25 июня исполняется 100 лет со дня рождения легендарного чекиста Героя Советского Союза Василия Чеботарева

Восхождение к подвигу

Лейтенант Василий Чеботарев.
С апреля 1943 года по май 1946–го все воинские части, учреждения, военные учебные заведения, научно–исследовательские институты, конструкторские бюро, словом, все, что было связано с обороной Советского Союза, находилось под неусыпным пристальным оком сотрудников организации, название которой знал каждый участник Великой Отечественной — «СМЕРШ». Десятки тысяч военных контрразведчиков управлений фронтов и отделов «СМЕРШ» армий, корпусов, дивизий, бригад были в годы войны бойцами беспощадного невидимого фронта и самоотверженно боролись с агентами немецкой разведки, предотвращали диверсии и теракты, выявляли предателей, дезертиров, симулянтов, пресекали пагубную деятельность распространителей слухов, дезинформаторов и паникеров. Более 6 тысяч сотрудников «СМЕРШа» погибло в годы войны. Только при освобождении Белоруссии в списках убитых и пропавших без вести числятся 472 контрразведчика. Самыми опасными и жертвенными считались должности самого низового звена — оперативных уполномоченных, курировавших батальоны и полки: рядовых «СМЕРШа». За всю войну среди сотрудников отделов контрразведки «Смерш» всего четыре Героя Советского Союза. Все из «рядовых»: старший лейтенант и три лейтенанта. Все — посмертно. Один из них гвардии лейтенант Василий Чеботарев — оперуполномоченный отдела контрразведки «СМЕРШ» 19–й гвардейской танковой бригады, отвечавший за ее 3–й батальон, геройски погибший 27 июня 1944 года при освобождении местечка Бобр в Крупском районе Минской области. 25 июня нынешнего года исполняется 100 лет со дня рождения легендарного чекиста.

Среди военных контрразведчиков, как и среди представителей других профессий, были разные люди. И хорошие, и не очень хорошие. Плохие почему–то запоминаются лучше. Поэтому у многих в основном благодаря кинофильмам сложилось мнение, что смершевцы были сплошь похожи на Мерзляева из «О бедном гусаре замолвите слово», блестяще сыгранном Олегом Басилашвили, или еще хуже, на майора Харченко из «Штрафбата» в образе Романа Мадянова. Но если все были такими, то кто же тогда сломал шею гитлеровскому абверу? Большинство сотрудников «СМЕРШа» были людьми долга, чести и отваги, готовыми к самопожертвованию и подвигу. Такими как гвардии лейтенант Чеботарев.

Родился Василий в Казахстане в обычной крестьянской семье. Незамысловатой была и его трудовая биография: тракторист в совхозе «Хлебороб», забойщик на руднике. В 1938 году его призвали в армию, которая и стала его судьбой. Домой он уже не вернулся. Начало Великой Отечественной встретил на Дальнем Востоке. Смышленый, толковый парень проходил обучение в Хабаровской школе снайперов. Эта воинская специальность требовала не только зоркого глаза, твердой руки, крепких нервов, хитрости и ловкости, но и особого склада мышления. Всем этим природа щедро одарила Василия. В школе снайперов проявилось и его умение работать с людьми, вести за собой. Чеботарева приняли в партию, присвоили звание сержанта. В начале апреля 1942 года командование наконец–то удовлетворило рапорт Чеботарева и направило его в действующую армию, на Волховский фронт. Там тогда вовсю разворачивалось настоящее снайперское движение, и профессионально подготовленные кадры были нужны как воздух. Попал он на очень беспокойный участок фронта с печально знаменитым немецким плацдармом у поселка Кириши. Еще в декабре 1941 года гитлеровцам удалось форсировать реку Волхов и захватить клочок земли на ее восточном берегу всего–то в четыре километра по фронту и два километра в глубину. И, не считаясь с огромными потерями, «бодались» они здесь с нашими войсками аж до октября 1943 года! Двадцать один месяц шли кровопролитные бои. Чтобы не дать фрицам даже спокойно дышать, на охоту круглосуточно выходили десятки снайперов. Идейным вдохновителем и организатором снайперского движения стал комиссар отряда снайперов 310–й стрелковой дивизии старший политрук Михаил Захаровский, который лично подготовил 70 снайперов. В этот дружный коллектив и влился Василий Чеботарев.

В залитом болотной жижей окопчике, беспощадно атакуемый мириадами комаров, он часами, используя весь арсенал искусства маскировки и наблюдения, выслеживал гитлеровцев. Очень часто это была дуэль с немецким снайпером. И несколько раз его противник был близок к успеху — Василий получил три ранения. Чеботарев же стрелял без промаха и только с 19 апреля по 9 июля 1942 года уничтожил 33 солдата и офицера, за что был награжден орденом Красной Звезды. Не ускользнул от цепкого взгляда военкома Захаровского и воспитательный талант Чеботарева. Василий стал заместителем политрука отряда снайперов, получил четыре рубиновых треугольника в петлицы, что приравнивалось к званию старшины. Как одному из лучших снайперов–истребителей Волховского фронта ему в числе первых вручили нагрудный знак «Снайпер», учрежденный указом Президиума Верховного Совета СССР «для поощрения особо выдающихся стрелков». Он его с гордостью носил рядом с орденом Красной Звезды. Очень скоро Василий удвоил счет уничтоженных им гитлеровцев — их стало больше шестидесяти.

Продолжали держать его в поле зрения и политработники. В конце 1942 года Чеботарева выдвинули на освобожденную должность ответственного секретаря бюро ВЛКСМ 1080–го стрелкового полка 310–й стрелковой дивизии и присвоили звание лейтенанта. В тяжелейших условиях Волховского фронта наших воинов подстерегали не только пули. В январе 1943 года Василий заболел и был эвакуирован в тыловой госпиталь. Едва стал на ноги — отправили на курсы усовершенствования политсостава. И вдруг новый, неожиданный поворот в его судьбе. Приказом наркома обороны для подготовки оперативного состава органов «СМЕРШ» в июне 1943 года началось формирование 1–й Московской школы контрразведчиков. В первом наборе слушателей было немало бывших политработников. Среди них постигал тайны нелегкой профессии оперуполномоченного и Чеботарев.

Через шесть месяцев учебы он получил назначение в 19–ю гвардейскую танковую бригаду 3–го гвардейского Котельниковского танкового корпуса. Начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» бригады гв. майор Сергей Здебский, несомненно, учел, что Василий в прошлом был трактористом, и направил его в 3–й танковый батальон, которым командовал опытный танкист гв. майор Александр Шишов. Очень быстро, что и неудивительно, Чеботарев нашел общий язык с замполитом батальона гв. майором Петром Желунициным и парторгом гв. старшим лейтенантом Александром Гейко. Не заставил себя ждать и рост авторитета Чеботарева в глазах остальных воинов батальона, особенно после того, как он сел за рычаги танка и мастерски прошел полосу препятствий, а взяв в руки винтовку, уложил в яблочко все пять пуль из обоймы. Пришелся, что называется, хлопец ко двору. И если были смершевцы, которых побаивались и сторонились, то с Василием и щи по–братски хлебали из одного котелка.

3–й гвардейский корпус, в который входила 19–я бригада, с ноября 1943 года находился в резерве Ставки Верховного главнокомандования в районе Тулы. Лишь 20 февраля 1944 года поступил приказ передислоцироваться на Ленинградский фронт. Железнодорожный состав двигался по знакомым Чеботареву местам: Калинин — Волхов — Ленинград. Когда в начале марта прибыли на свой участок фронта восточнее Нарвы, то оказалось, что торопились зря. Наши войска перешли здесь к обороне, и повоевать танкистам не пришлось. Снова погрузка в эшелоны и снова в путь...

Решением вышестоящего командования 19–ю бригаду решили перевооружить. Вместо Т–34 гвардейцы получили средний американский танк М4А2 «Шерман» и английский пехотный танк Мк.9 «Валентайн», а мотострелков и разведподразделения бригады посадили на американские колесно–гусеничные самоходки Т–48 с 57–мм пушкой, бронетранспортеры М3А1 «Скаут», мотоциклы «Харли–Дэвидсон», автомобили «Виллис» и «Студебеккер». Словом, танковая бригада на иномарках. Кстати, ни в одной книжке или справочнике вы не найдете даже упоминания об этом. Выполняя крайне неумное решение главпуровских пропагандистов, цензоры с невероятным ожесточением вычеркивали из научных трудов и мемуаров все, что касалось иностранной помощи, поступавшей в годы Великой Отечественной в СССР по ленд–лизу. А если что–то и оставалось, то только обезличено и только в негативном смысле. А техника и вооружение, это стоит наконец–то признать, были очень хорошими. И это накладывало особый отпечаток на работу Василия Чеботарева. Чрезмерное восхищение и восхваление иномарок и в годы войны, мягко говоря, не поощрялось. Не дай бог, допустить еще и сравнение американской техники с советской не в пользу последней... А как тут было не удивиться просторному и удобному «Шерману», в котором сиденья из мягкого кожзаменителя и есть даже примус для приготовления пищи, набор столовых приборов на всех пятерых членов экипажа, две специальные 20–литровые емкости для питьевой воды! У каждого члена экипажа были отличные приборы наблюдения (Т–34, как известно, был «слеп»), две надежные радиостанции обеспечивали связь и управление в бою (у Т–34 радиостанция была крайне ненадежной и даже внутри танка члены экипажа плохо слышали друг друга). Конструкция подвески, опорных катков и резино–металлические гусеницы обеспечивали «американцу» плавность и малую шумность хода (лязг гусениц Т–34 был слышен за многие километры), что было важно не только для экипажа, но и для десанта пехотинцев на броне. Танк легко управлялся и не изнурял механика–водителя тяжелыми физическими упражнениями, как Т–34. Был оснащен всеми необходимыми, хорошо видимыми в темноте приборами, даже таким экзотическим, как гирополукомпас. Два надежных дизельных двигателя делали танк маневренным и подвижным, они не требовали регулировки и вмешательства на протяжении всего гарантийного срока и для защиты от дюже любопытных были опломбированы. Важно и то, что при повреждении одного из дизелей танк продолжал движение на втором. Для подзарядки аккумуляторов имелся специальный малогабаритный автономный движок. «Шерман» был хорошо вооружен, имел 75–мм пушку с отличным прицелом и системой стабилизации орудия в вертикальной плоскости, что позволяло вести прицельный огонь с ходу (Т–34 только при остановке). Для борьбы с пехотой танк имел два 7,62–мм пулемета, а на крыше башни был установлен 12,7–мм зенитный пулемет. Не стоит забывать и о лобовой броне в 60–мм (у Т–34 — 45–мм) и специальном ее покрытии из пенорезины внутри танка, защищавшем экипаж от разлета ее осколков. Лишь совсем недавно «Шерман» вышел из тени и получил прописку в российских музеях. Эти танки внесли весомый вклад в освобождение Белоруссии в 1944 году, но ни одного «американца» у нас нет. Сегодня некоторые «знатоки» пытаются навести кривую тень на «Шерман», некорректно сравнивая его с немецкими «Пантерой» и «Тигром». Окститесь, господа, это тяжелые танки, а «Шерман» средний танк поддержки пехоты. Хорош был и легкий пехотный танк Мк.9 «Валентайн» c 60–мм лобовой броней, оснащенный дизельным двигателем, удачной 57–мм пушкой QF6, имевший трех членов экипажа.

Танки Мк.9 «Валентайн» 19-й гв. бригады в районе Толочина.
Вот с такой техникой пришлось иметь дело оперуполномоченному Чеботареву. Приходилось следить за соблюдением особого режима секретности, контролировать и жестко регламентировать использование мощных иностранных радиостанций. Учитывать и особый интерес немецкой разведки к иномаркам, не допуская проникновения агентуры абвера не только в сам батальон, но и в район его расположения.

Личный состав 19–й бригады гвардии полковника Георгия Походзеева освоил иностранную технику очень быстро и горел желанием испытать ее в бою. Две другие бригады 3–го гвардейского корпуса — 3–я и 18–я — были вооружены танками Т–34–76 и Т–34–85. Соперничество их с иномарками на полигоне имело место, но все мог рассудить только реальный бой.

28 марта 1944 года 3–й танковый корпус был включен в состав 5–й гвардейской танковой армии 2–го Украинского фронта и вновь стал грузиться на железнодорожные платформы. Основными заботами Чеботарева стали дисциплина и скрытность при совершении марша, недопущение дезертирства, возможных диверсий и спецопераций абвера. Путь оказался неблизким. От станции Веймарн, что восточнее Кингисеппа, через Ленинград, Москву, Тулу, Орел, Курск, Конотоп, Киев до станции разгрузки в Виннице добирались 11 дней. Только успели 7 апреля выгрузиться, как снова марш, теперь уже своим ходом: Винница, Могилев–Подольский, Ямполь, Ботошани. Неделя тяжелейшего, в условиях бездорожья, пересеченной и горно–лесистой местности, пути. К исходу 14 апреля, преодолев более 400 км и не потеряв при этом ни одного танка, 19–я бригада прибыла в район сосредоточения юго–восточнее города Ботошани на севере Румынии. В работе оперуполномоченного Чеботарева наряду с основными контрразведывательными задачами появляется еще одна, очень важная и, если ею вовремя не заняться, очень болезненная по последствиям: недопущение мародерства и насилия по отношению к жителям иностранного государства.

Командующий 5–й гв. танковой армией маршал Павел Ротмистров поручил 19–й гв. танковой бригаде как самой передовой провести для других частей показательное учение, на котором продемонстрировать возможности танков и мотопехоты при наступлении в горах. Справились с этой задачей гвардейцы Походзеева блестяще, получив от Ротмистрова не только благодарность, но и, как оказалось впоследствии, право на жизнь. По итогам учений 19–ю бригаду решили поставить во второй эшелон, для ввода в прорыв и развития наступления, а прорывать оборону поручили 3–й и 18–й бригадам.

