«Боевой призыв» продолжает рассказывать о судьбах ветеранов внутренних войск. Вместе с героями публикаций вспоминаем славные эпизоды их боевого пути. Восхищаемся мужеством и смекалкой, проявленными на полях сражений Великой Отечественной. Иногда радуемся, а порой и грустим...
Сегодня мы листаем фронтовой альбом полковника Ивана Григорьевича Омельченко, который прошагал пол–Европы, освобождал от фашистов Румынию, Венгрию, Австрию, а в послевоенные годы вплоть до увольнения в запас служил во внутренних войсках.
Первый — на выход
...В районе румынского города Батошаны шел бой. Снаряды, разрывы, огонь, смерть... Наши наступали. Рядовой Омельченко был вторым номером противотанкового ружья. Старик–сибиряк стоял первым. Пошли танки. Минута, вторая, сибиряк погиб. Омельченко услышал, как из дыма и гари кто–то крикнул: «Заряжай!» Схватил, зарядил, выстрелил. Еще и еще. Видел, что танки горели. Но черт его знает, кто попал. Он, или те, которые ожесточенно стреляли по врагам слева и справа...
— Гнаться за героизмом и приукрашивать — это не по мне, — пожимает плечами Иван Григорьевич. — Недавно прочитал, что солдат жил на войне двое суток, командир взвода — пять, а полка — неделю. Зачем придумывать такие сенсации? Война — это всегда вперед, всегда с криком «ура». Это братские могилы, горы трупов, наших и противника, как во время Корсунь–Шевченковской операции. Тогда мы окружили и уничтожили крупную группировку противника. И каждый из бойцов был героем.
Скромничаете, товарищ полковник! А как же мост через Дунай в Будапеште и медаль «За отвагу»? Командование поставило задачу чрезвычайно сложную: любой ценой не дать готовящимся к отступлению немцам уничтожить стратегический объект. В группу, призванную снять с моста часовых, попал и рядовой Омельченко.
Ползком, стараясь не дышать, бойцы подобрались к мосту с двух сторон. Первых двух фрицев тихонько убрали штыками. Охрана и опомниться не успела. Мост удалось сохранить.
Аты–баты — пришли в Карпаты
...Горная дорога, впереди небольшой лесок. Крадется группа наших солдат. Вот они заходят в чащу, сливаются с деревьями. Ждут. Иван Омельченко тоже затаился, слушает тишину. Через пару минут ее нарушат винтовочные выстрелы. На засаду выйдут пятеро фашистов. Троих из них убьют, двоих возьмут в плен. Очередная операция красноармейцев в словацких Карпатах увенчается успехом.
А попал в горы Иван Григорьевич вот как:
— На западных границах Австрии наш полк сняли, посадили на танки и бросили в направлении Чехословакии. Но приказ неожиданно отменили — появились чекисты в гражданском... В итоге полк отправили в Карпаты — бороться с вооруженными бандитами. Тогда через эту местность пробирались на запад группы эсэсовцев, полицаев, других изменников Родины...
Горы как горы — вершины, перевалы, покрытые лесом. Тут и там разбросаны селения, небольшие хутора. Немцы отступали быстро, нигде особо не задерживались. Кто в форме, а кто и в обычной одежде. Все с оружием. Грабили, убивали местных жителей. По ночам устраивали в чащобах схроны.
Какую тактику применить, как выследить и найти врага? Это сейчас любой военнослужащий внутренних войск скажет: окружить район и провести спец-операцию по поиску. В то время действовать часто приходилось по наитию — тактические премудрости спецназа фронтовики познавали, набивая шишки.
— Когда шли в наступление на фронте, знали, что за спиной товарищи, а впереди — противник, — говорит Омельченко. — Здесь все было по–другому. В первый раз, когда вышли по наводке в лес устраивать засаду, едва не напортачили. Идем, лопатка бряцает, противогаз болтается, винтовка стучит. В общем, никакой маскировки. Едва не потеряли всю группу.
Опытные офицеры напутствовали: пора перестроиться! Отставить привычку действовать, как на фронте! Конечно, получилось не сразу. Но полученный опыт (по сути — практика внутренних войск) здорово помог Ивану Григорьевичу, когда после войны он боролся с бандитами в Прибалтике.
Вальс Штрауса и нераскуренная «трубка мира»
...Извилистые улочки нарядной Вены. Шикарные дворцы, зеленые парки... По городу неспешно едет кортеж. Впереди бронетранспортер с пулеметным расчетом и советским флагом. За ним — машина прославленного маршала Конева и «Виллис» с автоматчиками. Среди них Иван Омельченко. Нашу делегацию ждут на приеме союзники–американцы...
— В австрийской столице я очутился весной 45–го. В городе создали отдельный полк, который должен был встречать советских военачальников, выполнять другие, по большому счету, представительские задачи, — рассказывает ветеран. — Подбирали бойцов придирчиво. Минимум по росту — метр семьдесят два. У меня как раз такой. Поэтому и зачислили. Выдали новое обмундирование, привели в нормальный вид. Ведь до Венгрии мы и вовсе шли в обмотках. Там захватили склады с кожей. Командиры собрали местных сапожников и таким образом за двое суток обули бойцов в сапоги.
...В Вене в то время стояли французские, английские, американские войска. Как–то Омельченко с бойцами поручили отвезти пакет с документами, вручив его лично президенту Австрийской Республики Карлу Реннеру. Его резиденция располагалась на территории американской зоны. Перед отправлением солдат долго инструктировали комитетчики: вести себя осмотрительно, лишнего не говорить, от подарков отказываться.
— Сняли бушлаты, зашли в приемную, навстречу — Реннер, — этот эпизод в памяти Ивана Григорьевича отложился очень хорошо. — Поздоровался с нами: «Гут, русский солдат!» И вручил по большой сигаре, такой, какую обычно курил Черчилль. Положили подарок в карман и откланялись.
Очень хотелось бойцам закурить, попробовать на вкус «трубку мира»! Но, посовещавшись, сигары все же решили отдать в «компетентные органы». От греха подальше...
И еще один штрих из венского этапа службы нашего героя. Прием у американцев. Когда ехали в машине сопровождения, думали: пока командование общается, отсидятся в какой–нибудь комнатушке. Но «империалисты» неожиданно накрыли столы и для солдат. В просторном помещении звучали вальсы Штрауса, а угощение поражало воображение. Вилки, ножи, тарелочки, блюдца, по три бокала на брата... Как правильно пользоваться всей этой невиданной за долгие месяцы фронта роскошью? Наши бойцы растерялись. Сели, не подходят к столам.
— Среди англичан было много русских, родители которых эмигрировали еще в гражданскую войну, — продолжает Омельченко. — Спросили у нас, почему не едите? А я им в ответ: мол, не знали, что будут угощать, так у себя хорошо поужинали! Когда вернулись с приема, доложили о глупой ситуации. Через некоторое время к нам приставили женщину–австрийку, которая и учила этикету. Рассказывала про очередность пользования приборами, нужно ли доедать всю порцию или это неприлично...
Все объяснимо: во время войны красноармейцам было не до изысков. Что такое обед у фронтовика? На бегу выхватываешь котелок с пшенкой, достаешь ложку из–за голенища — и вперед, в атаку. Свыкнуться с венской реальностью удалось не сразу.
...Послевоенная служба Ивана Григорьевича тоже богата на интересные события. Взять хотя бы поиск диверсантов в Налибокской пуще, командировка в Астраханскую область, где вспыхнула холера... Все эти «мгновения» он не просто бережно хранит в памяти — что от этого толку! — но и стремится передать нынешнему поколению внутренних войск. К примеру, встречается с бойцами «тридцатьдвойки», в которой прослужил долгие годы. Кстати, к газете «Боевой призыв» Иван Григорьевич имеет прямое отношение. В 1967 году служил майор Омельченко инструктором политотдела 43-й конвойной дивизии. Ему и поручили организовать «дивизионку». Первыми сотрудниками в ней были рядовой Павел Якубович (нынешний главред «СБ»), майор Михаил Максимович и майор Иван Соклаков... В свои восемьдесят три Омельченко не желает оставаться человеком–артефактом, списанным в архив.
Так держать, товарищ полковник!
Фото Николая Козловича.
Кирилл ПОЗНЯКОВ.
