По закону о возобновляемых источниках энергии «Белэнерго» обязано выкупать «ток» от ВИЭ по повышенному тарифу. В результате сегодня средняя цена приближается к 22 центам за киловатт-час, в то время как себестоимость того же киловатт-часа в целом по системе с учетом традиционных видов топлива не превышает 5 центов. Разумеется, разница ложится на потребителя. Причем с ростом количества в стране «зеленых» установок возрастет не только уровень выработки электроэнергии, но и затраты на ее покупку.
Солнце обходится дорого
В прошлом году установки ВИЭ отпустили в нашу энергосистему 440 млн киловатт-часов, через пять лет эта цифра увеличится уже до 2,5 млрд киловатт-часов. Глядишь, и разориться недолго, читается между строк в выступлениях энергетиков.
Опасения ведомства понятны: надо найти такое решение, чтобы не только самим не пойти по миру, но и сдержать обещание перед инвесторами. И вариант есть — сравнять по цене стандартные источники электроэнергии и альтернативные. А именно установить для всех закупочную цену в 7—9 центов. Для всех сторон это будет вполне выгодно, уверяют эксперты.
В подтверждение такого подхода замминистра энергетики Ольга Прудникова приводит следующие цифры:
— Сегодня самая дорогая энергия для нас — солнечная. Она же имеет наибольший удельный вес в общем объеме ВИЭ. Средняя цена покупки киловатт-часа — 31,5 цента. За «труд» ветроустановок мы даем 14,9 цента. Киловатт-час, полученный от древесного топлива, тянет на 16 центов. При этом на нашем балансе работают гидроэлектростанции, например, в Полоцке и Витебске, и ветропарк в Грабниках. Так вот, цена киловатт-часа в первом случае — 2,1 цента, во втором — почти вдвое больше. Мы все-таки должны выходить на более рыночные механизмы развития ВИЭ, чтобы цена для конечного потребителя была приемлемой и обоснованной.
А значит, сегодня целесообразно ставить возобновляемые источники энергии без субсидий, предлагают в Минприроды:
— Те прогрессивные меры, которые были введены в Законе о возобновляемой энергетике, сегодня устарели. В принципе, себестоимость и установленная цена мегаватта в ВИЭ стала значительно ниже. Так что сфера уже не нуждается в дополнительном стимулировании.
Острый вопрос: как в будущем найти баланс в энергетике?
Энергия в поиске баланса
Еще один момент касается регулирования рынка. Если источники ВИЭ будут расти слишком быстро, может случиться переизбыток энергии. Чтобы упорядочить развитие сферы, ввели квоты. На нынешнюю пятилетку удел для «зеленой энергетики» — 215 МВт. Нераспределенными пока остаются 59,77 МВт. В октябре этот вопрос в Минэнерго намерены закрыть.
Но открытым остается другой вопрос: как в будущем найти баланс в энергетике? Ведь в 2005 году, когда принималось решение о строительстве БелАЭС, наши ученые на фоне роста экономики спрогнозировали, что потребление в стране электроэнергии увеличится до 47 млрд киловатт-часов. Соответственно, максимальная нагрузка на систему составила бы 7,8 тысячи МВт.
В этот план идеально вписывались и мощности двух блоков атомной станции, и ВИЭ. Но, по словам Ольги Прудниковой, уровень энергопотребления к концу пятилетки ожидается на уровне 36,8 млрд киловатт-часов.
В Минэнерго намерены закрыть доступ на наш рынок «бэушного» оборудования для ветроэнергетики. Фото Александра СТАДУБА.
Логично предположить, что и граждан будут активнее стимулировать пользоваться электричеством в ночное время. Некоторые эксперты, к слову, предлагают уже сейчас озаботиться покупкой техники с отложенным стартом работы. Свое плечо должен подставить и электротранспорт.
Дилемма с пирожным
Очевидно: не обойтись без внедрения информационных технологий, которые позволят управлять ВИЭ. Правда, у инвесторов этот и другие посылы вызывают вопрос, мол, нужны ли они тогда. На прошедшем недавно Белорусском инвестиционном форуме первый замминистра природы и охраны окружающей среды Ия Малкина успокоила предпринимателей:
— Нужны ли инвесторы государству? Да. Но почему мы с вами делаем вывод, что самое важное сейчас — развитие ВИЭ? Наша ситуация как пирожное со сливками. Вы обсуждаете, почему государство не накладывает еще, а оно-то еще и корзиночку не испекло.
Кстати, о «корзинке». В Минэнерго намерены закрыть доступ на наш рынок «бэушного» оборудования для ветроэнергетики. Причина, по словам Ольги Прудниковой, в том, что его характеристики оставляют желать лучшего:
— В Евросоюзе принято решение о запрете выдачи электроэнергии в сеть от старых установок. Поэтому они «поплыли» сюда. Но это не тот путь, нам нужны современные технологии, которые давали бы электроэнергию надлежащего качества, а мы могли регулировать баланс мощности.
