Репортаж из исправительной колонииТуда не попадают по своей воле. Только под строгим конвоем в спецавтомобиле. Кто-то когда-то назвал это место зоной: на ее границе заканчивается свобода и начинается режимный объект. Для гражданского человека может показаться жутковатым, а военнослужащим внутренних войск изо дня в день приходится отправляться за забор, окантованный кольцами колючей проволоки. С каким чувством они идут к преступникам, отбывающим наказание по суду? Корреспондент «СБ» в роли контролера по надзору выяснял это в исправительной колонии № 1, что много лет располагается в Минске.
За ее стенами отбывают наказание однажды преступившие закон и теперь уже бывшие милиционеры, прокуроры, судьи, военные. Но таких меньшинство. Примечательно, что одновременно в соседнем локальном секторе может «мотать» срок кто–нибудь из печально известных «морозовцев» или «пожарников». Впрочем, правила для каждого из полутора тысяч осужденных одни: порядок здесь поддерживает администрация колонии, а не криминалитет. Здесь нет «мастей» — «блатных», «шестерок» и «мужиков», о которых так любят писать в романах из жизни преступного мира. Здесь — твердый порядок и все подчинено не «понятиям», а закону!
24 часа начеку
Пока натягиваю камуфлированную форму и зашнуровываю «берцы», мои напарники живо обсуждают вчерашнее происшествие. У осужденного при обыске нашли чайную ложечку. Аккурат перед отправлением на этап. В каком–то смысле это ЧП: в руках арестантов, на этапе даже самый простой бытовой предмет может стать опасным оружием. Вдруг осужденный решит бежать? Десять лет назад прямо в «столыпинском» вагоне (так еще со времен П.Столыпина повелось называть вагоны для перевозки арестантов. — Авт.) от рук осужденных, напавших на караул, погиб рядовой Сергей Свентецкий, которого ударили заточкой в лицо. Увы, каждый день войсковых нарядов контролеров и караулов сопряжен с опасностью.
— Бояться? Нет, страха за 21 год, что я здесь служу, никогда не испытывал, — говорит старожил ИК–1, командир взвода внутренних войск Николай Линник. — Хотя на моем веку хватало всякого. Был и подкоп, и бунт, и захват заложниц. После освобождения «подопечных» постоянно встречаю в городе, и только один за все время косо посмотрел... Мы никому не потакаем, но не забываем о справедливости. Коренная ломка началась вначале 90–х, когда администрация колонии взялась наводить порядок. Пожалуй, это время было самым напряженным.
Перед входом на территорию колонии нас дважды инструктируют и выдают радиостанции и спецсредства. Впрочем, спецсредства — это громко сказано. Полагаться контролеры могут только на резиновую палку, электрошокер и перцовый баллончик (огнестрельное оружие им не положено).
Первые впечатления от колонии? Череда аккуратно побеленных зданий, чистые тротуары и даже небольшой фонтанчик во дворе (его соорудили сами осужденные). Территория расчерчена на изолированные квадраты — локальные зоны. Почему–то не сразу замечаешь решетки на окнах, массивные двери, обитые железом. Углы зданий будто нависают над людьми, стены безжалостно сжимают пространство. Поневоле ощущаешь себя какой–то молекулой в замкнутом сосуде. И вот как раз тогда приходит осознание: все не понарошку, вокруг осужденные, люди очень разные, начеку надо быть 24 часа в сутки.
Первым делом отправляемся в штрафной изолятор. Если есть в колонии место, где особенно остро чувствуешь гнет арестантского быта, то это ШИЗО. Откидная нара, надежно прикрепленный к полу стол, скамья, умывальник и санузел — вот и все скудное убранство камеры. Сейчас в ШИЗО пять «постояльцев». Каждую камеру открывают в присутствии не менее трех контролеров. При лязге замка наказанные уже рефлекторно поворачиваются к стене лицом. Затем называют фамилию и статью, по которой осуждены.
Тщательно обыскиваем камеру и осматриваем все вокруг.
— Почему пыльно, не убрано? Исправить, — сухо делает замечание контролер осужденному со впалыми щеками.
У остальных почти стерильная чистота и порядок. Тем не менее каждые полчаса в глазок за обитателями камеры наблюдает дежурный контролер по штрафному изолятору. Человек, помещенный в «каменный мешок», способен на неожиданные, несвойственные ему в обыденной жизни поступки.
— Как–то в ШИЗО, пока я контролировал раздачу обеда заключенным, один из них повесился на самодельной удавке, — вспоминает Николай Линник. — Он услышал звук тележки в другом конце коридора и свел счеты с жизнью, когда я шел к его камере.
Идем дальше. В помещении камерного типа находится всего один осужденный. Злостный нарушитель режима содержания как раз на прогулке во дворике. Парень сосредоточенно боксирует в воздух. Заметив нас, лукаво подмигивает и продолжает поединок с невидимым соперником. С виду обычный человек, которых ежедневно встречаешь на улице. И не скажешь, что провел за решеткой без малого 11 лет... Что у него осталось позади? С чем он выйдет на свободу?
Сидите себе на здоровье
Исправительная колония № 1 известна еще и тем, что сюда доставляют осужденных со всей страны... на лечение. На ее территории расположена Республиканская «тюремная» больница.
Очередную группу прибывших на лечение конвоируют военнослужащие внутренних войск. Следом идет начальник встречного караула с кипой личных дел. Уже через несколько минут нам предстоит обыскать «новичков». Копаться в чужом белье, перебирать личные вещи, читать письма... Не самая приятная обязанность контролера.
