«Будь перо мое столь же остро, как шпага Вашего сиятельства, тогда, пожалуй, можно было бы извинить самонадеянное притязание на столь высокое покровительство. Но нет, именно из–за несовершенства и нуждается мое перо в могучей защите. Вместе с Вами, Ваше сиятельство, родилась на Вашей родине, в Лиссабоне, сама отвага... Дабы в истинах этих — хотя и столь очевидных — никто не усомнился, ибо исходят они от преданного друга, желал бы я высказать их устами какого–либо врага, да вот незадача — не нахожу ни единого! Был, правда, один, что, желая выказать свою независимость, пробовал прикинуться врагом Вашим, да не смог. Сам признался — удивительное дело! — что хотел бы говорить о Вас дурное, но ничего не находит. И особенно восхищаюсь я тем, что Ваше сиятельство, будучи человеком столь чуждым криводушия, сумели войти в число тех, кто в наш век окружен величайшим почтением, — и да продлит его и далее небо!»
«Сейчас пропагандистский насос США вовсю нагнетает воздух в плечи так называемого «среднего американца». Его создатели хотят, чтобы плечи эти заслонили разительные контрасты жизни американского общества, разросшиеся до предела противоречия между трудом и капиталом. Хитро придумано — средний американец. Не станем доискиваться, кому принадлежит приоритет этого «удивительного» открытия. Но пальму первенства, видимо, следует отдать статистике. Ох уж эта статистика! В стране дяди Сэма она поистине творит чудеса: все подкрашивает, подчищает, да так, что неискушенному почти не удается отличить черное от белого, черта от ангела. Вы только познакомьтесь с цифровой эквилибристикой. В строгих строчках американских справочников без всяких оговорок сообщается, что семьи средних американцев (читай — абсолютное большинство) владеют автомобилями, телевизорами, холодильниками, и многие — собственными домами со всеми удобствами «высшей цивилизации». Но вот в ваши руки попадает один из журналов. В нем вы читаете: американцы начали 1964 год, имея рекордную сумму задолженности (около 350 миллиардов долларов) за взятые в кредит автомобили, дома и мебель. Вот и получается, что у каждого американца в 1963 году было более двух тысяч долларов долга. Сейчас эта цифра уже достигает 4.700 долларов. «Ньюсуик» с досадой констатирует, что это составляет 60 процентов годового дохода американской семьи» («Щупальца осьминога», 28.07.1965).
Возможно, после 2 августа, когда «Советской Белоруссии» исполнится 85 лет и у меня пропадет необходимость в продолжении этого разговора, я буду лежать на диване и вспоминать истины, которые сам почерпнул из этой рубрики. Одну из них можно было бы сформулировать так: разоблачая других, мы всегда разоблачаем себя. А испанский иезуит и моралист Бальтасар Грасиан–и–Моралес, который советовал всегда умерять свою антипатию, мог бы ее и продолжить: «Мы легко поддаемся чувству неприязни, даже признавая несомненные достоинства. Природная эта пошлая склонность порой дерзает замахнуться и на мужей великих. Пусть благоразумие обуздывает ее — нет худшего позора, чем неприязнь к лучшим; сколь похвальна симпатия к героям, столь же постыдна антипатия к ним».
Сегодняшнюю подборку приготовленной для вас «пыли» открыло посвящение, которое Бальтасар Грасиан–и–Моралес не постеснялся написать своему покровителю дону Пабло де Параде, кавалеру ордена Христа, генералу от артиллерии и губернатору Тортосы. Хоть автор произведения под названием «Критикон» и скрылся за анаграммой Лоренсо Грасиан, современникам и потомкам не стоило большого труда, чтобы узнать за этим именем того, кто оставил после себя столь большой кладезь словесной мудрости, что она даже до России донеслась быстрее творений Сервантеса и Лопе де Веги. Впервые Бальтасара Грасиана–и–Моралеса перевели на русский язык в 1742 году, его труды издавали полвека, а потом негласно объявили двухвековой перерыв. И в этом, если поискать, можно тоже найти особый смысл.
