Испанские краски холодной зимой
Холодной зимой 1967 года теплые испанские краски вызвали бурю эмоций. Первое появление на советских экранах Сары Монтьель произвело фурор. Вечерние туалеты, томные взоры, ритмы танго, атмосфера кабаре… Где еще такое увидишь, когда услышишь? Очереди в кинотеатры, вопросы про лишний билетик, свидание на сеансе, обсуждение на работе.
Со своей стороны, строптивые критики узрели в фешенебельных интерьерах, богатых нарядах и выразительных взглядах разгул безвкусицы, мещанства и пошлости. Первый залп сделал «Московский комсомолец». Сочно излагая и разбирая по косточкам сюжет не хуже заправского сценариста, молодой журналист Сергей Чудаков в статье «Вкус и мера «Шантеклэра» тем не менее вывернул наизнанку и некоторые проблемы отечественного кино: «Королева «Шантеклэра» — увы! — имеет валовый успех в наших кинотеатрах. Наблюдается буквальное утонутие московской публики всех возрастов в этих приторных цветных буржуазных «взбитых сливках».
…С чем сравнивает этот фильм загипнотизированный им зритель? С осадком впечатлений от среднестатистического фильма в нашем прокате. А каким словом характеризуется наш среднестатистический фильм? Увы, очень часто словом «посредственный».
…Вот так подчас на провалы и полупровалы мы закрываем глаза... пока не вырвется на экраны стряпня вроде «Шантеклэра» и своим успехом, как бенгальской вспышкой, прольет свет на неблагополучие».
Под конец рецензии досталось и кинопрокату, который закупает фильмики вроде «Шантеклера», забывая про выдающегося испанского мастера Луиса Бунюэля, противопоставив французских режиссеров новой волны их соотечественникам из легкого жанра:
«…Вот видели мы на прошлом фестивале картину Жана‑Люка Годара «Альфавиль», читали одобрительный разбор этого фильма в «Комсомольской правде». Так закупайте его вместо «Трех мушкетеров!» и коммерческих картин с Жаном Маре! Или хотя бы объясните, во имя чего вместо Годара и Рене кормят нас «Парижскими тайнами» и фильмами третьесортного Ле Шануа («Папа, мама, служанка» и т. д.)».
На следующий день «Литературная газета» публикует письмо читателя В. Богуславского, высмеивающего «Королеву «Шантеклера» за то, что в ней нет «ни мысли, ни веселья, ни подлинной праздничности, вместо которой мы уже буквально давимся от мишуры».
Итог подводит «Советская культура», отмечая, правда, и очевидные прорехи отечественной киноиндустрии: «Все здесь, начиная от шикарного заглавия с заграничным прононсом на «э», каскада туалетов, мехов, драгоценностей и кончая роковыми страстями, жестокими страданиями и великосветскими интригами, в сетях которых запутывается модная дива, призвано развлекать и только развлекать…
Неужели эта махровая безвкусица удовлетворит чьи‑то представления о прекрасном? Неужели толпы у касс свидетельствуют о повальном падении вкуса? Наверное, нет. Скорее они свидетельствуют об огромном голоде на яркие праздничные фильмы с сильной зрелищной стороной, легкой музыкой, эстрадными номерами, с сюжетами, заставляющими по временам затаить дыхание. Они напоминают о честном и законном праве зрителя на развлечения».
Мимолетное виденье
Кабаре и варьете у нас в год 50‑летия Великого Октября стойко ассоциировали с навсегда поконченным прошлым. А тут молодежь во все глаза страстно лицезрит певицу легкого жанра в блестящих платьях, а то и в пеньюаре на сцене. Восхищается ее статью и красотой.
Это же, в конце концов, не легкомысленная оперетта для редких театралов, а важнейшее из искусств — кино — для миллионов. Тут смысл должен быть заложен, и глубокий! Эх, посмотрели бы советские критики мыльные проекты XXI века...
Тем не менее феномен «Королевы» оказался мимолетным виденьем. Уже в апреле на экраны вышла «Кавказская пленница», которая моментально и ментально уделала в прокате голосистую испанку. Потом были «Неуловимые мстители» и «Свадьба в Малиновке». Отечественные мастера дали качественный отпор импортной продукции, выделив 1967 год как один из самых удачных в советском прокате. О «Шантеклере» благополучно подзабыли и сегодня вспоминают редко, разве только когда хочется услышать необыкновенный голос Сары Монтьель и взглянуть на актрису в зените славы.
Игра букв
«Шантеклер» (Chantecler) — популярное название театров-кабаре эпохи танго. Известно о существовании одного из таких названий уже в 1910 году в Буэнос-Айресе. С французского языка, который в начале ХХ века считался синонимом культуры среди интеллектуалов и сливок латиноамериканского общества, дословно переводится «петь ясно». Вероятно, из-за океана театральное имя вместе с музыкальным стилем перебралось в Европу. В советском прокате на афишах также писали на импортный лад «Королева «Шантеклэра», поэтому не стоит удивляться в газетных цитатах игре букв «е» и «э». Кстати, в самой Франции «шантеклер» — это сорт яблок и порода кур…Сила слова
Разгромная рецензия «Московского комсомольца», занявшая приличный газетный объем, стоила кресла главному редактору Алексею Флеровскому. Спустя годы известный журналист Виталий Третьяков, возвращаясь к этому событию, рассказал то, о чем, очевидно, не подозревали ни критик, ни главред. По сведениям Третьякова, фильм в СССР появился неспроста: «В «Королеву «Шантеклера» были вложены деньги компартии Испании. Соответственно, успешный прокат по всему миру и в Советском Союзе — это же колоссальная аудитория! — приносил деньги испанским коммунистам, находившимся во времена Франко в подполье».Ряд современников подвергает эту версию сомнению и выдвигает свою: автор рецензии намеренно подставил Флеровского. Журналист Сергей Чудаков имел весьма противоречивую репутацию и в итоге живописную биографию. Свои творческие способности применял в совершенно разных сферах. Слыл большим знатоком импортного кино, подрабатывал литературным негром у писателя Юрия Нагибина, был клиентом психиатрической клиники, а в итоге после многочисленных житейских передряг загремел за сутенерство. Отдельные фрагменты из материалов давнего дела доступны в интернете, и сегодня по ним можно изучать палитру советского интима: «Свидетель Григорьева пояснила, что познакомилась с Чудаковым в апреле 1980 г. И в течение месяца он организовал ей шесть интимных встреч с мужчинами: в подсобном помещении кафе «Южное» организовал встречу с Макаровым, за что получил с него 10 руб., в служебном кабинете по адресу: ул. Чернышевского, 10, организовал интимную встречу с Зайцевым, за что получил 10 руб., в гараже на улице Волгина организовал интимную встречу со Смирновым...»
И далее все похоже... Фамилии по понятным причинам изменены. С настоящими было бы, наверное, еще колоритнее.
За строкой биографии Сары Монтьель
Мария Антония Алехандра Висента Эльпидия Исидора Абад Фернандес — девочка‑крестьянка, ставшая королевой мелодрамы, испанская певица, бархатным голосом покорявшая миллионы сердец. Свой сценический псевдоним — Сара (Сарита) Монтьель — она составила из имени бабушки, а фамилию взяла от исторического названия региона, в котором родилась.
86‑61‑86 — об этом сочетании цифр мечтает каждая женщина. Ее грациозная осанка, умение держаться поражали аристократизмом, каким‑то свойственным только ей мистическим сиянием. Нечасто бывает, когда женская красота расцветает с годами. В 20 лет она была обычной симпатичной девушкой, в 30 стала величественной актрисой.
В Голливуде Монтьель могла долго торговать стереотипом страстной роковой испанки, но вернулась на родину и выбрала другой стиль — музыкальной мелодрамы. Многие ее фильмы дарили возможность полюбоваться пиршеством богатства, прожить два экранных часа чужой жизнью в атмосфере чужих эмоций. Для провинциального зрителя, далекого от ярких огней музыкальных театров, едва ли не единственная возможность увидеть экранный вариант оперетты, варьете и кабаре…
«Кто она... Красивая женщина, демонстрирующая свое экзотическое обаяние в аляповатой рамке плохого кинематографического цвета, кричащих туалетов, раззолоченных интерьеров и олеографических пейзажей? Актриса, дарование которой может показаться проблематичным потому, что его не «вылущить» из структуры третьеразрядного кассового «верняка»?» — писал о Саре Монтьель один из советских кинокритиков, сожалея об эстетической ограниченности массового зрителя, падкого на картины вроде «Королевы «Шантеклера».
Сама актриса не обращала внимания на жанровые штампы: «Я продолжаю очень любить мою королеву, она ведь не легкомысленная и пустая. Разве это не драматично, когда на миг приходит в жизнь настоящее глубокое чувство и тут же уходит!»Сара Монтьель покинула кинематограф в середине 1970‑х, когда на экране стали активно раздеваться. Ей было уже 47 лет. Сосредоточилась на театре и эстраде, воспитывала детей и в четвертый раз вышла замуж в 74 года. Он был почти в два раза младше ее, горячий поклонник, влюбившийся в грациозную картинку с экрана. Яркая женщина, неординарная судьба.
