В поисках утраченного

История выбрала белорусские местечки, пожалуй, главным испытательным полигоном для множества социально–экономических, политических преобразований. Загляни в прошлое таких поселений — и сразу увидишь, что они долгое время находились в эпицентре жизни крестьян и ремесленников. Были мостками, соединяющими разные группы людей. Мостками, через которые молодежь уходила к далеким новым горизонтам.

Заглянем в мядельский (а прежде — Ошмянского уезда) Кобыльник. И вся его местечковая судьба станет подтверждением исторического предназначения множества и множества белорусских поселений. Цифра для памяти: в XIV — XVIII вв. местечек в Беларуси было около 400. А что касается исчезновения или преобразования, то в 1920 — 1930–е годы местечки стали городами, городскими поселками и деревнями. В Западной Беларуси по понятным причинам просуществовали в своем статусе до 1939–го...

Но мы спешим в Кобыльник. Было у местечка и другое имя — Кобельники. Правда, 41 год тому назад его переименовали в Нарочь. Не путайте с одноименным курортным поселком, который, кстати, создан в год переименования Кобыльника. Так по соседству и «нарочанствуют» старое местечко, нынче деревня, и курортный поселок, подмявший под себя, кроме всего прочего, деревушки Купу, Урлики, Степенево.

Кобыльник, которым после Гаштольдов владели князья Збаражские, Абрамовичи, Аскерки, помещик Свентаржицкий, сумел попасть под влияние сразу двух историко–архитектурных местечковых особенностей. Центр формировался из двух начал. Первое: традиционный принцип застройки площади. Второе: свои ауру и пространство завоевывает дворцово–замковый комплекс... Сегодня многих следов этих начал в Кобыльнике–Нарочи и днем с огнем не сыскать. Взять хотя бы замок. Сгорел в 1943–м... И только редкие фотографии напоминают о его существовании. А о центре Кобыльника теперь разве что по пересечению улиц судят: Первомайской и Пионерской. Между прочим, новая типичная характеристика старых местечек: потерявшиеся кирмашовые площади уступили место композиционным центрам, что сегодня складываются из пересечений улиц с новыми именами. В Пуховичах — Советской и Октябрьской, в Глубоком — Ленина и Советской, главная ось Домачева — Октябрьская... Словом, топонимическая мысль новых хозяев местечек в 1920 — 1950–е годы оригинальностью не отличалась. И Нарочь в этом плане — родственная сотням других поселений душа.

Но мы пока находимся в Кобыльнике. В местечке, где можно, вопреки «философии беспамятства» («Не ищи следов своих...»), взяв в сообщники воображение, повстречаться с солдатами, офицерами 6–го пехотного корпуса генерала Дохтурова в июне 1812 года... Благодаря и его стараниям в Кобыльнике завершилась концентрация 1–й русской армии, которой командовал генерал от инфантерии Барклай–де–Толли...

Так случилось, местечко оказалось в эпицентре событий Первой мировой войны. 8 сентября 1915 года кайзеровские войска начнут наступление на Свентяны (это уже Литва). Мгновенно немцы захватят Глубокое, Кривичи, Вилейку, Молодечно, Борисов. Затем под контрударами русской армии отойдут в район озер Нарочь и Свирь. Кобыльник окажется на оккупированной территории. Интерес, думаю, представляет и такое историческое свидетельство о жизни под сапогом оккупанта: «...немецкие власти ввели строгий учет животных и сельхозпродукции. Жители облагались большим продовольственным налогом. Без разрешения немецких властей они не могли продавать излишки продуктов. Кроме того, на нужды немецкой армии регулярно проводились реквизиции хлеба, мяса, фуража...» И еще одна деталь «новой» местечковой жизни. В своих обозах германцы привезли огромное количество замков, чтобы закрывать склады с награбленным добром. Эти замки и сейчас находят в окрестностях Кобыльника, на местах, где почти 100 лет назад были построены вражеские блиндажи.

А многих жителей тогда, в 1915 — 1916 годах, немцы выселили из своих домов. Даже некоторых отправили на работы в Германию. Выходит, и оккупанты тогда уже отрабатывали будущие технологии. В 1941 — 1944 годах жителям Кобыльника лиха хватит с избытком.

...Вспоминает уроженец местечка Меир Свирский:

— Я никогда не забуду, как по брусчатке улицы Поставская стучат сапоги полицая и двух малышей ведут на заклание — расстреливать на кладбище... Мальчик, конечно, ничего не понимал и был рад этой прогулке, ведь долгое время он почти не выходил на улицу. Его локоны развевались на ветру, и он радостно подпрыгивал. Потом мы услышали выстрелы, и что–то оборвалось навсегда в моем сердце. Поздно ночью я вместе с двоюродным братом Герцелем осмелился незаметно пробраться на кладбище, и при свете луны перед нами открылась картина, страшнее которой не бывает. Дети лежали, как живые, а рядом белели их мозги. Мы похоронили детей рядом с гробом их отца... Все кобыльчане знали, что любая помощь евреям означает для них верную смерть. Но совесть требовала от людей преодоления страха перед опасностью ради помощи тем, кому еще хуже, ради помощи приговоренным к смерти. И находились люди, которые разными путями снабжали евреев едой... Местный священник православной церкви поплатился за помощь жизнью. У него хранились некоторые ценные вещи евреев, в том числе и моей семьи. На него донесли. Священника пытали, терзали, но он так и не выдал тех, кому помогал. И умер под пытками в гестапо...

Сейчас в Нарочи — старинном местечке Кобыльник — изо дня в день пишется новая история. О времени ушедшем напоминают материальные свидетели вчерашних далеких и близких событий: костел, могильные плиты, скромные обелиски... И еще — живущее в сознании нарочанцев прежнее название Кобыльник...