Начало ХХ столетия. Первые белорусские книги, первые белорусские издания... Газета "Наша нива", издающаяся в Вильно, - центр культурной жизни. Туда присылают свои "плачы па роднай старонцы" и полуграмотные крестьяне, и национальная интеллигенция."Дэкадэншчына!", "А ›се ж гэтыя вершы не для народа", - такими словами были встречены в редакции стихи молодого поэта. И не то чтобы отзывавшиеся не разбирались в поэзии - Ядвигин Ш., автор процитированных высказываний, был уже известным литератором. Но присланное не совпадало с привычным - увы, в литературе стереотипы возникают с пугающей быстротой и, случается, отравляют жизнь не одному поколению талантов. Юноша из российской глубинки, писавший на белорусском языке, был образован и явно ориентирован на европейский уровень поэзии. Народная мифология, сцены из истории, урбанистическая тема... Сонеты, триолеты, рондо...
К счастью, талант юноши было кому оценить. Среди признавших его - и Вацлав Ластовский, и Янка Купала, и молодой критик Сергей Полуян. Вскоре в печати появилось стихотворение, отредактированное Янкой Купалой, подписанное по желанию редакции псевдонимом Максим Крыница - тогда было общее увлечение псевдонимами (еще свежи были в памяти времена, когда за текст на белорусском языке автор мог пострадать).
А через некоторое время вся белорусская культурная общественность уже говорила о новом замечательном поэте Максиме Богдановиче.
Потом появился, наверное, самый легендарный сборник стихов нашей поэзии "Вянок". 90 лет со дня выхода этого сборника отмечалось в конце прошлого года.
Как это было, рассказывает в своих воспоминаниях один из издателей "Нашей нивы" Вацлав Ластовский. Максим Богданович прислал в редакцию рукопись с просьбой издать отдельной книжкой под названием "Выбраныя вершы". Только через полгода были добыты средства на ее издание. Родственница Ластовского - литовская поэтесса Пеледа привезла старую икону-антипендиум, на которой имелся герб "Равич" - "дзева едзе на мядзведзю". Иван Луцкевич, также издатель "Нашей нивы", занимался антиквариатом. Он и продал икону помещику, который пользовался гербом "Равич", за 300 рублей. 150 рублей из выручки пошло на оплату издания "Нашей нивы", а другие 150 - на книгу Богдановича. Когда сборник уже набирался в типографии, удалось добыть еще некоторую сумму - у известной меценатки княгини Магдалены Радзивилл. Чтобы отблагодарить спонсора, на обложке сборника поместили знак "Лебедь" из родового герба княгини, урожденной Завишанки (из дома Завиша). Рисунок для обложки специально не заказывался - Вацлав Ластовский подобрал его из своей коллекции.
До боли знакомая ситуация. Начинающий писатель, случайно добытые деньги, случайное оформление, обязательное выражение благодарности спонсорам, куча ошибок в наборе (Богдановича последнее очень расстраивало)...
И книга, о которой будут теоретизировать литературоведы, которой будут восхищаться читатели и век спустя. Именно об этом сборнике в 1917 году написал свое последнее стихотворение умирающий в Ялте Максим Богданович
: У краiне светлай, дзе я умiраю,
У белым доме ля сiняй бухты
Я не самотны, я кнiжку маю
З друкарнi пана Марцiна Кухты.
В декабре прошлого года в Литературном музее Максима Богдановича в Троицком предместье Минска прошла международная научно-практическая конференция "Я не самотны, я кнiгу маю...", на которой маститые ученые говорили именно о "Вянке". Меня особенно впечатлили темы докладов типа "Максим Богданович и Фридрих Ницше: точки соприкосновения". Кроме Ницше, "параллелили" с нашим Максимом Тараса Шевченко, Валерия Брюсова, Джеймса Джойса...
Заведующая экскурсионно-массовым отделом музея Светлана Кислова рассказывает про "Вянок" каждый день. И это ей не надоедает, потому что она любит эту книгу. Рассказала и для нас.
Максим Богданович видел свой первый сборник несколько иным. Например, в рукописи изначально был раздел "З чужое глебы", в который вошли 22 перевода Верлена и других классиков европейской литературы. Не попал в "Вянок" и раздел "Каханне i смерць". Кстати, в Мюнхене в начале 60-х годов прошлого века издали "Вянок" Максима Богдановича, постаравшись переделать его таким образом, как хотел бы сам автор. Но вообще в истории "Вянка" много "белых пятен". Точно не определен тираж. Известный литературовед Нина Ватацы (к сожалению, этой замечательной исследовательницы, энтузиастки уже нет в живых) называет цифру 2 тысячи экземпляров. На самом деле книгу издавали в несколько "порций" - допечатывали по мере поступления средств.
Не известно, сколько сохранилось экземпляров "Вянка". До недавнего времени было найдено всего 24. Четыре из них - в музее Максима Богдановича. Разумеется, ходят слухи о хранящихся где-то экземплярах, а также о следах архива Богдановича. Вот вам еще одна загадка. Во время войны этот архив вместе со всеми документами Академии наук находился в Ленинграде, а потом исчез. Кто говорит - сгорел, кто-то утверждает, что вывезен. Не все известно пока и о Мартине Кухте, издателе, печатнике, основателе типографии, в которой были напечатаны "Вянок" и другие белорусские книжки. Впрочем, участница упомянутой конференции Леокадия Милаш, учительница вильнюсской белорусской школы имени Ф.Скорины, сообщила, что в Литве живет внук Мартина Кухты, у которого, по ее сведениям, хранятся экземпляры "Вянка".
Ну а еще один экземпляр прямо на конференции был продемонстрирован ученой публике владельцем - этот "Вянок" принадлежит известному поэту Нилу Гилевичу.
В книгу "Вянок" вошли стихи, которые Максим Богданович писал в 17 - 20-летнем возрасте. И все же книга стала классикой... Интересно, а если бы Богданович издал свой первый сборник на русском языке? Ведь жил он в России и пробовал писать по-русски... Для своей любимой двоюродной сестры Анны Гапанович перевел 22 своих стихотворения на русский язык и собрал их в рукописный сборник "Зеленя". Этот сборник бережно хранится в музее Максима Богдановича, где он был одним из первых экспонатов. Но в общем-то все литературоведы говорят одно - в белорусских стихах Максим более оригинален, самобытен, глубок, чем в русских.
Моя однокурсница по Литературному институту, начинающая поэтесса из России, в Беларуси никогда не была... Но прочитанные где-то стихи нашего Максима навсегда покорили ее. И я по ее просьбе привозила ей Богдановича в оригинале. Самым замечательным подарком стало факсимильное издание "Вянка". И для меня название этого сборника навсегда связано с образом купальских венков, плывущих по волнам времени, к разным берегам, в разные руки, чтобы свидетельствовать о том, что земля, на которой создают такие венки, самая прекрасная в мире.
