История одной фотографии поэтессы Ирины Богданович

Великая фамилия

Кем еще можно стать с фамилией Богданович? Естественно — белорусским поэтом.

Когда и при каких обстоятельствах я познакомился с Ириной Богданович, даже и не могу вспомнить. Возможно, в редакции «Чырвонай змены» или в журнале «Маладосць», а может, на каком–нибудь шумном заседании молодых литераторов, где все спорили, читали свои стихи, стараясь перекричать друг друга. Вернее, старались быть услышанными. Девушку с темными волосами и в забавных очках — услышали. Ее стихи стали появляться на журнальных страницах, а потом вышли тонкой книжечкой. Сборник тот назывался «Чаравiкi маленства».

Прошло еще шесть лет, и появилась взрослая книга стихов «Фрэскi». К этому сборнику я уже имел самое непосредственное отношение, прочел его вдоль и поперек не один раз, работая над оформлением. Проникся романтическим содержанием так, что и сегодня, через тридцать пять лет, помню некоторые стихи и яркие образы. А заказ поэтесса мне сделала на общей кухне в академическом общежитии, держа в одной руке чайник, а в другой сковороду. Мы уже плотно дружили семьями, ходили в гости и одолжиться то хлебом, то солью, то новой книгой. Вот тогда мы часто говорили с Ирой о поэзии, литературе, истории Беларуси, о наших поэтах и писателях...

Сборник вышел, о нем много писали, хвалили, и это нас сблизило, сделало соавторами. Хотя я понимаю, что дело не в моих картинках, а в хороших романтичных стихах Ирины Богданович, в ее попытке заглянуть в историю и собственную душу.

В том же году вышла ее монография «Янка Купала i рамантызм», а через два года «Авангард i традыцыя: беларуская паэзiя на хвалi нацыянальнага адраджэння». После таких фундаментальных научных книг я стал воспринимать Ирину уже не как поэта–романтика, а как серьезного академического ученого.

У каждого свой путь. Мне думается, что если бы судьба была благосклонна к великому Максиму Богдановичу и отмерила ему большой человеческий век, он писал бы монографии о литературе, рассказывал о великих предшественниках. Возможно, вел бы какой–нибудь поэтический кружок с названием «Альтанка», где терпеливо учил бы юношей и девушек писать стихи и любить литературу. Что, собственно говоря, и делает уже не одно десятилетие его однофамилица.

Ирина много и часто выступает по радио, рассказывая о Казимире Свояке, Янке Купале, читает свои переводы с польского, просвещает. Когда я слушаю ее серьезный и спокойный голос, то улыбаюсь, вспоминаю молодой с горящими глазами за стеклами очков и тонким сборником своих стихов в руке.

Пусть и на снимке Евгения Коктыша она будет такой — молодой и возвышенной. Фотография сделана в Вильнюсе, в тот момент, когда поэтеcса спускалась с Замковой горы на землю.

ladzimir@источник

Фото  Евгения  КОКТЫША.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter