И виртуальный, и реальный!Сегодня позвольте, уважаемый читатель, поворчать на нашу прирожденную белорусскую скромность. Мы легко соглашаемся на меньшее, хотя порой имеем право (хотя бы моральное) на большее.
Эта мысль снова возникла у меня, когда читал и перечитывал напечатанную в «СБ» статью коллеги Светланы Лицкевич «Виртуальная реальность. Коллекция возвращается» (31.01.2007 г.). Публикация показалась мне очень важной, ибо в ней вводятся в обиход новые материалы — хотя бы о варшавской анкете Ивана Луцкевича 1937 года. Читал статью и радовался: все–таки мы далеко продвинулись вперед. Ведь лет этак 20 назад было бы просто немыслимо похвалить планы виртуального воссоздания Виленского (с 1939 года — Вильнюсского) белорусского музея, поместить фотографию его основателя — многострадального Ивана Луцкевича, целиком посвятившего себя служению белорусскому возрождению. Это очень хорошо, что Белорусский государственный архив–музей литературы и искусства взялся вместе с литовскими коллегами за виртуальную реконструкцию музея, что Национальная комиссия нашей страны по делам ЮНЕСКО поддержала предложение, недавно еще действительно совершенно «неподъемное».
Но позвольте поворчать в продолжение поднятой темы. Почему только виртуальная, а не реальная реконструкция? Последняя мне кажется такой же «подъемной», как и первая. Представьте: уже легендарный виленский Белорусский музей возрождается в тех же «базыльянскiх мурах» на улице Аушрос Варту, где он разместился, созданный из частных коллекций Ивана Луцкевича и его сподвижников, в 1921 году (рядом с Виленской белорусской гимназией). Представьте, что там образуется Белорусский культурный центр — для белорусской диаспоры Литвы, для исследователей из Минска, Гродно, Бреста, которые по–прежнему ездят в Вильнюс изучать материалы, находившиеся ранее в музее, но делают это теперь с превеликим трудом.
Однако чтобы обосновать возможност
ь и целесообразность реальной реконструкции музея, давайте обратимся к его истории. В межвоенные годы он пополнялся дарами интеллигенции и простых людей не только Вильно, но и всей Западной Белоруссии и таким образом стал по существу народным культурным учреждением. В результате образовалось богатейшее собрание, каталоги которого, к счастью, дошли до наших дней. Просуществовал музей почти до начала Великой Отечественной войны. А сразу же после нее был расформирован и будто бы справедливо поделен между литовскими и белорусскими музеями, библиотеками и архивами. Говорю «будто бы», потому что не раз слышал от литовских участников того дележа: из Минска приехали люди известные, но... Как бы тут помягче сказать... Недостаточно компетентные. Реальную судьбу коллекции вершили местные специалисты, заинтересованные в том, чтобы в Вильнюсе осталось самое лучшее. Принцип раздела на «белорусское» и «литовское» был тогда просто нереален: ведь музей–то — белорусский. Правда, для приличия согласились, чтобы архив газеты «Наша нiва» находился в Минске. Потом к минским коллекциям прибавились некоторые образцы белорусского народного ткачества.
Что же касается остального, то это не «осколки», а настоящие глыбины. Скажем, фонд 21 в отделе рукописей Научной библиотеки Литовской академии наук, целиком состоящий из рукописей и писем белорусских писателей. Раньше он так и назывался: «Vilniaus baltarusiu fondas» («Виленский белорусский фонд»), но потом название «упорядочили». Там же — редкие и редчайшие книги из того же музея (штампы остались), подшивки белорусской периодики. Когда я неделями сидел над этим богатством и тихо высказывал сожаление, что все это не в Минске, коллеги меня снисходительно утешали: «Скажите спасибо, что спасли все это для свободного чтения, у вас это загнали бы в спецхранилище, как фонд «Нашай нiвы».
То же самое с картинами, предметами декоративно–прикладного искусства. В картинной галерее, находившейся раньше в Кафедральном соборе (к этому собору я еще вернусь), можно было безошибочно, без подсказок бывшего директора Белорусского музея, а теперь сторожа галереи Янки Шутовича определить, что поступило сюда из фондов того же музея, а позже оказалось в Литовском национальном историческом музее у горы Гедиминаса. Так что процесс реального возрождения белорусского культурного центра в базилианских стенах не столь уж сложен. Для полноты воссоздания белорусская сторона могла бы передать сюда фонд «Нашай нiвы» (оставив себе копии), ткани из запасников.
Кроме общественно–культурного и материального, у проблемы есть еще и два моральных аспекта. Первый из них связан с тем самым Кафедральным собором. В 1939 году в его стенах оказались замурованы воистину несметные сокровища, которые накапливались веками, но особенно после подавления восстания 1863 года, когда в связи с закрытием многих католических храмов из белорусских и литовских земель сюда свозились различные, в том числе золотые и серебряные, реликвии. В 1985 году «скарб» нашли, но засекретили, не передали, как надлежало тогда, во всесоюзный Гохран. Когда Литва получила независимость, сокровища рассекретили и на их основе к 2000–летию христианства организовали великолепную (сужу по альбому) выставку. Можно бы только порадоваться, что исторически связанные с нами соседи сохранили это национальное достояние. Но (мне уже приходилось писать) большая его часть была в свое время создана благодаря нелегкому труду белорусских крестьян и горожан. Значит, мы имели бы право претендовать на эту часть, причем основываясь на архивных документах. Но я понимаю, что таким правам весьма трудно придать (да и нужно ли?) юридический характер, что подобные национальные собрания обычно не делятся... Значит, мы имеем моральное право, так сказать, в порядке компенсации предложить соседям: давайте совместно возродим в Вильнюсе реальный Белорусский музей! Тем более что в Литве уже довольно давно организована «Фундацыя сацыяльных iнiцыятыў i даследаванняў iмя Луцкевiчаў», которая одной из целей ставит «спрыянне аднаўленню Вiленскага беларускага музея, створанага братамi Луцкевiчамi». Знаю о том не понаслышке, ибо во время последней командировки в Вильнюс мне предложили стать зарубежным членом этого фонда.
И еще один аргумент, тоже морального плана. В Беларуси, в Рымдюнах Островецкого района Гродненской области, где живут этнические литовцы, литовский культурно–просветительский центр существует и плодотворно действует, а в Литве подобного белорусского центра нет! Где же добрососедская взаимность? Пишу, имея на то некоторое право, опять моральное. Без ложной скромности скажу, что в 1990 году имел самое непосредственное отношение к началу строительства центра, где теперь и школа, и музей, и библиотека, и концертный зал. Тогда «взыграла» литовская часть моей крови (ведь «малда» — в переводе «молитва», «модлы»). А теперь «взыгрывает» белорусская часть (по матери Венгровской), требуя не только виртуального, но и реального (одно без другого невозможно) возрождения легендарного уже музея — создания второго центра добрососедства.
Кстати, напомню: соседи–литовцы эту добрую волю уже однажды проявили, безвозмездно передав Национальной библиотеке Беларуси мастерски сделанную копию Туровского евангелия, которое хранится в той же вильнюсской академической библиотеке. А повторение, как говорится, мать учения.
Фото БЕЛТА.