«В так называемой «футбольной войне» между Сальвадором и Гондурасом футбол не играл никакой роли. Она порождена действиями военных диктатур, несправедливым распределением земли и конкуренцией в центральноамериканском «общем рынке», в котором главенствуют североамериканские акционеры. В Сальвадоре правит военная каста, возглавляемая президентом Фиделем Санчесом — ставленником четырнадцати семейств, владеющих большей частью обрабатываемых земель в стране. Сейчас эти семейства вступили в союз с вкладчиками капитала из США, выступая в качестве подставных лиц при создании филиалов различных предприятий... Гондурас также томится под властью военной диктатуры. Социальные проблемы этой страны во многом созвучны сальвадорским. Военная каста служит инструментом подавления в руках главного помещика страны — «Юнайдет фрут компани». Этот североамериканский банановый трест захватил лучшие земли, в то время как тысячи сальвадорцев лишены земли... Полковник Медрано, начальник тайной полиции Сальвадора (филиал ЦРУ), мечтает свергнуть президента Фиделя Санчеса и занять его пост. В этих целях он разжигает шовинистическую кампанию, пытаясь доказать, что нынешнее правительство не может защитить интересы страны и что сделать это может только он, Медрано... С другой стороны, гондурасский военный режим полковника Освальдо Лопес Арелвано, напуганный успешным выступлением учителей страны, вылившимся в забастовку, также решил отвлечь внимание народа от насущных проблем. Так, запланированные действия сальвадорского полковника Медрано сочетались с запланированными действиями гондурасского полковника Лопеса» («За ширмой «футбольной войны»», 27.07.1969).
В наше время, когда стоит только разок кликнуть «мышкой», дабы узнать всю подноготную достославной «футбольной войны» между Сальвадором и Гондурасом (отборочные матчи чемпионата мира, в которых одержал победу более сильный в экономическом отношении Сальвадор, были лишь поводом: главная причина конфликта, в котором погибли или получили увечья несколько тысяч человек, заключалась в том, что процветание сальвадорских предприятий на территории соседнего государства в глазах рядовых граждан Гондураса являлось ярким свидетельством экономической отсталости их страны), Бальтасар Грасиан–и–Моралес вспоминается не просто так. Это он высек на скрижалях истории, будто «есть такие народы, что желающему чего–то достигнуть, особенно в высоком, лучше уехать на чужбину. Мать–родина порой мачеха даже для людей выдающихся: в ней царит зависть к тому, кого знают с детства; земляки больше напоминают о недостатках, с коими ты начинал, чем о величии, коего достиг».
Несмотря на то что в начале XVII века Бальтасар появился на свет в семье врача, детство писателя, среди прочего введшего в обиход понятие «вкус», прошло в бедности. Средств дать образование детям у родителей не было, и всем братьям и сестрам Бальтасара пришлось пойти по монастырям разных орденов. Грасиана отправили к иезуитам. Быть может, поэтому, а быть может, и потому, что долгих 16 лет шел Бальтасар к тому, чтобы таки принять четыре обета (бедности, целомудрия, смирения и абсолютного послушания), но очевидно: чем больше он познавал, чем быстрее росла его литературная слава, тем больше осложнялось его положение в ордене иезуитов.
«Среди сохранившихся еще в быту «родимых пятен» прошлого крестины — одна из вреднейших. Сегодня врачи рассказывают о последствиях этого ритуала, о том, что дети нередко тяжко болеют из–за крестин. Известны и другие факты: в Орле священник Беляев несколько лет назад утопил в купели мальчика Сиротина; при таких же обстоятельствах погибла на Кубани дочь З.Старожиловой. Захлебнулся при крещении трехмесячный Вова Марченко из Магнитогорска... Не пора ли повсюду заменить церковное крещение культурным советским обрядом, отмечающим появление на свет нового гражданина Родины?.. Стоит глубже задуматься и над тем, какой вообще смысл в самом обряде крещения? Церковь внушает верующим, что ребенок с первых дней своего существования якобы запятнан грехами и надо его от них освободить. Но какие могут быть грехи у новорожденного, если он не успел еще совершить ни одного сознательного действия!.. Огромное большинство советских граждан давно уже отказалось от обычая крестить своих детей. Все чаще вместо этого в домах культуры и клубах проводятся торжественные церемонии, посвященные вступлению в жизнь новых граждан Страны Советов. В самом деле, рождение ребенка — важнейшее событие в жизни советского человека, и отмечать его должно красочно, радостно, культурно!» («Жертвы церковной купели», 31.07.1964).
В построенном на принципах единоначалия и строгого централизма, безусловного повиновения воле старшего и железной дисциплины ордене иезуитов не смогли простить Бальтасару Грасиану вольности мыслей. Его судили, его прогнали со всех должностей, у него забрали еду, а еще перо и бумагу. Конечно, он умер, но прежде судилища в Саламанке успел дописать притчу о пути человека в человеческом обществе. Он назвал ее «Критиконом» и завершил так: «Что странники там увидели... ежели кто пожелает узнать и сам изведать, пусть направит стопы к высокой Добродетели и к героическому Мужеству — тогда откроются ему поприще Славы, престол Почета и обитель Бессмертия».
...Я лежу на диване и думаю о том, что под каждым слоем пыли всегда можно разглядеть Вечность.
