Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙЗнаю, у кого надо искать ответ в подобных случаях. О своем соседе Павле, которого я в шутку называю управляющим усадьбой, за которой он присматривает в мое отсутствие, я уже как-то рассказывал. До известных событий, связанных с распадом СССР, он работал поваром в одном из латвийских ресторанов. Как-то приехал навестить свою матушку, да так и остался ее «доглядать». Здесь и проявились способности соседа знать все и обо всех в округе. Настоящий кладезь информации! Он значился первым, кого я собирался расспросить о той могилке у входа на наше кладбище.
Я знал, что недавно Павел и Генрих, считавшиеся закадычными приятелями, поссорились. Дело в том, что один из родственников Генриха намеревался отметить свой юбилей в Доме охотника, смотрителем которого он работал со времен выхода на пенсию. Генрих попросил Павла руководить группой поваров, которые готовили большой стол для гостей, но тот категорически отказался. Раньше такого не случалось. Подобные праздничные мероприятия здесь не были редкостью и в какой-то мере помогали бывшему гуру маленького ресторана пополнять свой скромный бюджет. И вот на тебе! Казалось, бывшие друзья рассорились вдрызг, и я сейчас ломал голову над тем, как их помирить. Тем более оба могли побольше рассказать об упомянутой могиле, которую кто-то наконец-то посетил и привел в порядок. Причем на Генриха я возлагал еще больше надежд, так как он безвылазно жил в этом отдаленном от людского шума местечке.
Признаться, оба меня разочаровали. Хотя кое-что об этой истории мне все же стало известно. В упомянутой могиле покоится Илья Мечиславович, работавший в свое время в кузнице. Но все почему-то называли его Мечиком, в том числе жившая по соседству девчонка Даша. Она даже присутствовала на его свадьбе, хотя долго не выдержала и убежала, так как была отчаянно влюблена в теперь уже чужого жениха. Это стало известно гораздо позже от одной из родственниц Даши, хранившей до поры до времени эту тайну. У Мечика родились двое сыновей, которые после службы в армии в родные места не вернулись. Заболела и умерла жена Ильи Мечиславовича. В довершение закрылась и кузница, где он работал. Мечик уехал на Урал к одному из сыновей, который, выполняя волю отца, привез похоронить его в родную деревеньку, когда тот внезапно умер, не дожив даже до пенсионного возраста.
Все эти годы Дарья работала дояркой в тогда еще процветающем хозяйстве. Лучшей, передовой дояркой! Выйти замуж, впрочем, шансов у нее не было. Всему виной был ее физический недостаток — женщина была, как говорили, «горбатенькой». Это несильно бросалось в глаза, но все же было заметно и тяготило ее саму. Впрочем, она по-прежнему любила своего Мечика, и в этом ей никто не мог помешать. Даже он сам! Тем более когда его вернули ей, пусть и неживого.
Однако Дарье все же пришлось покинуть родные места. Тяжело заболела старшая сестра, одиноко проживавшая в райцентре, и ей пришлось ухаживать за родственницей. Когда старшенькой не стало, Дарья Дмитриевна вернулась в отчий дом, пустовавший все это время. Живя в райцентре, женщина поднакопила деньжат, да и пенсия у некогда передовой доярки вышла хорошей. Нетрудно было, имея такой капитал, отремонтировать и облагородить усадьбу, где прошло ее детство.
Тогда и зародилась у нее идея выращивать разные сорта своих любимых роз. К тому же букет из них всегда можно отнести Мечику. Теперь ее любовь, которую она пронесла через долгую жизнь, можно было не скрывать от чужих глаз.
Так мне удалось узнать эту историю, но хотелось увидеть и саму Дарью, заглянуть ей в глаза.
Осенью на усадьбе хлопот хоть отбавляй, поэтому осуществить эту идею удалось не сразу. Когда все же решился, пришлось выбирать из трех вариантов: ехать на машине, на велосипеде или идти пешком. Накануне в автолавке купил подарочный набор зефира в качестве гостинца и в послеобеденный час вышел из дома.
Не без труда миновал мостик Любви и оглянулся. Это сегодня обветшала переправа через речушку, которая вытекает из нашего озера и устремляется к следующему. Рассказывают, что когда-то здесь собиралась местная молодежь и устраивала танцы. Многие пары нашли здесь свою любовь. Мне же запомнилась удивительная история, в которую я сначала даже не поверил. Дескать, здесь назначал свидания даже один из районных начальников, влюбившийся в местную молодую доярку. Да, я не верил в эту историю, пока мне не показали на этом же нашем кладбище могилу того самого бывшего начальника. Только он-то еще жив… Оказывается, после смерти законной супруги он женился на своей доярке. Увы, она умерла рано, но он оставил рядом место для себя и заранее установил памятник на двоих, где указал и свою дату рождения. Далее — пустое место. Так и стоит этот памятник без даты смерти мужчины. История эта не выдумана, хотя, конечно, похожа на легенду. И с мостиком все верно. Еще живы некоторые участники тех вечеринок, что проходили рядом с ним. Рассказывают, что тогда были даже перила. Это сейчас он напоминает рот беззубой старухи.
Я шел дальше и любовался простором, на краю которого уже виднелись первые хаты с сараями этой вымирающей деревеньки. Подсвеченные полуденным солнцем облака молчаливо выстроились на горизонте и, казалось, застыли навечно. Однако легкий ветерок с поля напомнил, что такое видение обманчиво. Скоро он наберет силу и изменит картину. Осенью вторая половина дня напоминает человеческую жизнь — протекает быстрее (во всяком случае, так кажется), раньше приходит вечер.
Дарьи Дмитриевны хата стояла в глубине усадьбы. Я миновал старый сад и палисадник, поднялся на крыльцо. Скрипнула и отворилась дверь. В середине просторной горницы стоял круглый стол, за которым сидела опрятно одетая старенькая женщина. Похоже, она скромно обедала. Кроме тарелки с печеными яблоками перед хозяйкой на блюдце лежала половинка вареного яйца. Видимо, вторую половинку она успела съесть. Рядом — полстакана молока.
Мне стало несколько совестно, что я прервал трапезу, однако светло-серые глаза женщины в синем жакете взглянули на меня приветливо. Она даже не удивилась, что перед ней вдруг нарисовался незнакомец.
За долгие годы работы в журналистике я хорошо научился тому, как разговорить своих «пациентов». Желательно заранее изучить их слабые места, или, правильнее сказать, болевые точки. Вот я и начал с черенков роз.
— У вас шикарная коллекция любимых цветов моей супруги, — начал я после приветствия. — Хочу купить у вас черенков. Разумеется, когда это будет возможно. Вот и заглянул заранее договориться.
— О деньгах не может быть и речи, — ответила Дарья Дмитриевна. — Тогда выведутся, как говорят люди, и мои цветы. Я с вами поделюсь. У меня им уже и места мало, да и ухаживать за ними стало тяжеловато.
Дарья Дмитриевна поблагодарила за зефир и пошла на маленькую кухоньку, которую я рассмотрел через полуоткрытую дверь, готовить чай. Затем мы долго беседовали, и я обратил внимание на несколько странную особенность ее лица. Глаза женщины излучали тепло и улыбку, словно не давая усомниться в ее благожелательном отношении к вам. Но вот губы словно застыли. Улыбки во время всего нашего разговора я на этом миловидном пожилом лице так и не увидел. А ведь чаще бывает наоборот — губы улыбаются, а глаза выражают настороженность.
Я мягко перевел разговор на ее бывшего соседа Илью Мечиславовича и на его «ожившую» могилку. Глаза бабушки Дарьи вновь улыбнулись, и она продолжила свои воспоминания. На какое-то мгновение мне показалось, что я впервые вижу женщину, сумевшую пронести сквозь всю жизнь тихую, но бесконечно глубокую любовь к единственному мужчине. При этом то обстоятельство, что, по сути, это чувство не было взаимным и даже физическим, не играло никакой роли. К тому же это не причиняло Дарье Дмитриевне никакой безграничной печали. Скорее наоборот, оно делало ее по-своему счастливой и благодарной судьбе за такой подарок. Удивительно!Хозяйка усадьбы вышла на крыльцо проводить меня. От розовых облаков не осталось и следа. Над садом витал свежий воздух приближающегося вечера. Необыкновенные глаза Дарьи Дмитриевны все еще светились теп-лом памяти о давно минувших днях. Днях, в которых было место и ее Мечику. «Какая все-таки великая сила — Любовь», — подумалось мне.
Не заметил, как миновал на обратной дороге тот самый мостик и приблизился к своему жилищу. Хороший все-таки выдался день!
