Как ни отделяй спорт от политики, все равно не получается. Чаще всего они переплетаются в трех сферах: спорт как мягкая сила, спорт как национальный символ и спорт как метафора глобальной (геополитической) мировой системы. Вот посмотрите: проиграла сборная Германии (действующий, между прочим, чемпион) Южной Корее, заняла последнее место в своей группе (“Позор! Позор!” — кричали в фан-зонах раздосадованные немцы, — Лёва на мыло! Мюллера на пенсию!”). В стране траур, но наверняка заядлая болельщица Ангела Меркель, смахнув скупую канцлерскую слезу, испытала некоторое облегчение: вопрос о поездке в Москву на чемпионат теперь точно снят. А то прошла бы Германия дальше, болельщики могли бы не понять, если бы она не поехала поддержать своих, как всегда делала. А так — засучить рукава и решать собственную политическую судьбу, надеясь, что ей повезет больше, чем Йоахиму Лёву, и толпа не будет кричать ей: “Уходи!”. Хотя ничего нельзя исключать, и она это знает.
Идущий сейчас с таким грандиозным успехом чемпионат мира по футболу позволяет проводить массу политических параллелей. На открытие не приехали “лидеры свободного мира”, как они сами себя называют? Означает ли это, что не приехавшие Ангела Меркель, Эммануэль Макрон и другие руководители стран ЕС считают себя выше и значимее тех, кто приехал, — президентов стран СНГ, например, или наследного принца Саудовской Аравии? Наверное, значит. Означает ли это, что так оно и есть? Да не совсем. Европейцы полагают, что их (наш с вами) континент — самый важный, и если что-то имеет значение для Европы, то значимо и для всего мира. А вот президент Дональд Трамп заявляет, что “Америка превыше всего”. Китайцы вслух о своем геополитическом значении не говорят, но весь мир об этом и так знает.
В этом и специфика сегодняшнего мира: полюсов силы много, тот, кто считает себя единственным вершителем судеб, проигрывает. Но поняла ли фрау Меркель именно так проигрыш своей сборной, мы не знаем. Молчалива и печальна. А одна из ярких картинок матча открытия — не только пять безответных российских мячей в ворота Саудовской Аравии, но и жесты, которыми обменивались Владимир Путин и Мохаммед ибн Салман.
Сегодняшний чемпионат — отражение мировых тенденций. Почти 10% игроков выступают под флагом страны, в которой не родились. Из 32 национальных команд только 7 полностью составлены из своих уроженцев (Исландия, вперед!). В команде Марокко из 23 игроков только шестеро родились в этой стране. Зато вы можете собрать полноценную команду из тех, кто родился во Франции, а сегодня выступает за другие страны. Родина уже не навсегда.
Моду на своих, но не очень, ввел накануне чемпионата мира — 1934 Бенито Муссолини. Чемпионат тогда проходил в Италии, и дуче нужна была только победа. Для нее были призваны oriundo, “люди итальянского происхождения”: один из Бразилии, четверо из Аргентины. Легендарный менеджер Витторио Поццо сказал тогда, что человек, готовый умереть за свою страну, должен быть в состоянии и играть за нее. Италия стала чемпионом в 1934 году, потом выиграла футбольный олимпийский турнир в 1936-м (Олимпиада тогда, напомню, проводилась в нацистском Берлине), а потом снова стала чемпионом в 1938 году. Они сражались. А где в этом году итальянская сборная по футболу? Правильно — дома. Одна им остается надежда — на натурализованных мигрантов.
Комментаторы говорят о том, что “разнообразный” (это политкорректное слово) состав сборных, например, Бельгии и Франции демонстрирует “изменяющееся лицо местного населения”. “Разнообразие” лиц сборной Швейцарии стоило ей штрафов, когда этнические албанцы из Косово Гранит Джака и Джердан Шакири, а потом и примкнувший к ним капитан команды Штефан Лихтштайнер в матче со сборной Сербии (некоторые болельщики на трибунах кричали: “Убей шиптара!”, “Убей албанца!”) сложили руки в жесте, символизирующем двуглавого орла с герба Албании.
