(Окончание. Начало в № 131.)
Ставки по кредитам
При низком банковском проценте людям невыгодно держать деньги в банке. Они тратят их на покупки, стимулируя тем самым производство товаров. Выпускающие эти товары компании, в свою очередь, имеют доступ к дешевым деньгам, что стимулирует производство товаров для удовлетворения потребительского спроса.
Именно в этом видят рецепт оживления мировой экономики большинство стран мира. С этой целью большинство центральных банков снизили ставки по кредитам.
Так, Центробанк Евросоюза снизил ставку до 1,25 процента годовых. До такой же цифры снизил ставку и Центробанк Китая. В США и Великобритании ее понизили до 0,5 процента, а в Японии сделали практически нулевой.
При этом, по идее, из банковской системы должны вымываться вклады частных лиц. Отчасти восстановить их можно работой печатного станка. Понятно, что при этом раскручивается инфляция. Однако при данной стратегии это даже хорошо, так как инфляция — еще один фактор, который толкает население к покупкам и тем самым стимулирует производство товаров.
Для стимулирования промышленного производства Центробанк Китая не ограничился снижением процентной ставки. Он пошел на то, чтобы сократить на один процент объем активов, которые большие банки обязаны держать в качестве резерва. Для более мелких банков требования к содержанию резервов были снижены еще значительнее — на 2 процента. Эта мера дала возможность банкам предоставлять больше средств для кредитования предприятий и физических лиц.
Но «дешевые» деньги имеют один недостаток: идет финансирование практически всех без разбору проектов, даже малообеспеченных и низкорентабельных.
Как известно, Беларусь (впрочем, и Россия тоже) не стала понижать ставки по кредитам. Напротив. Опасаясь ухода капитала, Центробанк России и Национальный банк Беларуси увеличили процентную ставку. Вслед за нами на такой же шаг пошли Венгрия и Исландия.
Какими преимуществами обладает такой подход?
Во–первых, он должен повысить уровень сбережений граждан. При высокой процентной ставке деньги не тратятся на покупки, а остаются в распоряжении банков. Последние могут использовать эти деньги на кредитования производств.
Во–вторых, высокие ставки по вкладам граждан и юридических лиц могут привести к тому, что на депозитах белорусских банков начнут размещать средства и зарубежные вкладчики.
Но здесь надо учитывать несколько факторов.
Во–первых, при высокой ставке кредитования невозможно поддерживать всех подряд, финансирование не может вестись «ковровым способом». В случае если рентабельность предприятий окажется ниже банковского процента, то даже в краткосрочной перспективе это может привести к проблемам для финансовой системы, что, в конце концов, может закончиться девальвацией национальной валюты и обесценением вкладов.
Поэтому при таком подходе поддержка оказывается лишь самым рентабельным предприятиям и тем, с которыми страна связывает свои конкурентные преимущества в будущем. Иными словами, реализуется комплекс мер по освобождению экономики от неэффективных предприятий и производств с целью повышения конкурентоспособности наиболее перспективных в техническом и технологическом отношении предприятий и отраслей.
Самым успешным примером такой антикризисной стратегии была экономическая политика президента Рейгана, вошедшая в историю под термином «рейганомика». За счет высоких банковских процентов в страну устремились серьезные финансовые средства со всего мира. Конечно, эти проценты надо было выплачивать. И не столько работой печатного станка. Для того чтобы компании продолжали брать в банке «дорогие» деньги и выплачивать по ним проценты, Рейган существенно уменьшает налоговую нагрузку, резко снижает административные барьеры при создании новых компаний, существенно упрощает условия ведения хозяйственной деятельности.
В результате он достигает главной цели — начинается бурное развитие предприятий эффективных, интеллектуалоемких, высокорентабельных, способных выплачивать высокие проценты по кредитам. А трудоемкие, материало–, энергоемкие и другие «грязные» производства начали выноситься в страны с более дешевыми рабочей силой, с более дешевым сырьем и энергетикой и низкими экологическими стандартами.
Снижение налогов
Рейган не просто снизил налоги, он существенно упростил систему. В результате резко снизились непроизводственные затраты, связанные с выполнением сложных бюрократических процедур. Огромная армия «офисного планктона», занятая бухгалтерией, ведением книг, заполнением множества форм и отчетностей, фактически сошла на нет. А освободившиеся люди переквалифицировались на нужные для экономики страны специальности.
Именно ослабление налоговой нагрузки может уравновесить высокую ставку рефинансирования и сохранить, таким образом, деловую активность, которая при высоком банковском проценте, по идее, должна идти на убыль. Снижение налогов позволяет компаниям использовать дорогие банковские ресурсы.
На снижение налогов идут сейчас многие страны. Британское правительство сократило налог на добавленную стоимость (НДС) с 17,5 до 15 процентов. По замыслу экономистов, это должно оказать стимулирующее воздействие на малый бизнес, который в значительной степени производит товары и услуги для внутреннего рынка, а также положительно повлиять на строительную отрасль.
Обама предпринял снижение подоходного налога для среднего класса и малообеспеченных семей опять все с той же целью — стимулировать потребление.
Наша страна также заявила, что пойдет по пути упрощения налогообложения. Чтобы в экономике было меньше бухгалтеров и юристов, обслуживающих сложную систему налогообложения и отчетности, и стало больше инженеров и других технических специалистов, создающих национальное богатство страны.
На этом фоне несколько неожиданно выглядит предложение увеличить налог на добавленную стоимость — НДС — с 18 до 20 или даже до 22 процентов, сделав его самым высоким на европейском континенте.
Налог на добавленную стоимость уплачивается покупателем при покупке товара. Поэтому во многих странах его еще называют «налог с продаж». Наряду с подоходным налогом он является практически главным источником поступления средств в бюджет.
Внутреннее потребление как фактор экономического роста
Беларусь — неотъемлемая часть мировой экономики. Поэтому финансовый кризис в первую очередь ударил по внешней торговле нашей страны. Падение экспорта на 40 процентов должно было оказать серьезное негативное воздействие на экономику страны. Ведь экспорт — это почти половина белорусского ВНП; поэтому потери только от сокращения экспорта составляют почти 20 процентов!
Но вопреки этому белорусская экономика в первом полугодии ничего не потеряла. По данным Министерства экономики, она даже приросла на 0,3 процента. Как это могло произойти? Работой предприятий на склад? Но какой прок от того, если, скажем, «Атлант» наштампует еще 100 или 200 тысяч холодильников, которые никто не покупает? Единственное объяснение этому феномену — в стране резко вырос внутренний спрос на отечественную продукцию. Спрос, который полностью компенсировал потери от экспорта. Иными словами, и белорусские граждане, и предприятия стали больше покупать отечественных товаров — холодильников, телевизоров, одежды, обуви, молока и мяса. Это, как уже было показано, ухудшало ситуацию с платежным балансом, зато позволяло удержать ВНП на достигнутом в предыдущий год уровне.
Повышение НДС будет в первую очередь направлено на увеличение налогообложения покупательской активности населения. При отказе от требований увеличивать вал производимой продукции оно может несколько выровнять ситуацию с платежным балансом, хотя будет негативно влиять на внутренний спрос. Будет меньше покупаться, а значит, и строиться новых офисных и производственных зданий, меньше приобретаться товаров и услуг.
Вряд ли увеличатся и поступления в бюджет. Достаточно сравнить две страны, имеющие сопоставимые по размеру территорию и численность населения: Сингапур, имеющий 7–процентный НДС, и Молдову, имеющую НДС в размере 20 процентов. Если руководствоваться формальной логикой, то бюджет Молдовы должен быть раза в 3 выше, чем в Сингапуре.
Однако на поверку оказывается, что это не так. Бюджет Молдовы составляет 1,5 миллиарда долларов, в то время как бюджет Сингапура — 35 миллиардов, то есть в 23 раза (!) больше, чем у Молдовы, имеющей один из самых высоких НДС в Европе.
Инвестиции в будущее КНР, чья антикризисная стратегия сегодня признана самой эффективной в мире и чьи экономические результаты удивляют сегодня весь мир, идет по пути реструктуризации экономики, ликвидации неэффективных предприятий и заводов, осуществляя модернизацию и реконструкцию наиболее перспективных производств.
В Китае, как, впрочем, и в Америке, было принято решение не содержать на предприятиях потенциально безработных, которые ничего не производят.
Америке было проще всех. Там в отличие от Европы нет мощных профсоюзов, которые заставили бы предпринимателя держать на производстве работников, не имеющих работу, и платить им зарплату. Социальная роль предприятия там традиционно ограничена лишь тем, что оно платит налоги.
В Китае для этого потребовалось политическое решение.
Но, конечно, на улицу никто рабочих не отправил. Руководством КНР был принят пакет мер по стимулированию экономики и занятости в размере 1,4 триллиона долларов. Этот пакет мер включал в себя строительство автомобильных и железных дорог, новых городских территорий, возведение новых школ. Особо стоит выделить проект строительства 60 (!) новых современных международных аэропортов.
Обучить рабочего, который стоял на конвейере машиностроительного завода или металлургического комбината, работать на строительстве дорог или мостов труда не составит и времени много не займет. Зато их использование на общественных работах, которые нужны и полезны стране, дает возможность увеличивать общенародное богатство.
Недавно по интернету гуляла информация и о других предлагаемых китайским руководством мерах по выходу из финансового кризиса. Если верить комментариям, одной из таких мер был отказ от перекрестного субсидирования и оказание поддержки лишь наиболее перспективным предприятиям.
Правительство лишает государственные предприятия права взимать аренду за неиспользуемые площади. Эту арендную плату государство забирает себе и использует на поддержку перспективных производств либо общенациональных проектов.
В Беларуси также до сих пор существует много предприятий, которые живут не за счет выпуска продукции, а за счет сдачи площадей в аренду. Средства от вырученных арендных платежей направляются на поддержку неконкурентоспособного предприятия.
По сути, предприятие при такой системе может выпускать что угодно — хоть «гнилой лом». Ведь чем хуже оно работает, тем проще директору, хоть тот и создает видимость удержания предприятия на плаву. Тем самым поддерживаются иждивенчество и неэффективность.
Мотивация
Говорить о развитии фондового рынка в ситуации, когда именно финансовая система явилась причиной мирового кризиса, вроде бы несвоевременно. Но для того чтобы делать однозначные оценки, необходимо несколько по–иному посмотреть на природу фондового рынка.
Можно условно выделить два типа фондового рынка — спекулятивный и ориентированный на поддержку реального производства. Начнем со второго.
Возьмем Японию. Практически любой гражданин этой страны владеет акциями компании Sony. И когда японец идет в магазин и перед ним стоит выбор, какой телевизор, компьютер или фотоаппарат купить — Sony, Hewlett–Packard, Dell, IBM, Philips или LG, как вы думаете, какой он выберет?
Практически любой кореец владеет акциями Samsung. Как вы думаете, какой мобильный телефон он приобретет — Samsung, Nokia, Ericsson или Siemens?
Подобная система привлечения финансовых средств граждан в реальное производство не только позволила компаниям получить дополнительный капитал для развития и инноваций, но и сформировала лояльность местных потребителей к выпускаемой продукции. В результате компании обеспечили себе серьезный спрос на внутреннем рынке и возможность выхода на мировой уровень продаж.
Но есть рынок спекулятивный. Это когда торгуются акции Газпрома, Сибнефти или Норильского никелевого комбината. Здесь от акционера ничего не зависит. Он не приобретает никель, алюминий или уран. Он никак своим кошельком не может воздействовать на формируемые цены на нефть, газ или другое сырье. Он не может повлиять и на объем выпуска продукции, так как он регулируется стихийно складывающимися потребностями рынка и договоренностями на государственном уровне.
В этом случае трейдер — обычный биржевой спекулянт, который пытается предвидеть, будет ли идти снижение цен либо их повышение.
Если говорить о Беларуси, то массовое владение акциями Коммунарки подтолкнет людей к покупке конфет именно этой фабрики, а не Godiva или Lindt. То же самое и в отношении Милавицы, Горизонта да мало ли каких еще белорусских производств.
Акционирование же Беларуськалия ничего не даст — это будет обычный спекулятивный рынок.
Апеллировать же к патриотическим чувствам на рынке, конечно, можно, но экономическая мотивация является куда более действенным инструментом.
Валерий ЦЕПКАЛО.
От редакции. Как ни парадоксально, кризис — очень творческое время. Как восстановить стимулирующие функции налоговой системы? Как не упустить из поля зрения условия формирования человеческого капитала? Как добиться того, чтобы конечным бенефициаром антикризисных мер стали инновационные производства и соответственно творческие и инициативные граждане страны?
На эти вопросы пытаются ответить политики, экономисты и социологи всех стран мира. Ответы на эти вопросы ищем и мы. Насколько они правильны — покажет сама жизнь.