ПОЗИЦИЯ
Вадим ЗАКРЕВСКИЙ, заместитель министра энергетики:
Мы идем вслед за техническими условиями: есть рост потребления или промпроизводства — под них развиваем мощность. Нельзя наращивать мощности, не имея роста энергопотребления. Ведь наша энергосистема держит частоту 50 Гц — плюс-минус 1 Гц. Любой генератор электрической энергии — маленький источник возмущения. Если мы их накопим в сегодняшних условиях, по моим расчетам, больше 1 тысячи МВт от ВИЭ, еще технологически можно отмучиться и сбалансировать с учетом наших мощностей. Но мы стоим у черты.
Надо понимать: энергосистема обязуется загружать самые эффективные мощности, которыми мы располагаем, и вывести из работы, не из эксплуатации, малоэффективные. Иначе любой новый генератор вытеснит работу теплофикационной станции. Например, в Минске к 2020 году, если будет реализована вся программа строительства ВИЭ на 750 МВт, мы будем обязаны остановить минскую ТЭЦ-3 и работать водогрейными котлами. Отсутствие генерации приведет к крайне тяжелым режимам электричества вокруг минского кольца, к перегрузкам отдельных трансформаторных подстанций на севере и юге с возможностью разрушения трансформаторов.
Что касается выравнивания графика электронагрузок. Коэффициент неравномерности энергосистемы 0,65. Это не очень хорошая величина. Поэтому одним из реальных возможных методов искусственного прироста электронагрузок видится установка электрокотлов, которые возьмут генераторную мощность. Нами запланировано строительство электрокотлов на 800 МВт и 800 МВт пиково-резервых мощностей, которые смогут компенсировать напряжение в ближайшие 15 минут после отключения одного блока АЭС от электросети. Почему так делается? Мы посмотрели: в схожих по установленной мощности странах есть возможность перетока электроэнергии за границу. Мы предлагаем своим партнерам на западе развивать межгосударственные связи. Но они отказываются по политическим причинам, хотя обоюдный экономический интерес просматривается.
Мария ДРУК
druk@sb.by
Купіць ветрагенератар, ужо трохі ўжываны, на самай справе перспектыва прывабная. Танней за новы ў 5—10 разоў, а значыць, тэрміны акупнасці ўстаноўкі ў разы карацей. Але наколькі доўгім будзе яе «жыццё», і якую колькасць энергіі яна будзе выпрацоўваць — гэта яшчэ пытанне. Ці задаюць яго сабе тыя прадпрымальнiкi, што прыходзяць на рынак аднаўляльнай энергетыкі нашай краіны з такім абсталяваннем? Над гэтым пытаннем сур’ёзна задумаліся ў Інстытуце энергетыкі НАН і прапанавалі стварыць цэнтр сертыфікацыі АКЭ (аднаўляльных крыніц энергіі).
Галоўны навуковы супрацоўнік Інстытута энергетыкі НАН акадэмік Леанід ГЕРАСІМОВІЧ: «Тэрміны акупнасці АКЭ можна было б знізіць, калі б у нас была свая вытворчасць».
Несуцяшальныя вывады
Да 2015 года, па словах дырэктара інстытута Антона Брыня, нейкіх выразных правіл гульні на рынку АКЭ не было.
— Закон аб аднаўляльных крыніцах энергіі многае паставіў на сваё месца. З’явілася рэспубліканская камісія па квотах пры Мінэнерга, якая ўстанавіла правілы гульні на рынку АКЭ. Але ўсё роўна былі і тыя, хто ўвозіў у краiну ўжываныя ўстаноўкі, бо яны танней за новыя ў разы. Хто задумваўся пра тое, што рэсурс такога абсталявання абмежаваны? Напрыклад, праз 10 гадоў ступень дэградацыі той жа сонечнай панэлі складзе 20%. Колькі энергіі яна выпрацуе?
Што ў выніку? Нястача заяўленых магутнасцяў, паломкі, а то і цалкам выхад са строю абсталявання, якое часта займае каштоўныя з пункту гледжання выпрацоўкі энергіі тэрыторыі. Збірыючы тым самым справядлівыя дакоры праціўнікаў АКЭ ў ненадзейнасці ўстановак. Усё гэта, вядзе нас на экскурсію да сонечных батарэй інстытута Антон Брынь, прывяло да думкі аб неабходнасці стварэння ўласнага цэнтра сертыфікацыі АКЭ.
— Наша асноўная мэта — павысіць якасць абсталявання, якое паступае ў краіну. Праўда, пакуль мы гаворым пра энергію сонца як найбольш перспектыўны накірунак. Хоць у далейшым не выключаем: гэты пералік можа пашырыцца.
Газавая іголка
Зрэшты, ці актуальна казаць пра АКЭ напярэдадні будаўніцтва АЭС? Ці ўсё ж такі скептыкі маюць рацыю? І кошт аднаўляльнай энергіі, непрадказальнасць яе выпрацоўкі — усё кажа супраць АКЭ? Тым не менш развіваць гэты кірунак трэба, перакананы Антон Брынь. І таму, што наша краіна актыўна ўкараняе «зялёныя» тэхналогіі, і таму, што АКЭ — гэта адзін са складальнікаў нашай энерганезалежнасці і энергабяспекі:
— Статыстыка мінулага года такая: 97% паліва на нашых электрастанцыях — прыродны газ. Будаўніцтва АЭС і АКЭ дапамогуць знізіць гэтую залежнасць.
Ды і наіўна меркаваць, што АЭС цалкам закрые нашу патрэбнасць у электраэнергіі:
— У мінулым годзе спажыванне электраэнергіі ў краіне было 36 мільярдаў кВт.г. З уводам у строй двух блокаў станцыя выпрацуе 18 мільярдаў кВт.г, ці палову ад нашых патрэбаў.
Вось і прыходзіць шанц АКЭ, сцвярджае галоўны навуковы супрацоўнік Інстытута энергетыкі НАН акадэмік Леанід Герасімовіч.
— Акрамя таго, калі выкарыстоўваць комплексы — паралельна энергію сонца, ветру, недраў, — можна дамагчыся дастаткова стабільнага выніку. Але, вядома, гэта затраты. І акупнасць установак можа перавышаць 5 гадоў, хоць іх кошт з года ў год зніжаецца. Але вось, скажам, сонечным калектарам дастаткова 2—3 гады.
Кошт роўны якасці?
Вядома, калі б у нас была свая вытворчасць, тэрміны акупнасці можна было б знізіць. І гэта, на думку Леаніда Герасімовіча, адна з самых вялікіх праблем АКЭ-галіны.
— У нас свайго абсталявання практычна няма — яно закупляецца ў розных вытворцаў. У ідэале, вядома, наладзіць сваю вытворчасць — гэта знізіць сабекошт энергіі, і мы атрымаем імпартазамяшчэнне. Хоць скласці канкурэнцыю, скажам, вытворцам сонечных панэляў, якія шмат гадоў на гэтым рынку, мы наўрад ці зможам, а вось выпускаць электронную апаратуру для яе суправаджэння нам па сілах.
Сёння сонечныя панэлі вырабляюць у многіх краінах свету, у тым ліку ў ЗША, Германіі, Кітаі. Якое абсталяванне лепшае? І як кошт адбіваецца на якасці? Пытанні, на якія мы адказваем метадам спроб і памылак. Напрыклад, у падпарадкаванні інстытута 36 панэляў (па шэсць розных вытворцаў і тэхналогій) агульнай магутнасцю ў 9,3 кілавата. І ўсе яны, паказвае Антон Брынь, паводзяць сябе па-рознаму.
— На рынку мы арыентуемся на кошт або на імя вытворцы. Фактычна купляем ката ў мяшку. Нашы назіранні паказваюць, што не заўсёды дарагое абсталяванне лепшае. Напрыклад, мы бачым, што кітайскае абсталяванне працуе больш эфектыўна, чым даражэйшае канадскае. Будзем глядзець, наколькі яно даўгавечнае.
Прагноз «зялёнай» энергіі — гэта рэальна
Таксама цэнтр сертыфікацыі зможа адказаць на яшчэ адно важнае пытанне: колькі аднаўляльнай энергіі адначасова выпрацоўваюць усе сонечныя ўстаноўкі краіны.
— Хочам ахапіць краіну па маніторынгу ўсіх сонечных станцый, каб скласці штодзённы, штотыднёвы, штомесячны прагноз па выпрацоўцы энергіі. З улікам умоў надвор’я і якасці абсталявання. Плануем, што праграмнае забеспячэнне для нашага комплексу прагназавання будзе падрыхтавана разам з БДУІР. Гэтая інфармацыя будзе карыснай, каб уплываць на размеркаванне энергіі ў сістэме.
— Калі ўсё пойдзе паводле плана, новая структура можа з’явіцца ўжо ў 2018-м, — зазірае ў будучыню Антон Брынь. — Да нас звяртаюцца прадстаўнікі прыватнага бізнесу. Яны хацелі б атрымаць кампетэнтную інфармацыю аб мэтазгоднасці ўстаноўкі панэляў, напрыклад, на дахах Мінска. Гэта значыць, гаворка не толькі пра навуку, але і пра падрыхтоўку бізнес-рашэнняў. Наш цэнтр мог бы ім у гэтым дапамагчы.
Вера АРТЭАГА
veraart14@mail.ru
