Возвращение из небытия

На Солигорщине установили памятник юному партизану, могила которого затерялась во времени
Гибель 15-летнего Геннадия во время Великой Отечественной войны для семьи Скибинских многие десятилетия была запретной темой. Рассказать в деталях об этой трагедии мог только старший брат Станислав, но, если кто-то спрашивал о случившемся, он мрачнел, замыкался и отходил в сторону. Мать однажды тихонько пояснила младшим детям: Станислав сам хоронил Геннадия, замученного фашистами, ему больно вспоминать о тех страшных минутах, он казнит себя за то, что как старший брат не смог предотвратить трагедию...


Евгений Скибинский, Лариса Жибурт, Николай Маскевич у памятника юному партизану

В  сорок втором, спасаясь от оккупантов, вся семья Скибинских — мать с пятью детьми — подалась в лес. Шестилетний Евгений и восьмилетний Анатолий вместе с матерью помогали партизанам по хозяйству. Станислав, Галина и Геннадий были зачислены в списки отряда имени Фрунзе бригады имени Ленина.

— Стасу было около 20 лет, а Генке всего 15, но он, не по годам статный, широкоплечий, наравне со старшими выполнял все приказы командиров, — вспоминает Евгений Болеславович. — Как рассказывала мама, однажды Гена с двумя товарищами возвращались по лесу с боевого задания. И вдруг на дороге увидели подводы с людьми явно не в немецкой или полицейской форме. Приняли их за своих, бросились навстречу, но были встречены выстрелами. Оказалось, что это каратели. Одному партизану удалось скрыться, двоих раненых гитлеровцы увезли с собой. Геннадия жестоко допрашивали, но он не стал сотрудничать с гитлеровцами. Тело замученного парня было так изуродовано, что даже родной брат потом с трудом узнал его...

По архивным данным, Геннадий Скибинский погиб 14 февраля 1943 года. В день, когда командир особого батальона СС Дирлевангера писал приказ, в котором говорилось: “Батальон еще раз прочесывает район боевых действий в северном направлении вплоть до линии Старобин — Поварчицы с 15 по 17.02. При этом должно быть уничтожено все, что может служить защитой и жилищем. Район станет никем не занятым пространством. Скот, зерно и другие продукты изъять и доставить в Старобин. Особенно увозить с собой лен. Сено, если оно не потребуется для угнанного скота, сжечь...”

К началу сорок третьего партизаны полесской зоны так допекли гитлеровцев, что те решили раз и навсегда покончить с опасным фронтом в своем тылу. Для проведения карательной операции под условным названием “Хорнунг” (“Февраль”) они откомандировали регулярные части. 

В исследовании Д. Жукова, И. Ковтуна “Охотники за партизанами. Бригада Дирлевангера” говорится, что в операции было задействовано более полутора десятка всевозможных частей и подразделений: полицейский полк, танковый батальон горно-егерского полка, артиллерийская батарея, минометная рота... 

Станислав многие годы трудился в Солигорском УМС-108, Евгений более двух десятилетий в “Беларуськалии” добывал руду. Часто встречались. Говорили обо всем, только не о Геннадии. Евгений, младший в семье, считал: если старшие молчат, значит, так надо, придет время — и он узнает горькую правду. Но печальное молчание затянулось. Спустя семь десятилетий, когда из большой семьи Скибинских остался только Евгений, он по-настоящему встревожился: может случиться так, что никто не будет знать не только о месте захоронения брата, юного партизана, но даже его фамилии ни на одном памятнике защитникам Родины не останется.

Начал наводить справки. Из Национального архива Беларуси ответили: Геннадий Скибинский, 1928 года рождения, партизан отряда имени Фрунзе бригады имени Ленина бывшей Пинской области погиб в бою 14 февраля 1943 года. Потом узнал: похоронен брат возле деревни Вейно Солигорского района. Обратился за помощью в военкомат, редакцию газеты.

— Мы готовы даже оплатить эти работы, — говорила жена Нина Романовна. — Больно смотреть, как Евгений терзает себя, боится, что не успеет увековечить имя погибшего брата.

Ответственный секретарь районного Совета ветеранов Александр Дубовский, который во время войны в подростковом возрасте помогал партизанам и от взрыва вражеской мины потерял несколько пальцев, близко к сердцу принял заботы пенсионера Скибинского. В бывшей партизанской зоне вместе начали наводить справки. К поискам подключился заместитель председателя Солигорского райисполкома Николай Маскевич. Но ни на шаг не приблизились к раскрытию тайны. Война так перепахала поле человеческой памяти, что многие ее ростки исчезли навсегда. Тогда, в феврале сорок третьего, гитлеровцам не удалось уничтожить партизан. 

Но, как докладывал генеральному комиссару Белоруссии один из руководителей операции “Хорнунг” некто Готтеберг, с 1 января до начала марта 1943 года каратели ликвидировали 9432 партизана, 12 946 “подозреваемых”, 11 тысяч евреев, взято в плен 233 человека, для отправки в Германию захвачено 3589 человек, уничтожен 81 “бандитский” лагерь, разрушено 1064 бункера. Именно в день гибели Геннадия Скибинского гитлеровцы превратили в пепелище Вейно, расстреляли или сожгли почти полторы сотни жителей деревни. Что могло уцелеть в этом огненно-свинцовом вихре?

Память о человеке не может быть привязана только к его захоронению. Солигорские власти решили: документально подтверждено, что их юный земляк был партизаном, погиб и похоронен возле Вейно, поэтому его имя должно быть увековечено. На деньги, заработанные на субботнике, заказали памятник. Председатель Копацевичского сельсовета Лариса Жибурт предложила место — рядом с памятником погибшим в годы войны вейновцам. Она лично контролировала траурные работы. И пенсионер Евгений Скибинский наконец смог возложить цветы к памятнику погибшего брата, который для него так и остался пятнадцатилетним подростком.

infong@sb.by

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter