Антанас Сметона инспектирует армию.
То есть вопрос о пошлой краже жемойтами и прочими аукштайтами этнонима и топонима «Литва» пока еще не ставится. Зато уже констатируется: «Литва как национальное государство — это концепция, которая появилась меньше 100 лет назад». Иначе говоря, не ранее 1927 года. Такие дела, товарищи школьники.
Об этом литовцам (да и литовцам ли? посмотрим дальше!) говорит их историк Альфредас Бумблаускас — профессор Вильнюсского университета. Регулярно и неуклонно входящий в топ проекта «Самые влиятельные Литвы», проводимого вот уже который год порталом Delfi — главным новостным (да и смысловым) агрегатором соседей.
Здесь и далее я все буду цитировать только по Delfi, чтобы было понятно: это они сами так говорят. Они — те, которые канцлера ВКЛ Николая Черного Радзивилла называют «знаменитым литовским вельможей», а Франциска Скорину — «своим».
***
Почему мы назвали 1927 год? Потому что 17 декабря 1926‑го у соседей произошел военный государственный переворот, одним из организаторов которого был Антанас Сметона. Националист, создатель собственного культа, «вождь народа», друг гитлеровцев. С него, к сожалению, у соседей и началась государственность, товарищи школьники.
Кстати, вспоминая недобитой памяти БНФ (аналог литовского «Саюдиса») с их до сих пор болотно-булькающей идеей «парляментскай рэспублiкi», — у соседей именно такая и была: «С ноября 1918 по декабрь 1926 года в стране сменилось одиннадцать правительств».
То есть не было, по сути, ни власти. Ни даже страны. Срединная Литва — она же Виленский край — была под Польшей. Мемельланд — Клайпедский кусок — чуть позже был безмолвно возвращен Гитлеру. Видимо, парляментарыi все решали важное: «Мiнск?» Или «Менск?» («Пойдем от противного», 22.09.21, «СБ. Беларусь сегодня»).
Вот страницы предыдущей истории (нашей общей истории, пусть даже предки Альфредаса ее у белорусов скрали, «стырив контент»): «На протяжении двух-трех столетий — с конца XIV до середины XVII века и позже — половина Вильнюса, по словам Бумблаускаса, была «руськой», то есть православной. Поляки были приверженцами католицизма, но православные представители славянских народов доминировали».
Доминировали «православные представители славянских народов» уж точно и еще полтора столетия: с конца XVIII века после разделов Речи Посполитой до начала XX. Всю дорогу (без одного века), получается, половина Вильни (как и Великое Княжество Литовское в целом) была «руськой»… Белорусской, если переводить на современные термины.
Нашей половиной. Нашей Вильни. Нашего государства ВКЛ. Это не мы — они так говорят и пишут.
***
И еще один вывод: «Литовский национализм — это суррогат, придуманный во времена президента Сметоны», — заявил профессор Бумблаускас. И никто ему не возразил. Ибо нечего.
Литовцев под чужим этнонимом (и с чужим топонимом в названии страны) утешают: «В XVII-XVIII веках мы стали второй Польшей... Как Аргентина и Мексика, например, стали второй Испанией, а Бразилия — второй Португалией». Такое себе утешение, прямо скажем, тем паче что ни Аргентина, ни Бразилия, ни даже Испания с Португалией так на самом деле не считают.
Другая сказочка: «В ВКЛ «руська мова» потеряла статус государственной на заре XVII века — ее естественным путем вытеснил польский». Такими словами предпочитают называть сознательно проведенный процесс ополячивания и окатоличивания.
«После этого вплоть до начала XX века история Литвы в языковом смысле развивалась по примеру Ирландии». Да что вы говорите? Да что угодно, лишь бы забросить в сознание еще один крючочек: жемойты и аукштайты — они как ирландцы.
Как аргентинцы и мексиканцы. Как португальцы и испанцы. А не как местные, утащившие у немцев Клайпеду, у поляков — Виленский край, а у белорусов — этноним «литва».
И построившими… Что именно, если «вождь народа, tautos vadas» Сметона был сердечным другом немецких нацистов, нашедшим у них убежище? Не с полунацистского ли порядка начинается история государственности соседей? Не там ли корни их нынешнего благоволения украинским бандеровцам? Рядом проживающим эсэсовцам и своим бандитам-лесным братьям?
Не оттуда ли родом литовский холокост, которым соседи выделились даже на фоне «Галичины» и УНА-УНСО?
Вопросы старшим классам на факультатив.
***
Мы не зря вспоминали Срединную Литву как часть Польши: «Поляки не осмеливаются сказать, что они, находясь в середине Литвы, являются поляками», — говорит Бумблаускас. Сейчас говорит. О современниках говорит. О своих же согражданах так выразился лидер мнений. Мол, добрая часть нынешних литовцев на самом деле поляки, только несмелые. Вот оно как, Михалыч.
