Несколько лет назад ехали мы из Минска в Могилев и Глуск. Разговаривали про все на свете. Время от времени Владимир вытаскивал из кармана блокнот, бросал взгляд на синий указатель и записывал название населенного пункта или реки. Повторял слово, произнося его на разные лады, то тихо, то важно, как пароль. Признался, что любит старые названия деревень, местечек, станций и всего–всего, что неразрывно связано с историей Беларуси.
Потом вдруг наш автомобиль промчался по мосту над не очень широкой рекой, берега в тростниках и вербах, ветер дует, а тростник волнами ходит. Тут Савич и рассказал, как давным–давно с другом детства Толиком Александровичем отправился на рыбалку. Малые совсем были. Добрались на рассвете до водоема, а туман был такой, что и поплавка не видно. Стоят во мгле, мерзнут, перешептываются. Внезапно из тумана выходит на них женщина в телогрейке старой, да еще с топором в руках...
Меня в той истории поразило то, как просто и точно художник рассказал ее. Я и озноб того утра ощутил, и запах травы, и звуки разные услышал, и даже от холода рассветного и неожиданного появления незнакомки с топором мурашки по спине побежали.
Как художник рассказывает, так он и пишет: лаконично, просто и образно.
Сегодня без работ Владимира Савича белорусскую графику и не представить. Он придумал типаж белоруса, который стал почти каноном и разлетелся иллюстрациями по детским и взрослым книгам, став сотнями графических листов. Да, все нарисованные им персонажи неуловимо похожи на самого художника, как птенцы на птицу. Многих он одел в национальные одежды: «намiткi, андаракi, хусткi, кажухi, капялюшы, камiзэлькi». Деревенским женщинам, почти иконописным, дал в руки цветы, сделав их похожими на ангелов...
Чтобы понять, как Савич рисует, надо опять представить птицу. Вот она в ветвях поет, а потом стремительно взлетает. Мчится, почти не касаясь травы, а затем взлетает высоко–высоко, к облакам.
Его графика может быть прозрачной, как первый лед на реке, а может быть густой и контрастной, как сумрачный предзимний лес.
В последние годы он оставил графику, как солдат покидает завоеванный плацдарм, и всецело отдался живописи.
О многочисленных наградах, премиях, победах и званиях распространяться не стану — их очень много.
ladzimir@источник
Фото Евгения КОКТЫША
