Валерий Рубинчик:«Своих героев я превращаю в прозрачных интеллигентов»

За последние 30 лет кинофильмы «Кортик», «Бронзовую птицу» и «Последнее лето детства» не один десяток раз показали по ТВ. Но любимое кино не приедается...
Заключительный фильм знаменитого «беларусьфильмовского» телесериала по трилогии Анатолия Рыбакова вышел на экраны ровно 30 лет назад. И хотя с тех пор «Кортик», «Бронзовую птицу» и «Последнее лето детства» не один десяток раз показали по ТВ и даже выпустили на видеокассетах, любимое кино не приедается ни зрителям, ни телеканалам. Первый Национальный приберег показ этого поистине «вечного» сериала специально к началу летних каникул, безошибочно рассчитав, что у нового поколения зрителей детективные приключения Миши, Гены и Славы будут пользоваться не меньшей популярностью, чем у их родителей. А мы позвонили в Москву Валерию Рубинчику, снявшему заключительную часть популярной трилогии.

Юбилей все–таки.

— Неужели 30 лет прошло? — удивился Валерий Давидович. — Да–а, совсем как по Чехову: «Жизнь промелькнула, как молния». А кажется, будто и не так давно все было...

— Тяжелыми были съемки?

— Непростыми. Дело в том, что «Последнее лето детства» стал моим вторым серьезным фильмом после «Могилы льва». Такой большой трехсерийный проект, с солидным составом актеров, с внушительным количеством декораций. На «Беларусьфильме» был оборудован специальный павильон...

— Арбатский двор снимали в павильоне?

— В Москве. Но это не тот двор, где прошло детство Анатолия Рыбакова, мы снимали на Кировском бульваре — там еще сохранился колорит времени. А тот, «настоящий» арбатский двор теперь украшает мемориальная доска, посвященная Рыбакову. Ко времени нашего сотрудничества Анатолий Наумович уже прославился замечательными повестями, получил Сталинскую премию и напряженно работал над своими «Детьми Арбата», хотя писал практически «в стол». В Переделкино, где он арендовал скромную дачку, помню, висел такой лозунг: «Чтобы написать — надо писать». И каждое утро, не дожидаясь вдохновения, Рыбаков усаживался за письменный стол и писал, писал... Хотя назавтра от написанного накануне мог оставить всего одну строчку. Главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский сказал ему однажды: «Я не Крез, но готов платить вам ежемесячную зарплату, чтобы вы продолжали работать над этим романом. Я пока не могу это напечатать, но пройдет время, и «Дети Арбата» вас прославят».

— Рыбаков пытался влиять на съемочный процесс?

— Со мной это трудно... Хотя название «Последнее лето детства», придуманное мной для экранизации повести «Выстрел», Рыбакову очень понравилось, полемизировали мы с ним немало. Пользуясь своим правом режиссера, я довольно серьезно скорректировал первоначальный сценарий. И поначалу Анатолий Наумович на меня обиделся. Да что там обиделся — был в гневе! Мне даже показали бумагу, где он просил заменить режиссера. Но на студии ко мне относились как–то очень по–родственному, видимо, потому что знали меня с юности, — я ведь сначала пришел туда разнорабочим, потом стал помрежем, потом ассистентом... И вот мне сказали: «Валера, ты видишь, что написал Рыбаков? Мы это спрячем. Продолжай работать, не обращай внимания»... Я рассказываю все это потому, что буквально за год до своей кончины Анатолий Рыбаков, ставший сверхизвестным писателем — «Детей Арбата» публиковали уже и в Европе, и в Америке, — позвонил мне и сказал: «Валерий, хочу, чтобы вы знали: я считаю наш фильм «Последнее лето детства» лучшей экранизацией по моим произведениям». Вот такой у нас вышел сюжет человеческий... Рыбаков вообще был очень оригинальной личностью: небольшого роста, но красавец, любимец женщин, в Минск приезжал в непрезентабельной охотничьей курточке, но был всегда настолько экспансивен, что вся эта внешняя суета становилась неважной... И был еще один человек, общение с которым во время работы над фильмом сильно повлияло на меня. Это Евгений Александрович Евстигнеев. Но мой взгляд, его участие необычайно подняло эту картину по линии человеческих взаимоотношений. В Минск Евстигнеев вырывался всегда с большой радостью, его здесь очень любили, наперебой зазывали в гости. Был очень влюбчивый...

— У Евстигнеева в Минске был роман?

— У него было много романов. Но я не хотел бы говорить на эту тему... Главное ведь другое. Евстигнеев — один из величайших артистов современности, и, на мой взгляд, во многом благодаря ему «Последнее лето детства» живет так долго. Конечно, мы все очень старались. Юные актеры играют там просто восхитительно — как будто это документальное кино, съемка скрытой камерой, настолько все органично, правдиво. Некоторых я потом пригласил сняться в «Венке сонетов». Но именно тогда, во время работы над «Последним летом детства», впервые испробовал многие из своих кинематографических приемов.

— По слухам, вы там даже спели...

— Спел... Но это неважно. Музыка в фильме действительно колоссальная. Музыку написал Евгений Глебов, а стихи к песням — Булат Окуджава. Они и предложили мне стать «за кадром» ресторанным певцом, хотя прослушали уже не одного исполнителя. С Глебовым я с удовольствием сотрудничал и позже, когда снимал «Венок сонетов», «Дикую охоту короля Стаха».

— «Последнее лето детства» — заключительная часть полноценного телесериала. Иными словами, того, что сегодня в большой моде...

— Сейчас сериалы снимают чаще на видеоносители, на «цифру», а мы снимали на пленку, создавали настоящий кинофильм. Хотя, если сериал делают, как говорится, люди художественного мышления, это необязательно халтура. Для меня в любом фильме — и в сериале в том числе — большое значение имеет то, что Станиславский называл «сверхзадачей».

— Или, говоря современным языком, месседж?

— Да, послание. Я убежден, что в любом фильме должно быть это послание, высший смысл.

— Тем не менее ваш ученик Алексей Сидоров снял «Бригаду», опоэтизировал бандитов...

— Сидоров чрезвычайно талантливый, и до того как стал моим учеником, закончил философский факультет Архангельского университета. Понимаете, он на самом деле очень умный человек и ищет свой самобытный путь. И если я всех своих героев превращаю, знаете ли, в таких прозрачных интеллигентов, то он вправе использовать свои приемы. На мой взгляд, Алексей искал небанальную форму протеста против рутинных форм существования, против обывательских, ленивых форм жизни.

— Насколько я знаю, у вас сейчас своя творческая мастерская.

— Да, в Московском институте современного искусства. Есть, кстати, несколько учеников из Минска, из Жодино. Очень хорошие, способные ребята и девчата.

— А кроме своей педагогической деятельности, чем еще вы заняты?

— Съемками нового фильма, чем же еще! Это будет художественная картина по повести современного писателя Андрея Бычкова, мелодрама. Такая притча, как обычно говорят режиссеры. Действие происходит в 50–е годы прошлого века, и мой герой вспоминает свою жизнь, пытаясь понять, где он жил честно, а где совершил предательство, можно ли вырваться из круга одиночества...

— В Беларуси вашу новую картину можно будет увидеть, например, во время очередного «Лiстапада»?

— Конечно. Для меня ведь очень важна оценка моего творчества на родине. И вашей газете я искренне благодарен за приз, которым «Советская Белоруссия» отметила мой фильм «Кино про кино» на IX кинофестивале «Лiстапад»...
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter