены. Уходя, фашисты заминировали улицы, дома, музеи, кинотеатры, памятники… Как только у них поднялась рука на это великолепие?! Если бы не советское командование и не наши солдаты, от Вены вряд ли что осталось бы. Пять часов мы разминировали здание Венской оперы. Помню, как ручьями по спине и лицу тек пот. Гитлеровцы прятали свои «сюрпризы» в самых неожиданных местах, но мы справились с задачей, обезвредили взрывчатку и сохранили этот памятник для потомков!»Среди 26 орденов и медалей есть у Арсения Васильевича и высшая солдатская награда — орден Славы III степени.
И снова в строю
Известие о Победе Арсений Люцко встретил в Альпийских горах, среди благоухающей майской природы. Вернувшись в Беларусь, в родные Чижевичи, он узнал страшную весть: война не пощадила его семью. Из пятнадцати человек в живых остались лишь он и его младшая сестра. Переехав в Минск, он стал много учиться: окончил партийную школу, юридический институт, исторический. Поступил в аспирантуру и после защитил кандидатскую диссертацию. В 1956 году фронтовик‑орденоносец был избран судьей Ленинского района города Минска. Более 10 лет он беспристрастно разбирал проступки людей и признается сегодня: «Всегда был объективным и старался понять, почему человек встал на преступный путь». После судейской практики Арсений Васильевич долгое время работал первым заместителем министра социального обеспечения БССР.Ветеран Великой Отечественной войны и сегодня в строю. Он проводит много встреч с молодежью. Выступая перед юношами и девушками, понимает, что они его не только слушают, но и слышат. Потому что не имеют права забыть ужасы той войны, чтобы они не повторились. Завершая беседу, Арсений Васильевич привел строки фронтовика поэта Константина Симонова: «Кто скажет вам, что пора забыть минувшую войну, назовите его предателем. Неустанно вспоминайте, какой страшной и неумолимо жестокой была она. Ибо древние учат: когда войну забывают, тогда начинается новая».
usachev@sb.by
