Ошибаются даже синоптики, так что мне не за что было себя корить, когда через пару часов лова убедился, что ничего, кроме четверки окуней да пары красноперок, не добавлю в свой садок. Конечно, ситуацию кардинальным образом могли изменить те два линя, которых мне не удалось переправить в лодку. Один ушел, повисев на метровой леске, другой был совсем рядом, но тоже сорвался с крючка. Оба весили в районе килограмма. Сильная рыба, а сопротивляться ей помогают два «перышка», которые она выставляет вперед.
Вообще-то за годы рыбалки на этом прекрасном озере я повидал всякого и потому несильно переживал при неудачах. Сейчас, однако, было просто жаль, что двумя упущенными красавцами не порадую двоюродную сестру соседа Павла, собравшуюся приехать к нам в ближайшие выходные из Литвы. Алина должна посмотреть дом, который подобрал ей брат для жилья. Женщина твердо решила свои пенсионные годы провести в родных местах — там, где пролетело ее детство, где пошла в школу и впервые поцеловалась с парнишкой из соседнего поселка. Алина любила свежую озерную рыбу, и я знал только одну женщину, которая так умело ее разделывала и красиво ела, — мою мать. Но матушки давно уж нет на белом свете, ну, а для гостьи я что-нибудь придумаю.
коллаж юлии костиковойНа большом пне, служащим мне разделочным столом, я чистил своих окуней, но приглушенный звук мобильника, оставшегося в беседке, услышал сразу. Звонил Франц, мой приятель, служивший до выхода на пенсию водолазом на местной спасательной станции. Тот, кто читал мое повествование «Закат над озером», вспомнит: именно этот скромный мужчина, всегда медлительный и малообщительный с виду, рассказал мне, что картиной художника Викентия интересуется Родион. Этот парень когда-то работал с Францем на станции, а затем переехал сначала в Польшу, а потом в Австрию, получив неожиданное наследство, и стал при этом бизнесменом.
Несколькими штрихами напомню о той публикации. Молодой и талантливый, по мнению коллег из гильдии художников, Викентий в одной из передряг нанес подружке небольшое увечье и попал в места не столь отдаленные. Вернувшись из заключения, парень так и не притронулся к кисти, а стал жить с женщиной, которая вытащила его из запоев. Он, в свою очередь, работал и помогал ей растить солнечного ребенка по имени Сашенька.
Викентий уже и забыл об одной из своих первых картин под названием «Закат над озером», которую подарил сотрудникам спасательной станции. Полотно долгое время пылилось в коробке, а когда Франц уходил на пенсию, начальник подарил картину ему. Ну а бывший водолаз, не будучи ценителем искусства, вручил «Закат над озером» мне. Так она оказалась в моей усадьбе. Но вот кто не забыл о полотне, так это Родион. Став богатым человеком после получения наследства, он отчаянно хотел заполучить запавшую в душу картину. Родион отыскал бывшего коллегу Франца и поручил ему организовать покупку полотна, пообещав большие деньги.
Невозмутимый Франц позвонил мне по этому поводу:
— Ну вот, Иванович, а ты не верил, что наш богач и вправду хочет приобрести картину, что у тебя на стенке висит. Родион сообщил, что через неделю приедет в Минск по делам, а потом ко мне нагрянет. Словом, давай ко мне, надо посоветоваться.
— Жди, — коротко ответил я приятелю и стал собираться в дорогу.
Я вывел внедорожник и направился в райцентр, где на одной из тихих окраин стоит красивый дом бесстрашного водолаза. Место высокое, с него хорошо видно самое большое озеро Браславщины Дривяты. Обожаю любоваться его просторами отсюда. В пути подумал, что раньше почему-то мало обращал внимания на картину «Закат над озером». А вот сейчас, когда возникла реальная угроза расстаться с ней, стал сожалеть об этом.— В прошлый раз, когда Родион приезжал разведать, где может быть интересующее его полотно, я не сказал, что картина у тебя, — сообщил Франц. — Даже аванс мне хотел вручить на поиски. Я отказался, а теперь давай думать с учетом того, что ты встречался с Викентием. Без участия автора картины в этой сделке не обойтись, согласен? Хотя…
— Никаких хотя, — перебил я приятеля. — Не будем усложнять ситуацию из-за каких-то меркантильных обстоятельств. Все предельно ясно, по крайней мере мне. Автор известен, он жив-здоров, слава богу. Думаю, что из той суммы, что предлагает новоявленный нувориш, часть нужно определить тебе за хлопоты и участие в сделке, а все остальное передать Викентию.
