В поисках утраченного

«Предместий милые черты...» Эти поэтические строчки точно определяют тему нынешней публикации. Как музыка давних времен, звучат названия районов старого Минска: Пяреспа, Перыкаль, Людамонт, Крупцы, Комаровка...
«Предместий милые черты...» Эти поэтические строчки точно определяют тему нынешней публикации. Как музыка давних времен, звучат названия районов старого Минска: Пяреспа, Перыкаль, Людамонт, Крупцы, Комаровка... Я расскажу о северо–западных окраинах «губернского города Северо–Западного края Российской империи».

Пярэспай (название с белорусского языка) коренные минчане звучно называли сегодняшнюю Сторожевку. Почему именно так, а не иначе? Объясню. Название «Пярэспа» предположительно произошло от глагола пересыпать. В те времена на единственном в районе ручье стояла мельница (та самая легендарная мельница Менеска), и крестьяне, перемолов зерно, пересыпали муку из мешка в мешок. Место было, естественно, людным. Там всегда, как дорожная пыль в ясный день, летали малюсенькие, словно атомы, мучные песчинки в воздухе, близлежащая трава была белого цвета, листья на деревьях — тоже, в очереди стояли подводы, а вокруг них ходили здоровые мужики, как сейчас сказали бы, во всем белом от мучной пыли...

Сторожевка же получила свое название от заставы, которая, понятное дело, находилась при въезде в город и выезде из города. Застава обозначала начало Виленского тракта (отсюда же — Старо– и Нововиленская улицы). Кладбища образовывались, как правило, на городских окраинах, и здесь оно тоже имелось — Сторожевское. До середины ХХ века этот погост был самым большим городским кладбищем Минска с церковью в честь равноапостольной Марии Магдалины, а чуть поодаль протекал ручей — приток Свислочи. На пересечении Долгиновского и Сморговского трактов стоял традиционный шинок. Сюда заходили путники перекусить и выпить (святое дело!) с дороги. Рядом — рынок. Кстати, многие минчане и сегодня помнят тот рынок, на котором продавали живой товар. Белорусский вариант Птичьего рынка в Москве.

С 30–х годов недалеко от рынка размещалось трамвайное кольцо, маршрут был один: от базара и до вокзала. Собственно, на Сторожевке ты попадал в иной мир: сельский пейзаж — доминанта этой части города. В середине прошлого столетия район уже являл собой предместье, не лишенное небольших предприятий, таких, как галантерейная фабрика (она была полностью электрифицирована), первая механическая пекарня (ныне хлебозавод N 2), бисквитная фабрика, пивзавод братьев Леккерт, утопающая в зелени парка Минская духовная семинария... Представляете, какой ванильно–дрожжевой аромат царил на улочках Сторожевки, в парке семинаристов? Сельскую идиллию усиливали Троицкий рынок, а позже заливные луга совхоза «Свобода», на которых паслись стада. Во дворах частных домов скрипел колодезный «журавель», в теплицах созревали огурцы и благоухали цветы, в конюшнях жевали свою жвачку кони... И вдалеке пробуксовывали грузовики. Казалось, только трамвайные звонки будили размеренный быт горожан Сторожевки. Впрочем, нынешние улицы Каховская, Орловская, Карастояновой уже прорисовывались в воображении и на кульманах минских архитекторов.

Позже под новостройку попали теплицы и
колодезный журавль, заливные луга, старые и новенькие, будто с иголочки, дома частников. Вместо них появились панельные многоэтажки — одинаково невыразительные и вызывающие ностальгию строения. Бульвар Шевченко, появившийся в конце 60–х, да Киевский сквер с одноименным кинотеатром, приуроченный к политическим «целесообразностям», — Дням культуры украинского народа. Именно кинотеатр слегка приукрасил монотонность пионера–района.

«Уважение к минувшему — вот черта, которая всегда будет отличать культуру от дикости», — писал в начале ХIХ века великий поэт Александр Пушкин. Так вот, культура районов старого Минска была отличительной и своеобразной. Урочище Глинище, фольварк Людамондъ (Людамонтъ) находились чуть западнее Сторожевки.

Это район нынешней улицы Гвардейской. В урочище с прямолинейным названием велись разработки глины для керамической продукции минских производств, а поместье Людамондъ принадлежало долгое время итальянцу Карлу Треберто. Из истории этого предместья интересны два факта. Топонимика самого фольварка: одни утверждают, что название района пришло из Польши, другие предполагают, что это, возможно, чудо–смесь слов «люди» и французского слова «моnde». Но это всего лишь версии...

С этим фольварком связана одна поучительная история, которую я отыскала в архивных документах.

Минское городское общество в 1770 году заняло на разные надобности у богатого шляхтича Карла Треберто 2.500 злотых. Под закладную отдало ему имение Людамондъ. Проходили годы, десятилетия, а долг не возвращали... После смерти помещика его сын Иван в 1806 году унаследовал имение, бывшее в закладе. Через 36 лет Минская городская дума «вспомнила» об этой сделке и изъявила желание вернуть эти земли городу и выкупить их у наследников Треберто. Но к этому времени имение было продано другому лицу, которое затребовало слишком большую для города сумму, ибо на земле этой уже находились дома и хозяйственные постройки.

Вплоть до 1812 года тянулась тяжба города с владельцами Людамонда. Но тут грянула война. Французская армия пришла в Белоруссию. Чем кончилась тяжба? Трудно сказать. Городскому суду было не до передела собственности...

По соседству с фольварком Людамондъ, ближе к центру, располагалась Татарская слобода — одно из самых стародавних и обширных предместий. В Минске тогда не было распрей на национальной почве. Уживались все национальности. Но об этом я расскажу позже.

Открытки из коллекции Владимира ЛИХОДЕДОВА.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter