Колокольный звон используют и в классической музыке: например, без него невозможно исполнить увертюру П.И.Чайковского «1812 год».Фото Юрия МОЗОЛЕВСКОГО.
— В прошлом веке были весьма популярны этнографические экспедиции, которые отправлялись по деревням собирать фольклор. Сейчас носителей этого фольклора практически не осталось — только записи исследователей. Такое чувство, что и с искусством звонарей происходит нечто подобное, оно уходит в прошлое.
В экспедиции по белорусским деревням я езжу уже 15 лет, описала больше 1.700 колоколов (такого количества, как у нас, даже в России нет, хотя территориально она огромна). По счастью, мы успели записать те уникальные звоны, что сохранились в Беларуси и больше нигде на постсоветском пространстве. В западной части Беларуси еще живут старинные каноны (мотивы) колокольного звона. В 19 деревнях сохранились традиционные, характерные для этой местности мелодии. Эти мотивы, как и народные песни, передавались из поколения в поколение. Мы записали их на хорошую аппаратуру, на аудио и видео. Задокументировали рассказы звонарей — как они спасали свои колокола в Первую мировую, в Великую Отечественную войны, потому что немцы забирали их и вывозили.
— Зачем вражеской армии могли понадобиться колокола?
— Это же металл! Они представляли ценность — их бы просто пустили на переплавку. И люди спасали свое наследие от разграбления. Колокола тяжелые, далеко не унесешь, чаще всего их прятали, закапывали в землю недалеко от храмов. Многие колокола после войн пропали бесследно, неизвестно, где их теперь искать. Случалось ведь всякое — когда человек, прятавший колокол, погиб, и его дети, посвященные в тайну, тоже умерли. Их не найдешь просто с металлодетектором — земля фонит. А сколько в наших реках колоколов лежит? Это ведь был еще более простой способ: затопить в воде.
Фрагмент колокола XII века, найденный археологами на Замковой горе в Гродно.
— Кампанология — и термин–то, о котором мало кто слышал, насколько изучено белорусское наследие в этой области?
— Колокола к нам пришли не из Византии, а из Европы. В Беларуси не было своего природного материала — олова и меди. Наша страна богата деревом, лесами — вероятно, у нас были какие–то колотушки, била. Колокол же — дорогой инструмент, князь мог позволить себе его приобрести. В Несвижском замке, например, имелись удивительные экземпляры с прорезями, отлитые немецким мастером Моцфельдом для князя Радзивилла в 1598 году. В России подобные появились только через 100 лет, их отливал мастер Моторин. А у нас такие уже были и столь красиво звучали, их с любовью называли «цимбалы». Они использовались как куранты, вместо боя часов. В 1906 году в замке случился пожар, колокола упали и разбились. Но польский исследователь Михал Бренштейн в 1924 году издал книгу, в которой есть снимок, в том числе разбитых инструментов. Несвиж мог бы стать пионером в деле восстановления колокольной культуры Беларуси, ведь колокол можно воссоздать по фотографии — за рубежом сейчас так делают.
Были целые династии белорусских мастеров–колокололитейщиков. Например, мастер Антон Бренгош отливал их в Минске, на улице Берестянской, сохранился один из них, 1898 года с надписью и очень красивого звучания. Династии передавали профессиональные секреты в устной традиции. Литье — сложный процесс: нужно знать, насколько раскалить металл, потому что иначе он начинает выгорать, звук будет в итоге не тот, могут пойти трещины... Я в консерватории училась, и композитор Андрей Мдивани рассказывал: в 1970–е годы его как члена Союза композиторов пригласили на приемку колоколов для мемориала в Хатыни. Их переливали на сталелитейном заводе из старых колоколов, никто понятия не имел, как это делать. Звучали они, как говорил Мдивани, «горшки горшками», в итоге пришлось переделывать несколько раз...
Полоцк, 1908 – 1910 гг. Встреча нового колокола весом 385 пудов (6.314 кг).
— Те старинные колокола, которые сохранились в Беларуси, — где их можно увидеть? Они в музеях или еще на колокольнях, ими пользуются?
— Есть при Национальной академии наук отдел древнебелорусского искусства, там сохранилось около 15 инструментов XVII — XVIII вв., люди заинтересованные могут туда обратиться. А в некоторых храмах у нас есть и треснутые, и разбитые, но уникальные! — колокола, которые нужно спасти и сохранить.
— Вы хотите сказать, что старинные колокола при замене новыми просто выбрасываются?
— Да, или идут на переплавку. Российские специалисты–литейщики выкупают их за небольшие суммы или предлагают обменять старый колокол на новый. Дальнейшая судьба вывезенных инструментов нам неизвестна. Но их ведь вполне можно было бы выкупить сегодня (это актуально для Гродненской, Брестской областей) и спасти в музее. На них уникальные надписи, кто–то их жертвовал церквям, история каждого колокола интересна и не случайна.
Елена Шатько и звонарь Константин Грищук, д. Старое Стрельно.
— Традиция колокольной музыки как–то сохраняется, передается молодому поколению? Все–таки это наше нематериальное наследие.
— Сейчас мастерство постепенно уходит, и пока что все держится на энтузиазме сельских жителей. Допустим, в деревне Доропеевичи Малоритского района заведующий клубом Анатолий Демьянко (он там и баянист, и звонарь) работает с детьми, и то один, то другой ученик идет перенимать мастерство к дедушке–звонарю, который помнит традиционный местный звон. Мы сняли о звонах несколько передач, собрали пакет документов в Институт культуры Беларуси на внесение белорусских колокольных звонов в Государственный список нематериального историко-культурного наследия. Причем наши звонницы могут стать при правильном подходе одним из туристических брендов, отличным способом привлечения в страну гостей со всего мира. Вот у нас есть эти 19 деревень, почему бы в них не проводить фестивали колокольного звона? Я вас уверяю, желающие послушать к нам потянутся!
ovsepyan@sb.by
Советская Белоруссия № 18 (25153). Пятница, 27 января 2017
