«Дело о разрешении Обществу вспомоществления учащимся разыграть в лотерею картину Айвазовского», сохранившееся в Национальном историческом архиве, содержит 29 документов, позволяющих судить, что в 1883 году минская публика была совершенно иной. Предыстория такова. По легенде, распространенной в газетах, о бедственном положении некоторых минских гимназистов, не имеющих средств для продолжения обучения, Иван Айвазовский узнал за утренним чаем, просматривая газеты в гостинице Санкт–Петербурга. В Северную Пальмиру он прибыл к открытию своей выставки, но судьба неведомых ему школяров так задела за живое, что прямо в гостиничном номере Иван Константинович за несколько часов написал очередной вид моря и предложил разыграть его в лотерею с условием, чтобы вырученные деньги помогли неимущим гимназистам остаться в своих классах. В конечном итоге все так и произошло, никого не отчислили, однако решающую роль в этом сыграл все же другой человек. Не Айвазовский.
«Дело» о картине Айвазовского для минских гимназистов содержит 29 документов.
Идею с аукционом Роткирх забраковал сразу. В своем обращении к губернатору Минска он так и написал: «Не имея возможности сбыть эту картину здесь, в провинциальном городе аукционною продажею, как предложил профессор Академии художеств г–н Айвазовский, можно разыграть ее в лотерею». И, не дожидаясь ответа, взял у банка под залог 650 рублей, которые внес за еще не разыгранную картину. Все подробности этой истории сохранились в Национальном архиве. И это письмо, в котором Василий Алексеевич просит губернатора о содействии в получении разрешения министра внутренних дел на проведение лотереи (до того никаких лотерей здесь не устраивалось, и полицмейстер не рискнул взять новое дело под свою ответственность). И разрешение, полученное через 19 дней. И эмоциональная переписка фон Роткирха, а затем и губернатора Александра Петрова с уездными предводителями дворянства.
— Чего и стоило ожидать, — полагает искусствовед Надежда Усова, изучавшая архивную переписку. — Первая художественная выставка «достопримечательностей разного рода» прошла здесь только в 1880 году в Минском духовном училище. В 1883–м за рубль можно было хорошо отобедать в ресторане на ярмарке, а перспектива выигрыша выглядела туманной. В 42–тысячном Минске проживало в основном чиновничество, а вся дворянская элита, которая собирала картины, имела галереи и могла оценить такое предложение, жила в поместьях. Словом, с помощью губернатора билеты решили распространять по всей губернии.
В итоге Борисовский уезд передал 62 рубля, Игуменский — 50, Мозырский — 27, Пинский — 14, Речицкий — 31, Слуцкий — 25 и Минский — 8. Всего 217 рублей. Картина все же была разыграна. Об этом свидетельствует каталог минской выставки 1891 года в пользу учеников рисовальной школы и знаменитая выставка польского общества «Огниско» 1911 года, где фигурирует «Вид моря» Айвазовского — собственность некоего господина Е.Свида. Дальше следы картины теряются. Первая марина Айвазовского, переданная из Русского музея, появилась в музейном собрании БССР только в 1939–м, но и она сгинула в годы войны. Восстанавливая коллекцию, директор тогда еще Государственной картинной галереи Елена Аладова заполучить Айвазовского стремилась любой ценой. В том числе из сугубо практических соображений: категория советским музеям присваивалась в зависимости от уровня коллекции русского искусства, что отражалось на зарплате его сотрудников. Все 13 картин Айвазовского, которые демонстрируются на нынешней выставке, — собственность Национального художественного музея. Четыре из них — из коллекции певицы Лидии Руслановой. Есть среди них и вид моря — «Марина» 1858 года. Другой, конечно, но не менее впечатляющий.
cultura@sb.by
