Нет предела человеческим возможностям, сказали Зое Саврицкой из Колодищей в РНПЦ «Кардиология» после трансплантации сердца
«ОЛОВЯННОГО СОЛДАТИКА» в Республиканском научно-практическом центре «Кардиология» сейчас узнают не все. Слишком изменилась после трансплантации: похудела и даже помолодела, нет того безразличного ко всему, изнеможденного взгляда. Зато фамилию эту помнят и приводят в пример теперь нынешним «хныкающим» пациентам: «Пережить то, что пережила она, смог бы не каждый и мужчина. Нет предела человеческим возможностям». Как признается сама Зоя Петровна, помог ей в этом Бог, талантливые врачи и, быть может, деревенская закалка.
Опухоль больше, чем «мотор»
В далеком и трагичном 1986 году работников Минской городской санэпидстанции отправляли в Чернобыль контролировать радиологическую обстановку. В ноябре туда попала Зоя Петровна, которая трудилась в отделении радиационной медицины после распределения. Ездили по магазинам и проверяли продукты на радиацию. В 1993 году ей удалили часть щитовидной железы. А еще в 1987 году на сердце увидели затемнение -- опухоль 3 на 4 сантиметра. Правда, связывать это с чернобыльским прошлым не стали. Образование не нарушало никаких жизненно важных функций и не увеличивалось. Слабость, предобморочное состояние объяснили состоянием щитовидки, да и сама она не привыкла обращать внимания на такие «пустяки». Позже легкие уколы в области сердца стала побеждать валерьянкой, корвалолом, валидолом. В 2002 году, когда приехала в Республиканский научно-практический центр «Кардиология», просто удалить опухоль отказались: она произрастала из мышцы трехстворчатого клапана, а пересадки сердца в Беларуси тогда не делали.
-- Наш знаменитый кардиохирург Юрий Островский сказал: «Разворотим мы это сердце, и что дальше. Пока она себя чувствует нормально, трогать ничего не будем», -- рассказывает собеседница. -- Так я и ушла, довольная, счастливая, что с этим можно жить. Вела обычный и даже активный образ, помню, часто бывали с мужем у друзей в бане, после парилки ныряли в прорубь, а это нагрузка на сердце. Только после операции в 2009 году узнали, что опухоль оказалась больше, чем само сердце…
«В тоннеле очень страшно»
Живет Зоя Саврицкая с мужем Николаем и 87-летней матерью в своем доме в поселке Колодищи. Из столичной квартиры-клетки еще до операции потянуло в место более спокойное, ведь сама не коренная минчанка -- родом из деревни Промыслы Бешенковичского района. Показывая на небольшую деревянную винтовую лестницу в прихожей, вспоминает, как летела со второго этажа, когда потеряла сознание. Заболев обычной простудой, решила устроить себе паровую баню: укрылась несколькими одеялами, чтобы сбить температуру. А сбился ритм сердца...
Через пару дней Зою Петровну перевели из районной в Минскую областную клиническую больницу. Не успев пройти первичный анамнез, пережила клиническую смерть:
-- Женщины, которые лежали в палате, видели, как я билась в судорогах. Доктор хотел завести сердце. Хорошо помню его первый удар кулаком по грудной клетке. В этот момент я чувствовала, как меня затягивает в какой-то тоннель. Там было очень темно и жутко. Хочешь обратно, а тебя еще больше крутит в этой центрифуге и засасывает. Да, впереди было светло, какая-то музыка, звуки, но мне было страшно. Этот ужас боюсь испытать снова. Даже сейчас вечером опасаюсь смотреть в открытое окно. Я помню еще пару моментов из того, что происходило в палате, но не могу этого объяснить. В себя пришла уже в реанимации…
Ночью подключили дефибриллятор (прибор используется в медицине для электроимпульсной терапии нарушений сердечного ритма.) Как только сердце начинало часто биться, он срабатывал. Только за ночь ударило и подбросило на кровати раз 15. После такой электронагрузки медики удивлялись, как вообще осталась в здравом рассудке. О здоровье Зои родственники, друзья узнавали, общаясь между собой. Сама она никого не хотела ни видеть, ни слышать. Встречалась только с мужем, племянницей и подругой. И каждое утро начиналось для них всех словно планерка.
-- Я не могла уследить за своим дыханием, и у меня сбивался пульс. Врачи не раз меня возвращали с того света. Помню, однажды уже отчаялись: «Ну, все». Но я решила не сдаваться: «Нет, не все! Я жива-а-я…»
«Оловянный солдатик»
«Вас переведут в РНПЦ «Кардиология» и, возможно, будет предложена пересадка сердца», -- предупредили больную. В центре самочувствие улучшилось, ее отправили домой, ждать органа. И спустя месяц, 25 мая 2011 года, поздно вечером позвонили Николаю и сказали срочно привезти жену. В таких ситуациях каждая секунда на вес золота, ведь орган «живет» несколько часов.
-- Помню такую мелочь…Перед операцией вышла из палаты и посмотрела на туфли: надо набойки поставить, когда вернусь. А муж изначально был уверен, что все будет хорошо, у него даже мыслей других не возникало. Оперировал меня Юрий Островский. У него золотые руки... Не раз заходил ко мне и интересовался, как дела. Настраивал, что все будет хорошо. Он с пациентами не церемонится, что мне очень нравилось. Не люблю, когда меня жалеют.
-- Каждый выполняет свою задачу, -- комментирует профессор. -- Хирурги должны провести операцию очень качественно и быстро, реаниматологи должны помочь пациенту в раннем послеоперационном периоде, а после им занимаются кардиологи, и дальше больные находятся на амбулаторном лечении. Роль каждого из звеньев одинакова, но без хирургии и трансплантация невозможна. Вопросы подготовки, операции, ведение пациента после -- это тоже достаточно серьезный и большой труд, и занимаются этим очень много людей.
Трансплантация прошла спокойно, но приживаться новое сердце не хотело. Если обычно многих переводят из реанимации в обычную палату даже на следующий день, то Саврицкая, как шутили врачи, там «прописалась», пережила еще три вмешательства. Может, и хорошо, что запомнилась из них только одно, ведь в основном пациентка была без сознания. Как-то пролежала две недели в коме, помнит, снился пляж, яхта, море, яркое солнце…
Семью и друзей горе объединило. Некровная племянница взяла отпуск за свой счет, и оставила без материнской заботы 8-летнего ребенка, Николай сидел у кровати жены по ночам, чуть что, сразу срывался с работы. Подруги, родственники ездили по монастырям и ставили свечи за здравие. Молилась и сама Зоя Саврицкая, смотря в потолок, путаясь, забывая слова.
-- Нам как-то сказали: один процент, что она выживет, -- говорит Николай Саврицкий, -- Но мы словно пропустили это мимо ушей…
-- А врач-анестезиолог Олег Черноокий, когда встречает меня иногда в РНПЦ, говорит: «Нет предела человеческим возможностям. То, что пережила ты, выдержит не каждый мужчина». Меня прозвали там стойким оловянным солдатиком, -- добавляет Зоя Петровна. «Оловянный солдатик» на вопрос о самочувствии всегда отвечал одним словом: нормально. Это было легче, чем рассказывать о боли, о том, что творится внутри.
Юрий Островский поясняет:
-- Трансплантация делается при терминальной форме сердечной недостаточности. В листе ожидания пациенты, которым осталось жить не больше полугода. К сожалению, после пересадки не все ведут правильный образ жизни. К примеру, до операции по состоянию здоровья человек совсем не мог злоупотреблять алкоголем, а когда сердце поменяли, он начинает пить.
--После выписки за пациентом тщательно наблюдают. И когда он с доктором в одной связке, соблюдает все рекомендации, это позволяет достичь стабильного состояния, -- рассказывает заведующая консультативно-поликлиническим отделением Надежда Манкевич. Если до пересадки это глубокие инвалиды, то после у них совсем другая переносимость физической нагрузки, другое настроение, они могут вести активный образ жизни.
Помогла выжить деревенская закалка
После трансплантации нового сердца Зоя Саврицкая воскликнула: «Здравствуй, жизнь! Я вернулась!» И стала радоваться каждому утру. Иногда появляется одышка, шалят почки, но в последнее время анализы улучшились. Ездит в центр заниматься лечебной физкультурой: легкая нагрузка полезна сердцу. Приобрела не так давно велотренажер, иногда занимается сама. По вечерам гуляет вместе с мужем, а недавно к ним присоединились и соседи. В день Зоя Петровна проходит не менее четырех километров, интуитивно при себе всегда носит медицинский лист. Показывая мне контейнер из 10 отсеков, вспоминает: когда-то каждый из них был заполнен таблетками. Принимать их нужно строго по часам. Теперь он пустеет, но всю жизнь она будет пить иммуносупрессивные препараты, которые подавляют сопротивляемость организма, а тем самым и предотвращают отторжение сердца. Зоя Петровна благодарит государство: месячный курс стоимостью около 1800 долларов она получает бесплатно.
Не работает, малейшая вирусная инфекция для нее опасна. Но «держит в тонусе» ее 87-летняя мама, которую забирают из деревни на зиму.
-- Пожалуй, помогла мне выжить и деревенская закалка, -- говорит собеседница. -- В детстве по шесть километров ходила туда и обратно в школу. Мама держала большое хозяйство дома. И мы с братом постоянно приезжали со своими семьями то траву косить, то сено сушить, то полоть, то картошку выбирать. Приезжаешь из города, день поработаешь и кажется, сил совсем не осталось. Доктора потом говорили, что мышца сердца была очень толстой и натренированной.
Да и теперь с землей Зоя Петровна не расстается, хоть врачи настаивают держаться от нее подальше -- мало ли какие микробы... Об огороде и цветах пришлось забыть, но от любимого дела все же не отказалась: со всеми предосторожностями выращивает комнатные растения. А еще часто встречается со своими подругами, с которыми вместе около 20 лет, заезжает почаевничать и к коллегам. Общается в социальной сети «Одноклассники» и даже нашла группу людей, которым также пересадили сердце. По-прежнему проходит плановые осмотры и процедуры в РНПЦ.
-- Недавно на обследовании встретила 24-летнюю девушку, которой собирались делать пересадку еще в 2009 году. После операции она стала чувствовать себя намного лучше. Решилась родить ребеночка, хотя врачи отговаривали. Родила в центре «Мать и дитя», и все неплохо. А теперь она ждет трансплантации.
«Особый поклон родителям того парня»
За той девушкой Зоя Петровна ухаживала после одной из операций, ведь все ее родственники были далеко в Бресте, и матери нет в живых. Столько задумывалась о своем предназначении: быть может, кому-то нужна ее помощь, поддержка? Почему выжила? Точно не обошлось без чуда, и есть все-таки врачи от Бога. Да и средний медперсонал, санитары -- все ответственно работают на своем месте:
-- Здесь я встретила людей небезразличных, сопереживающих, они заботились обо мне, как о родной. Им низкий поклон и благодарность. Особый поклон родителям того парня, чье сердце бьется в моей груди. Я с ужасом иногда понимаю: чтобы мне выжить, кому-то нужно было умереть. Знаю, что ему было 28 лет, что родители были не против того, чтобы орган забрали. Иногда в церкви ставлю свечу. Думаю, там знают, за чей упокой души.
Виктория КОРШУК, «СГ»
Фото автора
Справка «СГ»
В РНПЦ «Кардиология» проводят все операции на сердце, которые делают в мире. Первую в Беларуси трансплантацию провел в 2009 году 36-летней пациентке заведующий лабораторией хирургии сердца РНПЦ, профессор, член-корреспондент НАН Беларуси, заведующий кафедрой кардиохирургии БелМАПО Юрий Островский. В операции участвует только бригада трансплантологов, это 10--12 человек. Но реально над одним пациентом работают порядка 20--25 человек, включая еще бригаду забора органа у донора и координаторов. Всего чужое сердце получили более 125 человек. При поддержке государства, т.е. бесплатно. Более сотни белорусов живы. Пересаживают сердце и иностранцам.