— Это не совсем правильно, — возразил Франц. — Хозяином-то картины в настоящий момент являешься ты, Иванович.Так что…
— Я свое мнение тебе высказал, — ответил я. — Картина мне досталась безвозмездно. А пока давай не будем делить шкуру неубитого медведя. Может, Викентий вообще захочет отдать свою работу бесплатно.
— Вот уж дудки, — спокойно, но горячо заспорил Франц. — Я что, зря ее хранил…
— Потому я и сказал, что твое участие должно быть как-то отмечено.
Уезжая, я сказал приятелю привезти Родиона ко мне в усадьбу, а сам начал готовиться к встрече. По приезде сразу снял картину со стены. Потом заглянул к бывшему повару латвийского ресторана Павлу, попросил подумать над меню и закупить продукты. Все-таки гость, хоть и из местных, но, как ни крути, иностранец. Тут без нашего знаменитого гостеприимства не обойтись.
И вот июньским полднем у ворот усадьбы остановилась дорогая иномарка, из которой вышли Франц и Родион.
Позже выяснилось, что готовились к хлебосольной встрече мы зря. Гость был на строгой диете, сообщив, что намерен сбросить не менее 20 килограммов. К тому же у него выявили проблемы с желудком. Так что попробовал лишь одну котлетку из щуки со сливочным маслом, приготовленную на пару. Ему явно не терпелось взглянуть на цель своего путешествия.
Мужчина долго вглядывался в картину, и мне показалось, даже смахнул слезу. Возможно, увидел себя в мальчонке, который держал руку девочки, ведя ее вдоль берега.
— А вот и наш пароход, — тихо сказал Родион, не отрывая глаз от полотна. — Тогда спасательная станция располагалась прямо на нем. Как я любил, сидя на палубе во время дежурств, любоваться закатом над Дривятами… Если бы можно было, выкупил бы его и расположил вместо моего пруда. Но оно большое…
— Ишь чего захотел, — проворчал Франц. — Лучше бы домой возвращался, благотворительностью какой занялся.
— Не получится, — с сожалением вздохнул Родион. — Плотно я там застрял… Семья, бизнес.
— Жизнь длинная, земля круглая, — обозначил я свое присутствие. И все промолчали, задумавшись над таким резюме.
Гость захотел непременно познакомиться с художником, и мы отправились навестить автора полотна, которое Родион бережно упаковал и уложил в просторный багажник.
Дом, в котором Викентий жил с супругой и приемным сыном, находился в тихом зеленом переулке. Когда мы подъехали, заметили скорую. Позже хозяин пояснил, что медики в последнее время приезжают часто, чтобы сделать укол малышу Саше, у которого обострилась болезнь, и, увы, требуется серьезная операция. Скорее всего, за рубежом.
Подумалось, что деньги, которые Родион готов заплатить, придутся как раз кстати. Сам парень, впрочем, сначала наотрез отказался брать их, но после разговора уступил и поручил разобраться со всем мне. С этим никаких проблем не возникло. В итоге оказалось, что из весьма щедрой суммы удалось даже выделить некоторую часть для покупки пасеки для Франца, о которой он давно мечтал. Как раз возле его дома такая продавалась.
Гость из Австрии, обрадованный приобретением столь желанной картины, тепло попрощался с нами и заторопился домой. Я пригласил его при случае приехать ко мне в усадьбу на отдых. Он согласился, что мысль хорошая, и пообещал как-нибудь воплотить ее в жизнь. А Франц дал слово тоже заглянуть в гости с первым медом с собственной пасеки. Знаю, что слово он сдержит.
Дожди наконец успокоились. Земля просохла так, что червей для рыбалки отыскать было непросто. Теплым вечером, сидя в беседке за вечерним чаем, я отгонял комаров. Двоюродная сестра Павла оказалась весьма приятной женщиной. Такое впечатление, возможно, создавалось еще и потому, что ее глаза светились какой-то тихой, почти неземной радостью. Ну что же, постараемся разгадать и эту тайну…
Подумал: как удивительно, что порой всего один человек без всякого замысла может своим присутствием разогнать тоску и скуку вокруг себя.
Я помогал Алине переселиться в дом, который Павел купил для нее у дочери скончавшейся двумя годами ранее Самони. Сруб когда-то был поставлен толковыми мастерами, и, хотя располагался неподалеку от болотца, где любили собираться перед отлетом на юг журавли, не выглядел сиротливо. Думалось, что Алина поступила мудро, вернувшись на заключительном этапе своей жизни в родные места. Почему-то пришло на ум, что придет час, когда сюда захочет вернуться и Родион. Мало ли, что он там сказал. Как говорится, не зарекайся…