— Обычного человека здесь может многое шокировать, а для нас это привычные будни, — рассказывает Линник. — Без обыска никак нельзя. В сигаретах, к примеру, осужденные умудряются перевозить записки и деньги, в обуви — заточенные ложки, в корешках книги — лезвия.
Что ж, натягиваю резиновые перчатки и запускаю руку в пакет, помня, что нельзя упускать из виду ни один предмет. Выуживаю пачку сигарет и внимательно осматриваю каждую папиросу. Затем прощупываю тюбик с зубной пастой. То же самое проделываю с одеждой. Ищу запрещенные предметы металлоискателем. Но тщетно! Ничего нет.
Очередной осужденный — старик с лицом, испещренным глубокими морщинами, которое наполовину скрывает марлевая повязка. Он болен туберкулезом. Контролеры тоже молча надевают повязки. Да–да, его придется обыскать. Профессиональный риск подхватить палочку Коха есть у каждого контролера. Но что поделаешь — даже от самого немощного деда в любой момент можно ожидать подвоха.
Общежитие закрытого типа
Стою перед входом в один из локальных секторов жилой зоны и собираюсь с силами. Сейчас мне предстоит настоящее испытание. Каждый контролер когда–то переживал нечто подобное.
...Переступив порог, мы с коллегой-контролером остаемся вдвоем напротив десятков осужденных. Страшновато гражданскому человеку, начитавшемуся и насмотревшемуся разных «Зон...» По парам осужденные меряют шагами небольшой дворик перед общежитием. Так проще разговаривать: стоит присоединиться третьему, сразу же собьется ритм. Другие за неспешной беседой играют в домино или шахматы. Когда уже обо всем переговорено, за что, когда и почему посадили, о чем толковать еще?
— Чужие мысли не прочтешь, — любит повторять Николай Линник. — Но предугадать нарушение режима мы должны. Почему осужденный не поздоровался с кем–то из администрации колонии? Куда идет? Как посмотрел? Уже повод задуматься. А вон, кстати, здоровяк с красной биркой на груди. За ним — особый контроль. Он состоит в «группе риска» тех, кто склонен к побегу. Всего в колонии таких шестеро.
Проходим дворик и направляемся в общежитие. Раньше их звали «бараками», потом «секциями». На составленных в три яруса кроватях — деревянные дощечки с фамилиями осужденных. На тумбочках — всякая всячина: книги, чьи–то фотографии, разгаданный кроссворд. Словом, скупой арестантский быт.
Осужденные встречают угрюмыми взглядами. Некоторые нехотя здороваются. Кроме убийц и насильников, здесь есть вполне вменяемые люди, которые попали в непривычную для себя среду. Однако отбытый срок уже лег неизгладимой печатью на их лица. Мой напарник скользит взглядом по стенам. Нужно следить, чтобы кровати не были сдвинуты, никто не конфликтовал и в целом был порядок. Кажется, нарушений нет.
Переходим в другой сектор. Отряд № 12 — тихая гавань, в которой большинство осужденных люди пожилые, достаточно приветливые и доброжелательные. Отряд примечателен тем, что именно здесь отбывает срок скандально известный певец Виктор Калина. К нему относятся как к рядовому осужденному. Говорят, хотел стать заведующим клубом. Пока «добро» не дали, он читает Чехова и Пикуля. В колонии, между прочим, неплохая библиотека, и некоторые решают заняться самообразованием.
Еще в XIX веке повелось сеять среди каторжан не только доброе и вечное, но и обучать воров и душегубов грамоте. Некоторые осужденные, когда впервые попадают сюда, толком писать не умеют, а выходят с аттестатом о среднем образовании и даже получают специальность: в ИК–1 можно окончить среднюю школу и ПТУ. Зачем им это нужно? Осужденные пытаются таким образом сохранить ритм некоей нормальной жизни. Ведь каждый день здесь похож на предыдущий. А с внешним миром связывают разве что наручные часы и звук проходящих электричек (неподалеку расположена железная дорога). Большинство пытается забыться в работе на мебельном производстве (один из участков которого, кстати, доверили бывшему директору Минского тракторного завода). Некоторые даже берут по две смены. Только бы не сидеть без дела в общежитии.
Ни дня без баланды
Время обеда. В столовой задача контролеров следить за каждым арестантом. Им приходится буквально смотреть в рот осужденным, чтобы те не утащили чего или не принесли из производственной зоны запрещенный предмет. Едят «сидельцы» мрачно, без аппетита. Отрываются от алюминиевой тарелки, только чтобы рассмотреть нового контролера.
— Обычное дело: заприметили нового контролера, вот и присматриваются, — перехватил мой взгляд Николай Александрович. — Дальнейший сценарий хорошо известен: сначала, будто невзначай, предложат деньги за какую–нибудь мелкую услугу, потом другой раз, третий... Откажешься сразу — все пойдет как по маслу. Дашь слабину — жди беды. Сами же и сдадут. Порядки здесь суровые.
* * *
Все время, проведенное в ИК, чувствую себя словно запертым в клетке. Даже воздух в колонии какой–то застоявшийся. Облегченно вздыхаю лишь за порогом «зоны», когда за спиной лязгнула решетчатая стальная дверь. Лично мне сюда возвращаться больше не хочется, а вот у контролеров из моей смены через день новое дежурство. Такая служба...
* * *
Кстати, ИК-1 скоро исчезнет из Минска. Как мне рассказали, сейчас подыскивается площадка для переезда колонии...
