
Как известно, завесу молчания первым разорвал журналист Сергей Сергеевич Смирнов, он вел тогда на Всесоюзном радио передачу вроде нынешних «Найти человека», и сотни, поначалу слабых, а потом все более громких голосов стало пробиваться из небытия. Старая крепость была реабилитирована, хотя вряд ли, честно говоря, в этом нуждалась...
Но так или иначе, спустя несколько лет, после выступлений и книг Смирнова крепость стала символом. Здесь появился грандиозный монумент, первым встречавший всех, кто приезжал в СССР. Здесь принимали в пионеры и отдавали почести живым и мертвым. Здесь старые мифы уходили прочь перед суровой, пусть и неудобной правдой. Русский, украинец, белорус, казах, еврей, татарин, грузин, армянин... Все они защищали старую крепость и геройской гибелью своей доказали, что интернационализм — совсем не пустое слово. И как в нашей газетной рубрике «В поисках утраченного» не посетовать, что сегодня, когда гнуснейшее словечко «национализм» пытаются принарядить и приукрасить фиговым листком лицемерия, забывается, что интернационализм, а проще говоря, любовь людей друг к другу если напоминает о себе, то как–то стеснительно и робко? Брест очень показателен в этом смысле! Мерзавец Гитлер оглупил и озлобил свой народ, внушил самому последнему подавальщику из мюнхенской пивной, что он сверхчеловек и потому может решить судьбу «низших рас» — славян, евреев и прочих «унтерменшей», недочеловеков — по «националистической» терминологии. Бесноватый фюрер (хорошее, очень емкое определение было дано тогда Гитлеру) был уверен, что если «здоровый нацистский кулак» со всей силой крупповской стали ударит по советскому колхозу, то все рассыплется вдребезги. Вышло наоборот. Вдребезги рассыпался «тысячелетний» рейх, и начало его конца было в Брестской крепости. Потому что интернационализм, широкое человеческое сердце всегда победит смрадную и узколобую «великодержавность», какую бы экзотическую форму та ни принимала...
...Как только представляется возможность, я приезжаю в Брестскую крепость. Особенно люблю утром, осенью, когда ветерок из–за Мухавца неслышно подгоняет по траве пожелтевшие листья. Миллионы людей прошли с экскурсоводами вдоль бастионов — все вроде бы уже известно. Но если вы любопытны, то всегда что–то найдете. Еле заметную надпись в одном из коридоров: «Боец, знай характер своего коня!» Ага, наверное, здесь была конюшня артиллерийской батареи! Увидишь в траве кусочек железа — наклонись, не посчитай за труд, — это, возможно, осколок наступательной гранаты, с которой рвались под утро 23 июня красноармейцы 333–го пехотного полка за крепостные валы. А в музее должны лежать старые посеребрённые карманные часы, и тебе расскажут историю, как жил и умер в подвалах у Тереспольских ворот рядовой 132–го батальона войск НКВД Федор Рябов и как его невеста из российского Грязевца, 30 лет хранившая подарок жениха, в надежде на чудо отводившая глаза от мужчин, услышала по радио, что ее Федя погиб в крепости. Тогда она собрала все заработанные на ткацкой фабрике деньги, приехала в крепость и отдала музею свою последнюю память — старые часы. В 70–е годы мне довелось слышать легенду, как вечная невеста всю ночь лежала, прижавшись грудью к холодным камням, а потом отошла недалеко и умерла...
Фото из коллекции лауреата премии «За духовное возрождение» Владимира ЛИХОДЕДОВА.