Контакты корифеев на личном уровне ускорила волна преобразований в культуре, науке, политике, духовной жизни, которые всколыхнули практически всю Западную Европу. Кардинальным средством возмущения спокойствия стало книгопечатание.
Холодный ноябрьский вечер. Пронзительный ветер гуляет по улицам Виттенберга. Редкие прохожие, кутаясь в плащи и накидки, проклиная ненастье, спешат к домашним очагам. В кабачке, прижавшемся к влажной от сырости городской стене, полыхает камин. Свет огня озаряет раскрасневшиеся лица гостей, а жар согревает. В этот поздний час посетителей всего трое. Нежданным гостем уютного виттенбергского заведения оказался «в науках вызволенных и лекарских доктор», писатель, переводчик, редактор Франциск Скорина. Рядом с ним хозяин трактира узнает завсегдатаев: священника Мартина Лютера и его друга Филиппа Меланхтона.
Несмотря на в какой-то мере общую культурную миссию, отношение просветителей к переменам, которые они несли, было неодинаковым. Если Лютер выступил могучей фигурой, вождем нового религиозного течения, лютеранства, то Скорина ставил перед собой другую цель. Она была революционной и благородной, но не бунтарской — для «людей посполитых к доброму научению». Иван Федоров выполнял прямой указ царя Ивана Грозного, но действовал сознательно, вспахивая ниву под основу народного просвещения. Скорина же оказался связующим звеном между Лютером и Федоровым, символически связав Восток и Запад. По имеющимся данным, его непосредственная встреча с Лютером состоялась в Виттенберге, а с Федоровым (что подтверждено лишь косвенными доказательствами) — в Москве.
До Скорины, естественно, доходили известия об истории знаменитого перевода Библии Лютером. Спасаясь от папской инквизиции, тот оказался в замке гостеприимного единоверца — Фридриха III, курфюрста Саксонии. Здесь в тиши библиотеки он занялся переводом Библии на немецкий язык, знание которого позволило каждому грамотному немцу не только читать Священное Писание самостоятельно, но и следовать заложенным в нем идеям. Спрос на перевод Лютера был настолько велик, что до его смерти в 1546 году вышло тринадцать изданий. Виттенбергский книгопечатник Ганс Люфт с 1534 по 1584 год напечатал примерно 100 тысяч Библий, что стало величайшим достижением того времени. С большой уверенностью можно предположить, что экземпляр этой книги попал в руки к белорусскому полиграфисту, побуждая того поехать в Германию. Причин для путешествия накопилось немало.
Дело в том, что Скорина, обогащенный опытом удачного книгопечатания, задумался о продвижении его на восток, в Великое княжество Московское. И советы Лютера могли обогатить его сознание новыми идеями, укрепить веру в успех задуманной операции. По удачному стечению обстоятельств именно в этот момент магистр Тевтонского ордена Альбрехт Бранденбургский, также увлеченный реформаторскими идеями Лютера, пригласил Скорину к себе в Кенигсберг. Этот факт зафиксировал лично герцог: «Не так давно приняли мы прибывшего в наше владение и Прусское княжество славного мужа Франциска Скорину из Полоцка, доктора медицины, почтеннейшего из ваших граждан как нашего подданного, дворянина и любимого нами верного слугу».
Можно не сомневаться, что в подарок Лютеру Скорина вез несколько своих книг. Биограф Лютера Бартол Копитар сообщает: «Некий Франциск — поляк, доктор, гостил в Виттенберге у Меланхтона и обедал у него вместе с Лютером… Лютер не менее Меланхтона был удивлен достоинствами и талантом этого чужестранца». Копитар высказывает предположение, что «поляк» доктор Франциск и есть Франциск Скорина.
Факт появления Скорины в столице Великого княжества Московского обозначен намеком в секретной инструкции короля Речи Посполитой Сигизмунда II Августа, датируемой 1552 годом, посланнику в Риме: «…в годы царствования нашего Покойного отца (Сигизмунда I Старого. — Прим. ред.) один его подданный, руководствуясь набожным желанием, постарался святое писание русским языком напечатать и выдать, да пошел в Москву, книги его по приказу Князя публично были там сожжены потому, что принадлежал он к Римской церкви, а (книги) изданы были в местах, что подлежат ее влиянию». Иных прямых свидетельств приезда Скорины в Москву не существует. Оспорим факт публичного сожжения на Руси печатных книг — такое было свойственно скорее для католической Европы. Но мог ли Скорина войти в состав посольства, которое Сигизмунд I собирался снарядить в Великое княжество Московское именно в эти годы? Версия представляется убедительной, и в ее пользу свидетельствует факт, на который исследователи не обратили особого внимания. В ноябре 1532 года Скорина получает от великого князя сразу две охранные грамоты-привилеи.
Белорусский эмигрантский историк и писатель Витовт Тумаш (Сымон Брага) в статье «Доктар Скарына ў Маскве» утверждал: «На думку аб падарожжы ў Маскоўшчыну Скарыну маглi наводзiць найперш чыста практычныя меркаваннi — спроба знайсцi шырэйшыя рынкi збыту для выдадзеных праваслаўных рэлiгiйных кнiг, рынкi, якiя па-за межамi Вялiкага Княства Лiтоўскага iснавалi якраз на ўсходзе».
Представляет интерес известие о том, что Библию Скорины знали и в Новгороде. Скорее всего, приобретение книги не обошлось без инициативы архиепископа Новогородского Макария. Он хотя и носил духовный сан, не игнорировал светскую жизнь. В марте 1542 года он становится митрополитом Московским и всея Руси и переезжает из Новгорода в Москву. Очевидно, здесь происходит его знакомство с молодым диаконом Иваном Федоровым, одержимым идеей развития просвещения Руси через книгопечатание. Именно в эти годы начинает работать первая русская типография, история возникновения которой во многом остается загадочной. Вряд ли стоит сомневаться: инициатором приглашения Скорины в стольный град Москву, скорее всего, мог выступить лично Иван Федоров.
Строительство российского «дома печати» длилось десятилетие. Первую русскую книгу «Апостол» Ивану Федорову и Петру Мстиславцу удалось отпечатать лишь в 1564 году. Современные исследователи обратили внимание на шрифт и заставки «Апостола» — они идентичны скорининским. Известно также, что печатные доски белорусского первопечатника, заставки и инициалы применялись при издании «Славянской грамматики» Лаврентия Зизания в 1596 году. Книги Франциска Скорины имели хождение в XVI—XVII веках в Беларуси и Украине. Современники именовали их «литовской печатью», «книгами Скорины», «книгами Франциска». По мнению ряда исследователей, оформительское художественное мастерство творений нашего земляка оставило заметный след на печатных работах чешских и немецких мастеров печатных дел.
Уроженец Полоцка, выдающийся философ, просветитель, гуманист, писатель и ученый эпохи Возрождения Франциск Скорина обессмертил себя как отец восточноевропейского книгоиздания. В 1517 году в Праге он издал для «людей посполитых к доброму научению» первую Библию на старобелорусском языке. В 1522 году в собственной типографии в Вильно — «Малую подорожную книжку», в 1525 году — «Апостол».
Виктор Шимолин, доцент факультета журналистики БГУ
infong@sb.by
