В начале XIX века минчане получили в дар от первого городского головы Захара Корнеева сад, который нарекли сначала Губернаторским, затем Профинтерн, ныне — Центральным детским парком имени Горького. Кстати, в этом году он и его посетители празднуют двухсотлетие. Когда первый минский губернатор его открывал, то сказал: «После трудов праведных — отдохновение». Парк много раз менял название, но этому главному своему девизу не изменял никогда: он всегда был и остается любимым местом отдыха минчан.Корнеев, создавая первый городской сад для отдыха, сохранил его природную неповторимость. Например, реликтовая сосновая роща, венчавшая один из холмов парка, дожила до наших дней.
«В определенные дни в парке играет музыка, по торжественным дням бывает иллюминация, а кое–где и фейерверки. Березовая роща такая густая, что не пропускает солнечных лучей. На берегу реки Свислочь стоит домик и несколько небольших палисадников, за которыми перекинут красивый мост со скамейками. За мостом предстают аллеи, ведущие в разные направления: то в ореховое, то в липовое, то в тополиное...»
Так описывают сад современники прошлого столетия. Над городским парком пронеслись годы и столетия. Уже при другом градоначальнике Карле Чапском, в конце XIX века, этот уютный и милый горожанам уголок наполняется новым содержанием. Спортивным. Появились стадион, велотрек. В зимнее время трек заменяли катком, который заливали члены вольно–пожарного общества. Поскольку граф Чапский являлся председателем городского товарищества любителей спорта, он задумывает комплекс спортивных развлечений и сооружений для тренировки будущих спортсменов. Здесь занимаются фехтованием, гимнастикой, плаванием, велоспортом, в парке появляются площадки для крокета, лаун–тенниса, кегельбана. Неподалеку от парка — на нынешней улице Пулихова — проводились первые забеги лошадей на ипподроме. К сожалению, многим планам графа так и не суждено было сбыться...
Те, кто давно не бывали в Минске, не скрывают восторгов по поводу того, каким зеленым и цветущим он стал. Озеленение нашего города, между прочим, тоже имеет свою историю. Целенаправленно моделировать зеленый наряд города стали еще в XVI веке. По случаю присвоения городу Магдебургского права в центре была выстроена ратуша, а вокруг нее разбили сквер с пирамидальными тополями. С тех пор эти деревья стали традиционными в озеленении Минска и его предместий. А почтовые тракты обсаживались березами в два ряда. Всех крестьян обязали принимать участие в озеленении дорог: за отработкой этой повинности даже следил специальный отряд полиции.
Границы Минска прошлых столетий легко определить по пирамидальным тополям, чьи солнечные короны взметнулись к небу: на Шпитальной (Фрунзе) и Новокрасной (Танковой), Тимирязева, Кальварийской, в Петровщине, Кошарах и Ляховке. В середине XIX века в городе стали появляться и скверы для прогулок: Александровский на Узвышшы и небольшой сквер в центре Соборной площади.
Скверы были не только отрадой для горожан. Прогулка в тенистых аллеях была обязательным ритуалом — как посещение дворянского собрания или пожертвование на сиротские приюты. Так, Александровский сквер (тот самый, где знаменитый «мальчик с лебедем») был привилегированным: предназначался для прогулок городской аристократии. А вот сквер на Соборной почти официально именовался «для прислуги». Надо заметить, что в те времена строго блюли «скверный» ранжир.
В начале 30–х годов прошлого века на окраине Минска, рядом с конечной трамвая «Выставка», шумел сосновый бор — бывшие угодья помещика Ваньковича. Минчане называли бор Комаровским лесом и ходили туда пешком. В 1934 году за дрейфом арктической экспедиции Шмидта следила вся страна. У Берингова пролива пароход «Челюскин» был зажат льдами. Участники экспедиции вынуждены были высадиться на лед и дрейфовать до тех пор, пока их не вызволили из ледового плена. В Минске тогда часть леса на окраине переименовали в парк культуры и отдыха имени Челюскинцев. Еще бы! Ведь среди мужественных моряков–челюскинцев был наш земляк, журналист и писатель Александр Евгеньевич Миронов, коренной минчанин, сын железнодорожника, учащийся «Червяковки», ученик географа и писателя Янки Мавра и подсобный рабочий архитектора Иосифа Лангбарда. После арктических приключений Александр Евгеньевич вернулся в родной Минск, работал на поприще журналистики, затем начал писать книги. Человеком слыл скромным, не скоро друзья и знакомые узнали об его романтической и отважной юности. Я была его студенткой и очень долго даже не подозревала о героическом прошлом своего педагога. Хотя человеком он был исключительным и все мы, студенты, просто обожали его лекции. Вот такая история человека и минского парка...
В 1937 году в Минске были 1 парк, 19 скверов, 22 гектара зеленых насаждений. Минский трест зеленого строительства высадил в тот год 1.200 деревьев и 3.000.000 цветов. Сохранились ли те довоенные посадки? Практически нет. После войны город представлял собой плато из песчаника, кирпичного крошева, стекла. Деревья, как и люди, приняли на себя тяготы войны. Деревья, как известно, умирают стоя.
После войны по обеим сторонам проспекта имени Сталина были высажены липы, символизирующие месяц «лiпень», месяц освобождения города от фашистских оккупантов. Вокруг административных зданий выросли голубые ели. До середины 60–х тополя, липы, клены, березы, изредка вязы были традиционными представителями городской флоры и защитниками от пыли и беспощадного зноя. И вдруг в Минске появился диковинный каштановый бульвар на строящейся Парковой магистрали (позже — проспект Машерова, ныне — проспект Победителей).
Еще больше удивлены были горожане появившейся в 60–х годах южной акации. Она отлично прижилась в наших парках и скверах...
Собственно, а разве можно представить Минск без парков?
