Как молоды были они и невероятно красивы! Полны жизни: пели песни, читали стихи... Верили, что живут в самой лучшей стране. Когда началась война, врали в военкоматах, что им уже есть восемнадцать, что они готовы защищать Родину. Только дайте винтовку, только позвольте стать в строй. И на их святое вранье бывалые военкомы закрывали глаза, скрипели зубами, смахивали слезу, говоря, что это дым папиросный всему виной. Мальчишками и девчонками они шли на войну и там быстро взрослели, становясь сержантами, лейтенантами и капитанами. Они видели смерть, кровь и боль. Хоронили друзей и товарищей... Победили. Сегодня они ветераны, участники той, самой страшной войны, герои, а мы их продолжение.
Да, теперь они нам кажутся порой капризными, избалованными вниманием детьми. Вдруг, абсолютно без видимого повода, могут обидеться, резко замолчать и, уходя в свою комнату, громко хлопнуть дверью. Они, бывает, путают даты и географические названия, а когда поправляешь, можешь услышать что–нибудь типа: «Молод ты еще меня учить, я лучше знаю, своими глазами видел. Тебя еще на свете не было. Там большой каменный мост, а потом площадь. На ней магазин на первом этаже, так вот в правом окне пулеметное гнездо было. Я лежал на той площади со своим взводом целый час, площадь рассмотрел хорошо. Красивая. А потом наши танки подошли, мы поднялись в атаку. Конечно, крыли их матюками, а что ты думал — война!»
С ними лучше не спорить.
Они могут позвонить рано воскресным утром, когда еще глаза не продрал, и попросить–потребовать, чтобы я немедленно все бросил и мчался на другой конец города, чтобы взглянуть на маленькую мутную фотографию цвета вылинявшей гимнастерки, по случаю найденную ночью. На фотографии — именно та площадь и тот магазин. И трое солдат с автоматами, грязные и уставшие, но даже не раненные, что самое главное. А на обратной стороне — подпись, сделанная химическим карандашом: три имени, фамилии, название городка и дата. 15 апреля 1945 года. Смотришь и прикидываешь, сколько дней до победы осталось. Интересуешься осторожно, жив ли старшина усатый и молоденький ефрейтор с ручным пулеметом. Ефрейтор оказывается жив и здоров, стоит рядом со мной. Вот так–то!
Они часто болеют, но я ни разу не слышал их стонов и жалоб. Они звонят друг другу и почти кричат в трубку так, что я вздрагиваю. «Иваныч, чего пропал, не звонишь, ты что, забыл, какой сегодня день?» Они глуховатые, подслеповатые и движения их неверны. Они иногда роняют предметы и чертыхаются. Могут и крепкое словцо в ход пустить, если что–то не так, но это для них уже нетипично.
Женщины поколения Победы по привычке ярко красят губы и все еще подводят глаза. Пудрят щеки и завивают волосы. Шуршат юбками и цокают квадратными каблуками. Но все они, с их больными суставами и букетом проблем, могут станцевать вальс. Все еще могут. Церемонно, старомодно и от этого очень трогательно... Да, я забыл сказать про блестящие дамские сумочки, белые, черные и красные, и газовые косынки, брошки. Сумочки всегда с ними, как без них — там же таблетки...
У многих из них есть мобильные телефоны, правда, они не умеют отправлять эсэмэски. Телефоны достались им от внуков и правнуков, странным образом перешли в наследство в обратную сторону. Забавно наблюдать, как они непослушными пальцами пытаются совладать с маленькими кнопками. А вот с большими телефонами они на «ты», управляются привычно, неторопливо накручивая диск или указательным пальцем твердо вдавливая клавиши...
В них много удивительного. Но, может, самое для меня непонятное и непостижимое — это то, как они смотрят много раз виденную кинохронику. Вглядываются в лица солдат, сидящих в мокрых окопах, стоящих в строю, идущих маршем под палящим солнцем, так вглядываются, словно... Это не передать словами...
Но все их капризы и обиды на идущие за ними поколения я готов простить и прощаю.
Совсем нечасто в последние годы они достают из старомодных платяных шкафов с большим зеркалом пиджаки с широкими бортами, кители, форменные фуражки, пилотки. Пиджаки и кители тяжеленные от орденов и медалей. Но они надевают их на сутулые плечи, разглаживают, поправляют медали, молодеют и степенно выходят на улицу...
Они уходят, уходят... Усталой походкой, словно покидают покоренный Берлин, освобожденную Прагу, Будапешт, Вену и сотни других больших и маленьких городов. Они уходят так спокойно и величаво, будто поднимаются на пьедестал. Почти незаметно для себя, но они уже превращаются в памятники, мифы, песни...
Я знаю, что больше такого поколения, как поколение Победы, уже не будет. Никогда!