2 мая танковые бригады перешли в наступление. Продвинувшись на несколько километров и овладев населенными пунктами Васканий и Думбрэвица, они встретили ожесточенное сопротивление и понесли тяжелейшие потери. В 3–й гв. бригаде немецкие «Пантеры» и «Тигры» дивизии «Великая Германия» при полном господстве в небе пикирующих бомбардировщиков Ю–87 сожгли и подбили 44 (!) танка Т–34. 18–я гв. бригада лишилась 46 (!) танков Т–34, среди которых 14 новейшей модификации Т–34–85. Кроме того, были сож-жены и подбиты 8 самоходок Су–76 и Су–85. Такие чудовищные потери 5–я гв. танковая армия имела только на Курской дуге. Наступление было плохо подготовлено, оборона противника артиллерией и авиацией подавлена не была. Зарытые в землю немецкие танки безнаказанно расстреливали наши «тридцатьчетверки», а в небе, как в 1941 году, свирепствовали «Юнкерсы». 19–я гв. бригада, находясь в районе ожидания, в атаке не участвовала и потерь не понесла. На следующий день, несмотря ни на что, наступление продолжили. 18–я бригада лишилась еще 7 танков. 19–я, продолжая оставаться во втором эшелоне, отчаянно отбиваясь из зенитных пулеметов от бомбардировщиков, потеряла два «Шермана», два «Валентайна» и четырех танкистов. Вот таким горьким оказался боевой дебют для Василия Чеботарева и его товарищей.

Эшелон танков «Шерман» следует к фронту.
Командир 3–го гвардейского корпуса генерал–майор Иван Вовченко, надо отдать ему должное, не побоялся и уже в 14 часов 3 мая в боевом донесении № 026 доложил маршалу Ротмистрову: «Считаю, что дальнейшее наступление частей корпуса приведет лишь к бесцельным потерям танков и личного состава». Не получив ответа, он через четыре часа вновь телеграфирует: «Наступательные действия бессмысленны и ведут к лишним неоправданным потерям в живой силе и технике». Рисковал генерал, могли и в трусости, и в паникерстве, и в попытке невыполнения боевого приказа обвинить со всеми вытекающими по законам военного времени последствиями. А значит, по линии смершевцев, по линии Чеботарева и его товарищей докладывали то же самое, докладывали правду, и к стенке генерала ставить было не за что. И лишь 4 мая, потеряв еще 14 танков, 8 самоходок и 275 человек убитыми и ранеными, Вовченко получил от командарма приказ о приостановлении наступления. На КП к Ротмистрову разбираться в провале наступления прибыл лично командующий 2–м Украинским фронтом маршал Иван Конев. Увидев десятки сгоревших танков и понимая, к чему все это может привести, он схватился за телефон и доложил Сталину о необходимости срочно перейти к обороне. Верховный Главнокомандующий, слава богу, согласился. Кстати, в своих многостраничных мемуарах Конев этому совершенно неподготовленному, провальному наступлению не уделил ни строчки. Верно сказано: «У победы тысячи отцов, а поражение всегда сирота».

В ночь с 4 на 5 мая (днем немцы и головы поднять не давали) танкисты, сдав свой участок фронта 7–й гвардейской армии генерала Шумилова, начали отход в тыл. 19–я бригада расположилась в районе поселка Загавия, юго–восточнее города Хырлеу. Но отдыхать Чеботареву с товарищами долго не пришлось. В связи с предстоящей стратегической наступательной операцией «Багратион», которую планировали начать 19 июня, 5–ю гв. танковую армию в составе 3–го гв. танкового корпуса, 29–го танкового корпуса, частей армейского подчинения и приданных для усиления планировалось скрытно, в кратчайшие сроки перебросить в район Смоленска, а это более 1.000 км! Для этого понадобится 81 железнодорожный эшелон. Немцы тщательно следили за перемещением наших танковых армий, чтобы заранее знать о направлении нанесения удара и предстоящем наступлении Красной Армии. А значит, для Чеботарева во главу угла вновь стала задача по предотвращению утечки информации о передислокации и конечном пункте назначения.

Оставив в чужой румынской земле погибших боевых товарищей, к месту погрузки на железнодорожную станцию Бельцы в Молдавии танкисты пошли своим ходом. Успешно намотав на гусеницы более ста километров, 28 мая иномарки взобрались на платформы и тронулись в путь. Первыми отправились 1–й и 2–й батальоны 19–й бригады. Чеботарев следовал со своим подопечным 3–м батальоном в эшелоне № 360033, где находились Боевое Знамя бригады, штаб, секретные документы, шифровальщики. Старшим в эшелоне был сам комбриг Георгий Походзеев. И вновь замелькали в окошках теплушек Могилев–Подольский, Винница, Киев, Конотоп, Брянск...

(Окончание в следующем номере.)

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter