У таланта нет национальности

Сейчас без этого коллектива  не обходится ни одна солидная презентация страны за рубежом: будь то в Арабских Эмиратах или Китае. Валентине Гаевой и ее артистам рукоплескали все континенты, кроме Австралии. Но в Минске концерт "Хорошек" - это по-прежнему редкое, эксклюзивное зрелище. Следующее выступление ансамбля - лишь 4 мая. А народная артистка, кавалер ордена Франциска Скорины Валентина Гаевая, как всегда, приходит на работу спозаранку и сразу спешит на репетицию:

— Планов громадье! Хотя начинали мы очень скромно: было всего 6 пар танцовщиков, трудно было такими силами сделать что–то впечатляющее. А сейчас у нас нормальный большой коллектив, который создает масштабные программы. Но если бы все так просто давалось... В Минск я приехала из Могилева, потому что в городе не было балетмейстера по народным танцам — ни в хоре имени Цитовича, ни в госансамбле танца. Правда, Цитович скептически отнесся к моему появлению в искусстве: «Откуда Гаевая что знает? Она же родом из России». Тем не менее Минкультуры предложило мне создать при филармонии фольклорный танцевальный коллектив, где бы появлялись новые программы с белорусскими танцами. И в качестве главного балетмейстера филармонии с 1973 года я взялась за работу.

— В том же кабинете, где мы сейчас сидим?

— Кабинет мне дали недавно. У меня даже для коллектива поначалу не было помещения.

— А где же вы работали?

— Скитались... 10 лет у нас в филармонии была лишь небольшая комната: в ней висели костюмы, стояли ящики, стол для директора и для меня. А репетировали, куда пустят, — и в оперном театре, и в Доме офицеров, иной раз в подвале филармонии. Но когда мы сдали первую программу, у тех, кто предрекал нам провал, был шок. «Хорошки» показали класс! И уже в 1975 году мы впервые по линии общества дружбы выехали в Данию. С тех пор ежегодно ездили за границу. Но когда возвращались домой, многие делали вид, что «Хорошки» — это что–то несерьезное, «коллективчик». Тогда мы уезжали в Россию и работали там по 2 — 3 месяца. Или разъезжали по нашим сельским клубам. Мы собирали аншлаги в глубинке: в залы приходило столько народу, что настежь открывали двери, окна, чтобы все могли увидеть представление.

— «Хорошки» по значимости для нашей культуры часто сравнивают с «Песнярами». Появились коллективы почти в одно и то же время, и оба — при филармонии. Как думаете, это не случайно?

— Вот сейчас вдоль филармонии проходит бульвар имени Мулявина. Признали талант! Но я знаю, как много страдал Володя и как часто он старался уехать из Минска, чтобы не видеть лиц некоторых здешних недоброжелателей. В свое время многим «Песняры» были неугодны, как и «Хорошки».

— Почему?

— Наш успех очень многих раздражал.

— Кого именно?

— Некоторых людей, которые были при культуре...

— А что вам вменяли, собственно, в вину?

— Упрекали, мол, почему ты не делаешь русские танцы, «танцы дружбы народов». Я говорила, что вы мне даете так мало денег на костюмы, а я пытаюсь «одеть» хотя бы один номер, который у меня сейчас в голове, чтобы сделать настоящий белорусский танец.

— И все–таки, что вас спасало?

— Признание народа и благодарственные письма, которые из–за границы шли в ЦК Компартии Белоруссии. И тогда в ЦК нас взяли «на контроль», чтобы «Хорошек» не уничтожали. А в 1977 году в КПБ мне посоветовали: будет конкурс среди профессиональных коллективов, посвященный 60–летию революции, и если ты примешь участие и хотя бы диплом заработаешь, то будет легче пробиваться. «Хорошки» стали лауреатами первой премии этого конкурса!

— Вот вы родом из России, как и Владимир Мулявин. Как вы смогли прочувствовать белорусскую культуру?

— У таланта нет национальности. И неизвестно, какие гены должны в тебе проснуться, чтобы ты стал творить. К тому же дед мой по матери был белорусом. Звали его Алесь, а поскольку такого имени, как бабушка говорила, в их краях не было, то маму в паспорте записала Алексеевна, а не Алесевна. В том, что дед белорус, бабушка не сомневалась. У деда «гаворка» была такая, что в селе на смех поднимали. Из–за особого произношения слов «трапка», «веровка» ему и прозвище такое дали — Веровка. Впрочем, это все, что я знаю. Дед в революцию пропал без вести — был он «зеленый». Не красный и не белый. Бабушка рассказывала грустную историю, что, когда приходили красные, сажали деда в кутузку, приходили белые — опять в кутузку...

— Наверное, он был принципиальным человеком и у вас в генах эта твердость от него? Как вам в советские годы удалось вывести на сцену «Полоцкую тетрадь» — в то же время культура ренессанса была не в почете?

— Наши артисты выходили на сцену в богатых костюмах, а это вызывало раздражение. Мне говорили: «Что ты понимаешь? Белорусы всегда были лапотниками, бедными и забитыми, а ты хочешь на них шапки с мехом одеть!» Но я досконально изучила культуру эпохи Возрождения и потому имела право творить, спорить. Однако все равно раздавались крики: «Гаевая ополячивает белорусов!»

— Это с чего вдруг?

— Потому что позволила использовать мотивы шляхетских нарядов в костюмах для «Полоцкой тетради». Но что же тут такого? Разве Радзивиллы не жили на этой земле, разве все просветители, которых сейчас многие бывшие гонители с восторгом прославляют, не были белорусами? Будный, Тяпинский, Скорина — они же ходили не в лаптях. Беларусь была частью Европы по культуре. Здесь открывались театры, собирались лучшие произведения изобразительного искусства, а какие были архитектурные памятники!.. Впрочем, я окончательно поняла, что все правильно делаю, когда на Днях культуры в Польше мы в театре показывали «Полоцкую тетрадь». После представления ко мне подошел один поляк и чуть не заплакал: «Почему белорусы эту тему подняли, а мы не додумались?!» Так что это наше достижение!

«Ренессансная хореография Гаевой радует нас изобилием аристократического великолепия наряду с интригующим проникновением в сдержанные отношения мужчин и женщин Средневековья», — писал Льюис Сигал, обозреватель газеты Los Angeles Times, не знакомый прежде с белорусской культурой, очень тонко прочувствовав, в чем уникальность «Полоцкой тетради» — одной из ярчайших программ ансамбля «Хорошки». Все–таки, чтобы понять загадочную нашу душу, иногда нужно посмотреть на нее со стороны. Гаевой это удалось. И, наверное, не зря в прошлом году Белорусский союз женщин, Минтруда и Мининформации удостоили ее звания «Женщина–легенда».