Вне игры

Путешествие в театральное закулисье
Путешествие в театральное закулисье

Что разделяет артистов и зрителей? Сцена? Оркестровая яма? Пресловутая вешалка? Нет, обыкновенная пожарная линия — вот рубеж, пересечь который, между прочим, мечтают все режиссеры. Удается не всегда: в этой зоне запрещено устанавливать даже элементы декораций — натягивать веревки, ставить стулья, класть доски. Таковы правила техники безопасности — над линией висит пожарный занавес, который в случае аварии отсекает очаг огня от зрительного зала.

Но есть и другая «линия преграды» — психологическая, о которую чаще всего спотыкаются люди с другой стороны, то есть зрители, с восторгом и трепетом поднимаясь после спектакля к любимым артистам с цветами. Что ж, милости просим, радушно улыбаются кумиры поклонникам. Но за кулисы приглашать не спешат, оставляя за собой право на жизнь без посторонних глаз. А в чреве театра между тем происходит немало интересного. Понаблюдать за процессом изнутри я отправилась в Национальный академический драматический театр

им. М.Горького, окунувшись в «зазеркалье», словно Алиса Льюиса Кэрролла.

Агенты театральной безопасности

Не верь глазам своим. Вот первый вывод, который сделала я для себя, пройдясь по техническим цехам. Столярный, живописный, слесарный, бутафорский, реквизиторский, пошивочный... Сеанс «массового разоблачения» начался... с тортов. Они, разумеется, несъедобные, но иногда все же вырезается секция для настоящего кусочка, который с удовольствием смакует актер на сцене. Бутафорскими фруктами из поролона, конечно, никого не удивишь, а вот водосточные трубы из того же материала — диковинка. Лучшие друзья девушек — бриллианты, кто бы сомневался, вблизи оказываются обычными стекляшками. Но, как ни странно, восстать против подлога пробуют время от времени сами режиссеры. Один из них настаивал, например, чтобы костюмы непременно были сшиты из натуральной кожи. Но на сцене, оказалось, она выглядит тускловато. Вернулись к старому проверенному методу: потереть как следует, а затем подкрасить обычную дешевенькую фланель. Из зала от замши не отличить!

Но конфликт правды и кривды на сцене — это ведь вопрос безопасности. При постановке спектакля «Ричард III» в театре «Вольная сцена», например, понадобились мечи — их заказывали на заводе. По ходу пьесы, когда герои вступили в бой, металлическая стружка стала вдруг отскакивать и лететь в зрителей. Красота могла погубить людей... Впрочем, и артисты должны быть уверены в том, что их придуманный мир выдержит любые испытания на сцене.

— В театре работают цехи, где производят грамотные инженерные конструкции. Это очень серьезное дело, ведь людям на сцене нужны гарантии, что помост под ними не провалится, лестница не рухнет. А иногда декорации весят по 6 тонн, — рассказывает начальник художественно–декоративной мастерской Русского театра Анатолий Удовиченко.

Проблема из той же «оперы» — материалы для декораций. Да, творческие задумки требуют полета фантазии, но... Во–первых, пользоваться можно только безопасными материалами из определенного перечня. Во–вторых, даже в перечне есть те, что не подлежат пропитке, а потому и от них приходится отказываться.

Финансы и романсы

— В государственных театрах львиная доля бюджета — около 60 — 70 процентов — постановочные расходы. Если премьера не удалась, автор садится переписывать текст, актер репетировать роль заново, можно даже перешить костюмы, но переделывать декорации? Нет, это стоит слишком дорого. Поэтому эскизный проект декораций показывают дирекции, художественному и техническому совету, по рекомендациям которых приходится что–то редактировать, заменять эксклюзивное доступным, — рассказывает художник–постановщик Вениамин Маршак, работавший над постановками в Русском и Купаловском, витебском, гомельском театрах. Среди его последних работ спектакли «Ниночка», «Легенда о бедном дьяволе», мюзикл «Африка».

Конечно, сценографам и художникам по костюмам и декорациям работать сейчас если не проще, то уж точно увлекательнее. Раньше все изготавливалось из дерева, железа, папье–маше, а представления проходили при простых лампах и фильтрах. Сейчас громадный рынок материалов и технологий, уникальные компьютерные программы, видео, экраны, цветовые эффекты.

— То, что было прежде, — просто каменный век, — считает Маршак. — К счастью, театр — очень живой организм, который моментально схватывает все новое. В «Ниночке» и «Легенде о бедном дьяволе» мы использовали видеопроекторы и световые эффекты, по новым технологиям сделали покрытия. Экран я трансформировал, «превратив» в мозг человека.

Главное, чтобы костюмчик сидел!

Начальник костюмерного участка Нелли Сергеевна Кутас в театре уже 28–й сезон. Ее профессия, по большому счету, сравнима с работой психолога. Мало взять костюм и проверить его перед спектаклем, подгладить, подшить. Нужно переодеть артиста. А это особый подход.

— Я могу заменить любого из 4 костюмеров, это нормально. Но актеры часто привыкают к одним рукам. И вообще они нуждаются в помощи, ведь на переодевание отводится очень мало времени. Сейчас в Русском театре тенденция делать масштабные эпические полотна, и на сцене играют по 20 — 26 человек одновременно, у некоторых по 2 — 4 переодевания. В спектакле «Укрощение строптивой» происходит 29 переодеваний, попробуй–ка запомни, кому какие наряды подать! — замечает Нелли Сергеевна.

Она отлично разбирается в особенностях стилей разных эпох, знакома с содержанием пьес и безошибочно определяет размеры ноги, шеи, головы, туловища всех участников труппы. Ей известна антропометрия Чулпан Хаматовой, Евгении Симоновой, Людмилы Чурсиной, Игоря Бочкина...

Шьются костюмы по эскизам в пошивочном цехе театра либо заказываются в ателье при Совмине. А еще достаются из запасников. В запасном гардеробе хранятся костюмы из спектаклей, которые шли на сцене 20 — 30 лет назад. А то и вовсе остались со времен существования в Минске Еврейского театра. Среди «экзотики» — платья с шитьем по шерсти, ряса православного священника, военный камзол времен Первой мировой войны и даже двухуголка 1812 года, выкупить которую безуспешно пытался у Нелли Сергеевны один из военно–исторических клубов. Со временем, правда, у старой одежды порой нитки не выдерживают и расползаются, но полезно даже просто увидеть, как была сделана та или иная вещь. Кстати, одежда и обувь крайней степени изношенности тоже имеют цену, ведь ни одну новую так искусственно не истреплешь. Поэтому в ответ на шутливый вопрос в ремонтной обувной мастерской: «Не пора ли выбросить?» — Нелли Сергеевна машет руками, мол, стареньким полуживым штиблетам цены нет.

Костюмы выдаются актерам минимум за 7 дней до премьеры. Привыкнуть к новому облачению бывает весьма полезно. Без курьезов, конечно, не обходится. То сшита вещь небрежно, то актер сделал широкое па, и брюки расползлись снизу доверху. Задача костюмера — не прозевать момент и за 1 минуту, когда актер выскакивает за кулисы, все подшить и подправить. Однажды молодая актриса, перепутав, надела чужой хитон в «Амфитрионе». Но куда хуже, если наряд пропадает во время гастролей. Такое произошло как–то раз в Витебске, где труппа показывала спектакль «На золотом озере». Пришлось срочно вызывать костюмера из витебского театра и подбирать нечто похожее. В другой раз понадобилось передавать с проводником поезда брюки, которые случайно оставили в Минске.

У каждого времени свой декор

Знаете ли вы, что самая шикарная лестница в истории Русского театра за последние 20 лет была в спектакле по пьесе Теннесси Уильямса «Сладкоголосая птица юности»? Винтовая, громадная, никелированная, которая крутилась, давая блики и переливаясь всеми цветами радуги, — удивительное ощущение! Что и говорить, за 25 лет работы в Горьковском театре Анатолий Удовиченко участвовал в изготовлении многих неординарных декораций. Оценить спектакль с художественной точки зрения он может не хуже любого критика. Не говоря уже о технической части.

Особенно интересно послушать из уст Анатолия Григорьевича о спектаклях–римейках, таких как «Опера нищих». Впервые пьеса была поставлена Борисом Луценко и художником Юрием Туром 30 лет назад и называлась «Трехгрошовая опера»:

— Очередь за билетами на спектакль выстраивалась от касс и до магазина через дорогу. Играли Бондаренко и Зайцева, они чудесно пели, сидя на качелях. Режиссерское решение второго спектакля, поставленного творческим тандемом Луценко — Костюченко, конечно, сложнее. Главный декоративный элемент — протянутый через всю сцену трос, на котором раскачивается кровать. Конечно, дважды в одну реку не войдешь. Наступило другое время, нужны новые задумки. Декорации обоих спектаклей обошлись очень дорого, но дело ведь не только в деньгах, а в замысле и его воплощении.

...Профессии бутафора, театрального столяра, реквизитора, мастера по костюмам достаточно редкие, им обучаются «штучно». Хотя в советское время таких умельцев готовили в специальных учебных заведениях. Существовал еще и обмен опытом: бутафоры из областных театров проходили курсы подготовки в столичных. Сегодня молодежь не слишком охотно стремится попасть в «закулисье»: работа трудоемкая и невысокооплачиваемая. А случайные люди здесь сами не задерживаются. Подлинные же мастера без театра не могут жить, верят в его магию и, смастерив вещь, хранят о ней память долгие годы.

Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter