– Еще тогда он полушутя предлагал внести «Сотворение мира» Елизарьева в Книгу рекордов Гиннесса, потому что очень редкие произведения современного плана могут так долго жить на сцене, – вспоминает театровед Татьяна Александрова.
На днях состоялся трехсотый показ. Триста представлений за 44 года! Если уж быть совсем точным, был небольшой перерыв в середине 1990-х. В 1998 году спектакль был восстановлен, на время реконструкции Большого театра переехал во Дворец Республики, затем возвратился на родную сцену и с неизменным успехом шел до ноября 2015 года. После этого была трехлетняя пауза, а 8 декабря 2019 года – ошеломляющая премьера новой авторской редакции.
Так что за вычетом вольных и невольных антрактов, «Сотворение мира» в постановке Елизарьева живет на сцене около 40 лет и уже старше большинства своих зрителей.
А ведь все могло закончиться сразу после премьеры 11 апреля 1976 года или даже раньше, на этапе репетиций.
– Меня приглашали в ЦК Компартии Беларуси. Со мной поговорили странно: «Валентин Николаевич, зачем Вам спектакль, в сюжете которого Бог, Дьявол… Разве нет других сюжетов?» – вспоминал Валентин Елизарьев много лет спустя.
Но молодой балетмейстер, которому в ту пору было всего 27, выдержал натиск. Тем более что государственные деньги были уже потрачены, декорации Лысика написаны, костюмы пошиты, сценические репетиции шли полным ходом.
И в награду – огромный успех, опередивший саму премьеру. Кассы брали штурмом. Конной милиции, конечно, не было, я не застала ее даже в Москве.
– На спектакль пришел Петр Миронович Машеров и после спектакля сказал мне такую фразу: «Мы перед вами в долгу», – вспоминал позднее Валентин Елизарьев.
После этого никаких вопросов ни к спектаклю, ни к его постановщикам уже не было.
Я спросила у Валентина Николаевича, в чем секрет невероятной живучести его балетов.
– Мы не приспосабливаем свои произведения к той минуте или к той политической ситуации, в которой живем, – ответил он. – Мы живем в пространстве человеческом. Наши мысли не должны быть заземленными. Не дело балета воплощать газетные статьи. Нужно брать крупные произведения. Мы приподнимаемся в музыке, в хореографии до того уровня, когда можно мыслить глобально в искусстве.
Еще один секрет Елизарьева – его способность собирать вокруг себя талантливых людей.
– Балет все-таки искусство синтетическое, – утверждает он. – Если хоть одно из слагаемых слабое, спектакль получается не очень хорошим. Когда есть сотворчество и настоящие единомышленники, только тогда что-то удается сделать.
И, конечно, музыка. В первую очередь, музыка, которой Елизарьев управляет круче любого дирижера. 31-летний хореограф из Минска уговорил всемирно известного композитора Арама Хачатуряна сделать для него новую редакцию «Спартака». А уж Андрей Петров четырьмя годами ранее полностью перекроил партитуру «Сотворения мира», так что вместо юмористических зарисовок получилась философская драма, развертывающаяся на безмерных просторах Вселенной и на безмерных же просторах человеческой души.
– Музыка – это не просто доказательство существования Бога, а прямая связь с Богом, – говорит Елизарьев.
Его балеты высвобождают мысль, пульсирующую в музыке. Они дают ей крылья для полета.
Но эту мысль Елизарьев в словах не раскрывает. Спросите его, о чем его спектакли, – он лишь блеснет глазами: «О балете не надо говорить, балет надо смотреть!»
И это вовсе не потому, что он любит загадывать зрителям загадки. Просто его мысль гораздо объемнее любых слов, и оттого каждый зритель видит в его балетах нечто свое и каждый раз разное.
– Чтобы понять всю красоту елизарьевских балетов, их надо посмотреть многократно, – говорит фотограф Алексей Казнадей – автор совершенно невероятного фотоальбома, премьера которого была приурочена аккурат к трехсотому показу «Сотворения мира».
– Давайте вернем всех в мечту, – говорит одна из зрительниц. – Сотый показ – это приезд Андрея Петрова. Трехсотый показ – презентация замечательного альбома.
Какой сюрприз нас ждет на пятисотом показе?
– До этого времени нужно дожить, – улыбается Елизарьев. – Я желаю всем, чтобы дожили до этого времени. Я очень надеюсь, что, если спектакль будет в очень хороших профессиональных руках, он может дожить и до этой цифры.
Что ж, будем ждать! Всего каких-то 30–40 лет осталось.
