Уважаемый г–н редактор!
Начавшееся сближение Беларуси с Западом не может не радовать. Тем более полезно задуматься о причинах предшествовавшего ему отчуждения. Для этого зададимся вопросом, какая из двух сторон больше заинтересована в преодолении отчуждения: Беларусь или собирательный Запад? Первое, что приходит на ум, это разномасштабность обозначенных субъектов. Беларусь — небольшая страна с ВНП 82 миллиарда долларов (по паритету покупательной способности), тогда как ВНП одного только Евросоюза 14 триллионов, а США — 13 триллионов. Расположенная между Евросоюзом и еще одним крупным игроком, Россией (восьмой экономикой мира с ВНП, 1,7 триллиона долларов), Беларусь просто не выживет, если соседи от нее отгородятся. Как всякая небольшая страна, Беларусь не самодостаточна, в связи с чем ей надо много покупать. Но чтобы покупать, надо продавать. Именно поэтому малые промышленно развитые страны обречены на исключительную зависимость от внешней торговли. На Запад теперь приходится свыше половины белорусского экспорта. Добиться этого в условиях отчуждения Запада — дорогого стоит. Уже одних этих соображений хватит, чтобы признать: из двух потенциальных партнеров объективной заинтересованности в сближении больше у Беларуси, тогда как у Запада есть свобода маневра...
Все это означает, что и ответ на вопрос о причинах недавнего отчуждения тоже надо искать на Западе. Из числа заслуживающих внимания причин отмечу три: 1) геополитическое противостояние Запада и России, 2) отказ от изучения Беларуси как субъекта внутренней и внешней политики, 3) ставка на выращивание контрэлиты как базы для альтернативного центра власти в Республике Беларусь.
Первый фактор отнюдь не нов, но российско–грузинская война его заметно активизировала. Еще раньше тому способствовали перебои в поставках газа; использование нефтяных и газовых цен в политических целях; попытки российских компаний прибрать к рукам фрагменты топливной инфраструктуры в западных странах; и загадочная гибель Литвиненко. Но из одного и того же обстоятельства можно, как выясняется, извлекать различные выводы. Если раньше геополитическое соперничество с Россией вело ЕС к остракизму Беларуси как младшего партнера России, с каковым партнером можно было особо не церемониться, то теперь вроде бы то же самое соперничество — и такая резкая смена тона. Встречные уступки Минска столь незначительны, что больше напоминают помощь Западу в деле сохранения лица. Что же стряслось? Да ничего особенного. Если бы Запад всерьез занимался анализом белорусских реалий, выдвижение Минска на роль самостоятельного субъекта политики, не подотчетного не только Вашингтону и Брюсселю, но также и Москве, не стало бы для него (Запада) неожиданностью. Неожиданности мы создаем себе сами, когда информация о порядке вещей, не отвечающая взятым на веру стереотипам, «вдруг» начинает вытекать из всех щелей. Перипетии и результаты торговой войны зимой 2007 года; грамотная реакция Минска на дипломатическое обострение, затеянное не самыми мудрыми стратегами из Вашингтона; а также взвешенный подход к признанию Минском Абхазии и Южной Осетии сподвигло–таки Запад задействовать мозги, обычно занятые на каких угодно внешнеполитических направлениях, только не на белорусском. Прикрытое психологически непроницаемой завесой из стереотипов вроде «последней диктатуры Европы», белорусское направление долго не обнаруживало нужды в мозгах. Казалось, что главное — это мониторить Россию, а Беларусь приложится. Отсюда и явно запоздалая и потому как бы внезапная европейская реакция, выразившаяся в приостановке действия пресловутых санкций. Поскольку Америка далеко, поглощена двумя войнами, а лучшие ее аналитики и дипломаты заняты на других фронтах, происшедшая эволюция Беларуси особенно долго не улавливалась именно Вашингтоном. Дошло до курьеза: информация о санкциях против «Белнефтехима» появилась на сайте американского министерства финансов чуть ли не в тот же день, когда в Минске открылся офис Еврокомиссии. Более «тесной» координации усилий между атлантическими партнерами мир еще не наблюдал.
Не стоит, однако, упускать из виду и третий из обозначенных выше факторов отчуждения. Он восходит ко времени противостояния Президента и части Парламента. Именно тогда, в 1996 году на Западе, и оформился курс на выращивание в Беларуси «контрэлиты». Между тем широко цитируемый авторитет в области демократического развития Роберт Патнэм доказал, что демократия не внедряется извне, а, напротив, развивается из гражданских чувств и взаимного доверия, каковые, в свою очередь, вырастают на местной почве. Эту почву можно и нужно готовить, но нельзя привнести извне. Если оставить в стороне вопрос о том, почему западная политика насаждения свободы и демократии так явно противоречит концепции Патнэма, то возникает ощущение, что непрошеные благодетели белорусов просто недооценили глубину их самопознания. Ведь как сказал Михаил Жванецкий, «наша свобода — бардак, а наш идеал — порядок в бардаке». Только те, кто вырос в СССР, то есть в той «питательной среде», откуда, нравится кому это или нет, ведет свое происхождение и независимая Беларусь, могут оценить всё очарование этой мысли. Проницательные белорусы просто не захотели жить в бардаке, а другое качество свободы местной «почве» еще только предстоит выработать. В полном соответствии с заветами Патнэма!
Однако политическая культура советского периода несовершенна. Она предполагает определенную подозрительность в отношении тех, кто позволяет себе «вольности». Это не всегда продуктивно. Приведу близкий мне пример. Моей статье в номере от 10 октября в «СБ» было предпослано лестное для меня редакционное вступление. В нем говорилось, что я «много делаю для действительно честного осмысления событий» в Республике Беларусь. Если кому интересно, как я дошел до жизни такой и где черпал информацию, с готовностью сообщаю. На протяжении семи лет я прилежно изучал квартальные опросы Независимого института социально–экономических и политических исследований. Разумеется, не только их, ибо нельзя полагаться на один источник. Но эти опросы исключительно информативны, проводятся регулярно и основаны на отличном знании социологической теории. Именно опросы НИСЭПИ и убедили меня в том, что проводимая в республике политика пользуется доверием большинства белорусов. Но вот уже лет пять, а то и больше, как НИСЭПИ чувствует себя в Минске неуютно. Теперь он зарегистрирован в Литве, а его руководитель, профессор БГУ Манаев, имел даже неприятности с прокуратурой. Дальше больше: после выборов 2006 года НИСЭПИ вызвал крайнее недовольство политической оппозиции, ибо опросы показали, что уровень ее общественной поддержки невелик. Способность «раздражать» как власть, так и оппозицию, причем нередко в одно и то же время, — это ли не свидетельство профессионализма сотрудников НИСЭПИ! Зайдите на их интернетовский сайт: где еще вы найдете такую бездну социологической информации о Беларуси в свободном доступе! И при этом Минск не потратил на все это ни гроша.
Лично мне кажется, что белорусское государство уже окрепло настолько, что подобные тревоги ниже его достоинства. Исторический пример. Вот выслали большевики из страны Питирима Сорокина, а он стал основоположником современной американской социологии. Так что уж теперь не обойтись — ни белорусам, ни россиянам — без «западных» теорий и методик, как бы кто ни относился к политике или имиджу собирательного Запада. Поэтому мне и кажется, что спокойная уверенность в собственных достижениях должна порождать доверие к международно признанным профессионалам. Это и будет посильным вкладом самой Беларуси в конструктивный диалог с Западом.
Григорий ИОФФЕ, профессор Рэдфордского университета, США.
