4 июня исполняется 220 лет со дня смерти Джакомо Казановы

Великий соблазнитель

Кем только он не был за свою жизнь! Юристом и военным, скрипачом и мошенником, игроком и гурманом, дипломатом, шпионом и доносчиком, врачом, математиком, драматургом и писателем, а умер дворцовым библиотекарем. Умер скучно, но из–за этой скуки и обступившего со всех сторон одиночества написал «Историю моей жизни», благодаря которой остался в памяти потомков. Да — скучно умер, зато как весело, запойно даже, жил! Каждым из своих талантов (как щедро его наградила ими природа!) он зарабатывал, каждый его прославлял. Но история запомнила его великим соблазнителем, чье имя известно почти каждому — Казанова. 4 июня исполняется 220 лет со дня его смерти, и Венеция — родной город, не раз его изгонявший и даже томивший в тюрьме, открывает музей его имени. Славного, говорят там.

Не верьте дурной славе, советуют нам те, кто привык читать дальше заголовков и не доверять телевизору: Казанова — фигура куда более масштабная, чем просто соблазнитель. Да и полноте — сколько коварства в тех соблазнах? В его донжуанском списке 120 имен. Обратите внимание: в названии, которым и сегодня широко пользуются, нет имени Джакомо Джироламо, но есть имя другого — вымышленного от начала и до конца — героя. Кстати, есть неподтвержденная информация, что Казанова консультировал автора либретто оперы Да Понте и даже приезжал на премьеру «Дон Жуана» в Прагу: пусть и стареющий, наш пострел везде поспевал. Исследователь биографии Казановы (таких называют казановистами) испанец Хуанчо Крус настаивает: женщин в списке было 132. Вам кажется, это запредельно много? Многим так кажется, но если подумать, что это за 39 лет активного соблазнения... Сколько там получится? Три романа в год? Да ну, полноте — у человека с репутацией величайшего соблазнителя всех времен и народов по три романа в год? Совсем немного, пожмет плечами кто–то. В оправдание репутации скажу только: любовь к женщинам (хотя в мемуарах упоминаются и мужчины, но крайне редко) была самым любимым занятием Казановы. Ну еще игра в карты, немного шулерства, шпионства и доносов. Но это так — для заработка. А любовь — это ж для души. Хотя и для тела, конечно, тоже.

В жизни Джакомо Казановы многое совсем не так, как кажется. Это как с мостом вздохов в его родной Венеции. Мост вздохов — какое романтичное название, думаем мы, любуясь изящным мостиком, под которым проплывают гондолы. Ах... вздыхаем. И удивляемся, когда узнаем, что название отдает дань вздохам не влюбленных, как проще всего подумать в Венеции, а заключенных, которых вели по этому мосту из суда в тюрьму. Самого Казанову, кстати, не проводили: официального суда не было. Просто кто–то там наверху приговорил его к пяти годам заключения, и отправился наш веселый друг в Пьомбу — тюрьму под свинцовой крышей Дворца дожей. Сегодня можно даже на экскурсию попасть по следам, оставленным здесь Казановой, который сбежал через полтора года заключения. Мятущаяся душа и заскучавшее в неволе тело требовали свободы.

Он вернется в Венецию только через 18 лет — снова будет играть, обманывать и... доносить на других. А что делать? Жить как–то надо: придумавший во Франции государственную лотерею и почти сказочно разбогатевший на этом мероприятии, он не смог удержать за хвост свою удачу — она ускользнула. Удача, как мечта, всегда от него ускользала. Такой уж был у Джакомо характер: никто не задерживался с ним рядом. Дольше всех — четыре года — продержалась Франческа Бускини — венецианская необразованная швея, которая, говорят, любила его беззаветно. Но, убегая из Венеции второй раз, Казанова уехал один. Может быть, унося в сердце образ Генриетты, которая, уверены казановисты, была любовью всей его жизни. Роман был коротким — всего три месяца, но оставил след (а может быть, даже незаживающую рану) в сердце великого соблазнителя: «Те, кто верит, что женщина не может сделать мужчину счастливым все двадцать четыре часа в сутки, никогда не знали Генриетту, — писал он. — Радость, наполнявшая мою душу, была значительно большей днем, когда я разговаривал с ней, нежели ночью, когда она была в моих объятиях». Может быть, в этом секрет чувства, которое переживает все, — в том, чтобы радость не ограничивалась ночью?

Весьма вероятно, Казанова думал именно об этом, когда начинал писать «Историю моей жизни». Времени для размышлений у него было более чем достаточно: последние 14 лет своей жизни, начавшейся как бурная горная река, а закончившейся как смиренный ручеек в поле, он провел в богемском замке Дукс (сейчас Духцов в Чехии), где работал библиотекарем у графа фон Вальдштейна. «Я жил как философ и умираю христианином», — сказал он перед смертью. Смирился? Разочаровался? В себе, людях или во времени, безжалостном даже к великим любовникам?

Посмертная его слава оказалась сильнее и долговечнее прижизненной — и все благодаря написанным от скуки мемуарам. Его образ (не светлый, но оттого еще более интересный) до сих пор интригует писателей, историков, музыкантов и кинематографистов. А рукопись «Истории моей жизни» оказалась самой дорогой в истории: в 2010 году Национальная библиотека Франции купила ее более чем за 9 млн долларов. На русский язык, кстати, эта книга полностью так и не переведена.

sbchina@mail.ru
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter