В Германии появилось министерство родины

Одно слово, а какая разница! В Германии правительство переименовало министерство внутренних дел в министерство внутренних дел, строительства и родины (heimat). Министерство родины? Вы это серьезно? Серьезнее некуда. Его возглавляет ультраконсерватор Хорст Зеехофер, десять лет бывший премьер-министром Баварии, самой богатой и процветающей земли Германии. Совпадение — вот Зеехофер возглавил МВД, и вот оно стало министерством родины — не случайно. 

Как мы помним, во время переговоров по формированию правительства фрау канцлерин приходилось балансировать на грани провала, сдавать позиции и посты. Зеехофер, известный своей твердой антимигрантской позицией, которая выкристаллизовалась за годы миграционного кризиса, когда беженцы проникали в вожделенную Германию именно через Баварию, настоял на своем: установлен потолок в 200 тысяч мигрантов, которых страна может принять за год. Меркель со своим “Мы справимся!”, стоившим ей множества голосов избирателей, сопротивлялась до последнего, но была вынуждена отступить. Зеехофер говорит, что депортации тех, кому в убежище отказано, нужно ускорять, процедуры ужесточать, за правонарушения наказывать активнее. И — возрождать чувство родины. В самой Баварии министерство родины существует с 2013 года. Есть такое еще в одной земле — Северном Рейне-Вестфалии. 

С названием “министерство родины” есть проблема. И дело не в том, что звучит это, скажем так, для иностранного уха немного странно, а у некоторых вызывает ассоциации с “министерством правды” антиутопии Джороджа Оруэлла “1984”. У самих немцев ассоциации другие, но тоже печальные. Понятие heimat, которое сложно перевести точно на другие языки, потому что оно включает в себя не только место, где родился, но и чувства и эмоции, с этим местом связанные, активно использовалось в нацистской идеологии. Многие это помнят. В нацистской Германии понятие heimat было связано с национальным государством, населенным чистокровными арийцами. Именно поэтому долгие годы политики избегали не только термина heimat — “родина”, “Отечество”, “отчизна”, но даже термина heimisch — “отечественный”. 

Но сейчас ситуация изменилась, термин снова введен в обиход, и политики делают все возможное, чтобы избавиться от нацистских ассоциаций и придать ему новое значение. Баварское министерство родины, которое Хорст Зеехофер наверняка принимает за образец того, как подобное ведомство должно работать в общегерманском масштабе, определяет heimat как “быть дома, оставаться дома и чувствовать себя как дома”. Президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, выступая на церемонии в честь объединения Германии, дал такое определение: “Понимать и быть понятым — это родина (heimat). Родина — это место, где мы обретаем смысл”. 

Тот факт, что это было сказано именно на церемонии в честь дня, когда перестала существовать ГДР, а Германия вновь стала единой, важен для понимания, почему немцам понадобилось министерство родины. Потому что у многих есть чувство потери. И то, что за ультраправую партию “Альтернатива для Германии” активнее всего голосуют именно в восточных регионах, тоже о многом говорит. Когда несколько лет назад я делала материалы о бывшей ГДР для проекта “Без железного занавеса”, восточные немцы не раз говорили о своей обиде (“нашего мнения никто не спросил, а нас ведь было 17 миллионов!”), об утрате родины и неприятном чувстве второсортности. Нашлись политики, которые умело сыграли на этом и на кризисе с беженцами, который у многих, причем не только в восточных регионах, вызвал чувство растерянности и той самой утраты родины — heimat, о чем так активно говорила “Альтернатива для Германии” во время избирательной кампании. Теперь правящая коалиция пытается перехватить инициативу и вернуть немцам утраченное. Догонять, конечно, сложно, но они стараются. СМИ активно продвигают проект Heimat 2018: ездят по маленьким городкам и деревням, рассказывая немцам о стране, которую они чуть было не потеряли.

Инесса Плескачевская, собкор “СБ” в ЕС, специально для “НГ”

sbchina@mail.ru