С другой стороны, задался публичным вопросом профессор: «На каком языке написаны все наши метрики (хроники), все наши летописи, благодаря которым мы знаем ту же легенду о Железном волке?.. Можем сказать, что на староукраинском, можем сказать, что на старобелорусском».
Не на литовском, главное. А о существовании в то время украинского… Ой, сомневаюсь я, товарищи школьники.
«Мы все время должны повторять друг другу: в Литовских метриках нет ни одного предложения на литовском языке. Мы как нация должны это переосознать» — и что сделать? Учить всей нацией украинский («максимально приближенный к «руському» — официальному языку ВКЛ»), — призывает сограждан Бумблаускас!
Ему вторит и политолог Мариюш Антонович. «Идентичностей в Литве всегда было много, а станет еще больше. И если Литва — как на уровне государства, так и на уровне общества — и дальше во главу угла всех миграционных процессов будет ставить знание литовского языка и воспитание «литовскости», страна проиграет в борьбе за умы», — остерегает он.
Однако, не споря с «учить украинский» (не ирландский и не английский, все ж понимают, что там их никто не ждет), политолог по привычке ищет и как заработать фунтик-другой. «Пусть поляки, русские и белорусы учатся на своих родных языках», — Мариюш имеет в виду, что вот хватятся «в Королевском колледже Лондона русских (белорусских, украинских) спикеров (коллаборантов, ципсошников), они им нужны» — а они вот они! В Вильне подрастают, в Ковне воспитываются, только денежки платите.
***
«Литовскость», стало быть, больше не в моде. Истории страны нет и ста лет, и та… коричневенькая. Язык, культура — придуманный суррогат, «львиная доля литовцев — поляки». Учите украинский — основу основ.
Это говорят, не стесняясь, не опасаясь, лидеры мнений. Это транслирует монополист местных новостей. Вчитываешься и начинаешь напевать, как фрекен Бок: «Я сошла с ума-а».
Однако это реальность. И напоминает это предпродажную подготовку.
Литовские (пусть будет так) элиты (и так пусть тоже будет) на сегодняшний день убедились, что свою страну они выдоили досуха. Отправив свою рабочую силу в Европу навсегда. Продав энергобезопасность за гранты. Разрушив порты и транзит за солидарность по требованию. Выкрикнув, пожалуй, уже все провокационные заявления, которые только лимитрофу и можно поручить.
И служа теперь своим хозяевам полупустой военной базой. Местом на фронтире. Кабаком и точкой G для залетных рейнджеров.
Больше продавать нечего. Кроме самой страны. Вот оставшееся население и начинают ментально готовить к новым хозяевам. Говорить о половине одних, призывать учить язык других, вспоминать, что украли у третьих. Покупатели уже даже и перечислены — для привыкания, с одной стороны. И для повышения ставок — с другой.
Совершенно не важно, что не все из перечисленных собираются участвовать в торгах. Как не важно и то, что не все из реальных будущих владельцев названы. Главное, торг объявлен. В современном глобально-информационном мире это и есть главное.
Или у вас будут другие версии происходящего? Другое объяснение информационному давлению, ведущемуся лидерами мнений через главный информационный портал страны?
***
Просто добавлю в копилку ваших размышлений несколько фактов из самого последнего. В кабинетах парламента Литвы уже сейчас «температура ниже 20 градусов». Так будет и дальше: парламент послушно принял постановление «поддерживать в помещениях температуру не больше 19 градусов».
С другой стороны, топить соседям нечем. И не на что. Да и Брюсселя ослушаться — не с литовским суверенитетом.
Но соседи не зря жили столько лет бок о бок с поляками (или являются поляками, в чем им еще предстоит набраться смелости и признаться). «Правление парламента поддержало просьбу канцлера о разрешении продавать в кафе алкоголь» — они таки подсмотрели у шляхтичей, как можно греться альтернативными от Брюсселя способами!
Однако одновременно не понять, как это будет воспринято обществом. Невозможно. Но решение снова есть. «Я предлагаю оборудовать у двери алкотестер. Дышать в него на входе и на выходе»; «Перед входом в зал заседаний должно быть какое-то устройство в виде алкотестера», — раздались требования отдельных депутатов.
Чтобы что? Чтобы затем принимать закон о допустимом количестве промилле в крови при принятии закона? При его отклонении? При выступлении на трибуне? А при реплике с места — повысим норму, господа? Где начальник транспортного цеха, я спрашиваю?!
В парламентской республике, один раз избравшись, как вы понимаете, законотворчеством можно заниматься вечно. Особенно если продлить режим работы кафе. Вот и скажите, в стране с парламентом и парламентариями такого кшталту может идти речь о чем-то ином, кроме финальной распродажи?
Ведь у соседей не накипело — нечему там кипеть, и некому, и уже давно.
