Как и предполагалось, минских зрителей московский Малый театр не разочаровал. Белорусская публика вообще тяготеет к классическому театральному искусству с его драматургическим реализмом, глубокой психологической игрой и богатыми декорациями. А Малый вот уже 250 лет без устали подчеркивает, что у него «все по–честному» даже на гастролях, — не какой–то там «выездной вариант», а полноценный антураж сцены, полный комплект роскошных костюмов (на каждый спектакль — отдельная фура) и отличная труппа, вся сплошь из ведущих мастеров сцены. Плюс — ежедневные репетиции... Гости, в свою очередь, остались довольны публикой и, как всегда, не скупились на комплименты в адрес «совершенно особенного минского зрителя». Не исключено, что через год–другой Малый театр снова приедет к нам на гастроли, причем с куда более обширным репертуаром. Во всяком случае, во время своего пребывания в Минске и актеры, и режиссеры, и продюсеры (что вызывает отдельное доверие) говорили об этом как о весьма близкой перспективе... Попутно выяснилось, что у значительной части труппы — белорусские корни. К примеру, у Ирины Муравьевой мама и бабушка родом из Орши. У Вячеслава Езепова вся родня по мужской линии из Гомельской области... У народного артиста России Эдуарда Марцевича родственников в Беларуси, правда, нет, но можно без преувеличения сказать, что вся его юность прошла в Минске и окрестностях нашей столицы: на заре своей творческой карьеры Эдуард Евгеньевич работал в Вильнюсском драмтеатре и, как не без удовольствия вспоминает сейчас, вместе с друзьями любил день–другой погостить в соседней республике.— На этот раз вы приехали в Минск в имидже мирового судьи Лыняева из пьесы Островского «Волки и овцы». В вашем личном рейтинге ролей у этого персонажа какое место?
— Очень люблю эту роль! Ведь она — о любви, пусть и пожилого человека к молодой женщине, пусть даже эта женщина авантюристка. Поначалу, как вы помните, Лыняев расследует дела Мурзавецкой, пока не нарывается на вот эту мину в лице Глафиры Алексеевны. Любовь закрывает ему глаза, он абсолютно счастлив...
— Вы так горячо говорите об этой роли, что просится бестактный вопрос: вам доводилось испытывать что–то подобное?
— С этой точки зрения у меня полный порядок: с женой я живу уже 34 года, старшему сыну — 33, младшему — 26, то есть это не мой случай. Здесь удовольствие другого рода. Дело в том, что с возрастом переходишь с трагических ролей в комическое амплуа. А комические роли я играл только в молодости. И вот сейчас снова наступает такой забавный момент в моей жизни.
— Насколько я знаю, на гастроли вы приехали с сыном?
— Да, с младшим, он занят в «Тайнах Мадридского двора». Мы никогда не навязывали сыновьям свой выбор, оба ринулись в актерство сами. Старший, правда, ушел в административную работу, сейчас он замдиректора в театре Армена Джигарханяна в Москве.
— В Малом театре вы не только актер, но и режиссер — вам стало тесно в чужих спектаклях?
— Просто так случилось, что в 40 лет я сильно заболел, опасался, что уже не смогу выйти на сцену, и решил подстраховаться второй профессией, так как без театра жить не смогу. Поехал в Паневежис к Мильтинису — слышали о таком?
— Еще бы — когда–то весь Минск ездил к нему на премьеры, благо что рядом...
— У него я пробыл целый год на высших режиссерских курсах, поставил несколько спектаклей. Потом было еще несколько постановок в Малом — «Не было гроша, да вдруг алтын» Островского в моей версии идет здесь, кстати, уже 13 лет. И каждый раз — полные залы... Впрочем, несмотря на то что еще в юности я и студию организовывал, и домашний театр в собственной квартире, больше меня все–таки тянет к актерству. Когда сидишь в зале и смотришь, как играют другие, — некомфортно, самому хочется выходить на сцену.
— В афише вашего театра много спектаклей из школьной хрестоматии — прямо скажем, не самых любимых у юного поколения. Но при этом — почти всегда аншлаги...
— И замечу, много молодежи. Видимо, сюжеты классических произведений и сегодня современны, если их грамотно преподнести.
— А как вы относитесь к модной нынче многосерийной экранизации литературной классики?
— Я не большой поклонник сериалов. Возьмем того же Достоевского — это же глубина, космос, проникновение в такие дебри психологии... А глубины в сериалах, прежде всего, и нет, к сожалению. И хотя я очень люблю актера Евгения Миронова, лучшего «Идиота», чем в исполнении Иннокентия Михайловича Смоктуновского, я не видел.
— Вы снялись во множестве советских фильмов, любимых не только старшим поколением зрителей, — «Зеленый фургон», например, «Черный замок Ольшанский», «Красная палатка», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты»... Все эти фильмы настолько динамичны, что от экрана не оторваться. В отличие от нынешних сериалов, которые можно смотреть «между делом»...
— Я полагаю, что скоро это кончится, мы вернемся к нормальному кино, к качественной литературе и, как говорится, заживем по–божески. Рано или поздно... Но пока я порой и сам снимаюсь в сериалах — отчасти для материального обеспечения семьи, ну и хочется, чтобы тебя все–таки не забывали... Скажем, прошел по телевидению сериал «Боец», где я сыграл пахана Империала на «зоне» строгого режима, такого матерого человека преступного мира. И знаете, мне было очень интересно выговаривать нехарактерные для себя слова, стать другим человеком. Имел успех! Первое время, куда бы мы ни приезжали на гастроли, на улице, в магазинах — везде меня встречали одинаково: «Ой, вы Империал!»...
— А съемки у Михаила Пташука помните?
— Пташук был очень эмоциональным человеком и очень нежно относился к актерам. Хотя у меня с ним были, скажем так, не очень интересные моменты. Поначалу Михаил Николаевич пригласил меня в картину, где я должен был играть немца. Но высшее кинематографическое начальство возмутилось: с таким интеллигентным лицом — и немца? Одним словом, мою кандидатуру «зарубили»... Но Пташук был крайне обязательным человеком и, когда собрался снимать свою следующую картину, «Черный замок Ольшанский», пригласил меня снова.
— А еще говорят, вы были знакомы с Лоуренсом Оливье и он даже видел вашего «Гамлета» в театре Маяковского, так?
— Это неправда, моего «Гамлета» он не видел. Мы познакомились в английском посольстве, и у нас был очень интересный разговор, но Лоуренс Оливье решил, что играть Гамлета в 22 года (тогда мне было именно столько) рановато, ведь сам он стал Гамлетом только в 29... Зато рассказал мне немало актерских секретов, которые весьма помогли в будущем.
— Сегодня главные роли в Малом театре играют в основном молодые актеры — в то время как в вашей юности была совершенно другая традиция. На главные роли приглашали матерых актеров в возрасте...
— Да, в годы моей юности театр гремел такими именами, как Пашенная, Зубов, Гоголева, Жаров, Бабочкин... Но сейчас у нас очень сильная группа молодежи, большинство закончило наше Щепкинское училище, все учились и учатся у актеров Малого театра и, на мой взгляд, у многих есть перспективы стать будущими столпами этой сцены. Повести в будущее Малый пусть традиционным, но верным путем романтизма, реализма, любви к театру и своему зрителю.
