В науке не должно быть обходных путей

О защите диссертаций белорусскими учеными в России шла речь в публикации «В науке нет широкой, столбовой дороги?» Михаила Степаненко («СБ», 13 января 2005 г.). Материал вызвал широкий резонанс. Предлагаем читателю несколько мнений на эту актуальную тему.

К сожалению, автор статьи, не располагая достоверной информацией, основательно сгустил краски. Защита белорусских диссертаций в России — отнюдь не массовое явление, а все, что с нею связано, постоянно находится в поле зрения ВАКа. Вопросы же, затронутые в материале, полностью урегулированы на законодательном уровне.

В начале 90–х, когда национальная система аттестации только создавалась, многие действительно защищались в России. В 1993 году в Беларуси появился свой ВАК, и количество защит диссертаций белорусскими учеными в РФ резко сократилось. Сейчас мы в состоянии обеспечить защиту диссертаций, их экспертизу почти по всему спектру научных направлений, которые востребованы в стране. В отдельных областях науки (технология легкой промышленности, горнодобывающая промышленность, военная сфера и др.) научные школы только начали формироваться, недостаточно докторов наук для организации диссертационных советов и проведения объективной экспертизы диссертаций. Поэтому полностью исключить защиты за рубежом невозможно, но контролировать этот процесс, держать высокую планку требований к диссертациям, защищаемым за рубежом, не допускать признания дипломов, полученных недобросовестным путем, необходимо.

Сегодня добиться официального признания в нашей стране диплома кандидата или доктора наук, приобретенного где–нибудь в Самаре за умеренную плату, практически невозможно. Тот, кто намерен защитить диссертацию в России, обязан обратиться в ВАК за соответствующим разрешением. При этом ВАК определяет, в каком российском совете будет проходить защита, и согласовывает этот вопрос с российской стороной. Но даже если разрешение получено, диплом, выданный в России, подлежит нострификации — проверке подлинности и эквивалентности белорусскому диплому — в ВАКе нашей страны. После чего автору выдается документ, имеющий юридическую силу.

Тех, кто решил пойти в обход и защитился в России без согласования с ВАКом, ждет переаттестация. А это, по существу, вторая защита с рецензированием, докладом автора на заседании диссертационного совета, дополнительной экспертизой — такой же, какую, кстати, проходит любая работа. Говорите, информации о диссертациях, представленных на переаттестацию, нет? Есть — в журнале «Атэстацыя», работы, которые переаттестованы, поступают в Национальную библиотеку — читайте.

Как быть, если человек защитил диссертацию, живя в России или окончив там аспирантуру, докторантуру. В этом случае мы обязаны признавать российские дипломы. Но и тогда они должны пройти нострификацию в нашем ВАКе.

В нашей стране признается три вида дипломов кандидата и доктора наук: государственные дипломы СССР, государственные дипломы Республики Беларусь, а также аналогичные документы, выданные в Российской Федерации до 27 февраля 1996 года (дата подписания двустороннего соглашения между правительствами Республики Беларусь и Российской Федерации о взаимном признании и эквивалентности соответствующих дипломов и аттестатов). Только эти документы могут быть приняты отделами кадров, другими инстанциями в качестве официального свидетельства высшей научной квалификации. Только они дают право на предусмотренные законодательством материальные стимулы.

Владельцы дипломов и аттестатов, выданных в РФ после 27 февраля 1996 года, должны получить в ВАКе эквивалентные им дипломы белорусского образца. Но сначала — опять же пройти процедуру переаттестации или нострификации, причем сделать это следовало до конца 2004 года. Кстати, переаттестации подлежат и владельцы дипломов, выданных в других зарубежных государствах.

Словом, ни одна диссертация, автор которой желает иметь диплом, действующий на территории Беларуси, не проходит без самого тщательного рассмотрения в ВАКе. Результат налицо: за последние два года без ведома ВАКа в России защищались единицы.

Не соответствует действительности и утверждение о том, что защиты диссертаций в основном практикуются в периферийных вузах и практически не имеют места в ведущих вузах, в Минске. На самом деле три четверти всех диссертационных советов (136 из 180) работают при вузах и научных организациях Минска, и именно здесь защищается подавляющее число работ. Более того, ВАК публично провозгласил одним из принципов организации национальной системы аттестации создание диссертационных советов именно при крупных научных организациях и в вузах, где наиболее развиты научные школы. Если подготовка кандидатов наук может и должна вестись практически в каждом университете, то их аттестацию можно доверить только наиболее авторитетным учебным заведениям. Только по сельскохозяйственным наукам защиты диссертаций в преобладающем количестве проводятся в периферийных вузах и научных организациях. Но как раз там — в Горках, Гродно, Витебске, Жодино, Самохваловичах — традиционно сосредоточены сильные сельскохозяйственные научные школы, известные своими научными достижениями еще с советских времен.

Разговоры о «бурном росте докторов» наук тоже далеки от реального положения дел. За последние 15 лет количество ежегодно «остепеняющихся» докторов наук уменьшилось в 1,5 раза. Бурный рост наблюдался лишь в первой половине 90–х, тогда каждый год защищалось в среднем около 150 докторских, сейчас — немногим более 100. В последнее время ВАК существенно повысил требования к докторским диссертациям: в 2004 году из общего числа рассмотренных докторских 11,4 процента были забракованы. Омоложения докторского корпуса, к сожалению, также не происходит: средний возраст соискателей этой степени — 50 лет. Так что не про «многих молодых докторов» говорить нужно, а о том, как омолодить научные кадры. Радует, что постоянно увеличивается количество кандидатов наук. Если в 1991 году соотношение между новоиспеченными докторами и кандидатами наук составляло 1:3,8, в 1995–м — 1:3,3, то в 2003–м — 1:6,9, что близко к оптимальному. Отрадно и то, что большинство защитивших кандидатскую — молодые люди до 30 лет.

В заключение хотелось бы пригласить читателей «СБ» на сайт ВАКа в Интернете (www.vak.org.by). Заходите, задавайте вопросы, мы готовы дать на них компетентный ответ.

Владимир АРТЕМЕНКОВ, советник ВАКа, Нина ГУЛЬКО, начальник научно–методического отдела ВАКа.


Нахлебница или кормилица?

Для чего нужна наука обществу вообще и нашему в частности? Несмотря на то что в нашей стране науку поддерживают и уважают, я полагаю, мало кто надеется стать богатым, защитив диссертацию. В нашем городе зарплата кандидата наук, доцента вдвое ниже средней зарплаты рабочего нефтехимического предприятия. Сегодня приход в науку — уже признак определенного таланта и нравственный подвиг...

В науке главное — ее инновационная составляющая. Страна ждет от ученых инновационных разработок, которые решали бы важные вопросы народного хозяйства и сами могли бы служить предметом интеллектуального экспорта. И не имеет значения, где и когда ты защитил диссертацию. Кто сказал, что защита диссертации в России или Украине менее убедительна, чем в Беларуси? Какие бы ни терпели трудности эти страны на рыночных дорогах поиска лучшей жизни, не надо забывать об их масштабах и возможностях и что общее у нас — советская наука, которая была одной из лучших в мире. Я об этих масштабах знаю не понаслышке: 15 лет проработал в экспертизе ВАКа СССР и даже занимался обобщением опыта защит.

Мало ли какие соображения могли привести ученого к мысли о защите диссертации в России. Почему защита в России обязательно «халява»? Правильно ли требовать от соискателя ученой степени доктора технических наук 25 публикаций в рецензируемых научных изданиях? Ведь на практике это означает, что доктором наук раньше 40 лет стать невозможно! Разве это поможет обновлению наших научных кадров в тех же советах по защите диссертаций? А требование представить монографию — разве она не может быть халявой? Я знаю многих ученых, занятых реальным делом, которым некогда было писать монографии, но их знал и почитал весь мир. Сегодня написать и издать монографию за свои деньги не составляет большого труда, но разве это о чем–то говорит? Я считаю, что монография должна приравниваться к нескольким научным статьям, а число этих статей для соискателя ученой степени доктора наук нужно сократить до 15. Почему аспирант или докторант, выбравший нелегкий путь в науку, должен страдать от того, что ученую степень получил директор рынка или мэр города, не имеющий никакого отношения к науке? Очевидно, что за это должен отвечать конкретный совет по защите, а не вся система подготовки научных кадров, не аспирант или докторант. Надо обновлять науку, а не чинить на ее пути все новые бюрократические препятствия. В этой сфере, устремленной к новому, и без того нет столбовой дороги, а больше бюрократических препон, что совсем не означает больше науки.

Мы предъявляем высокие требования к соискателям, но так ли мы строги к себе, к тем, кто заседает в ученых советах? Не пора ли повысить планку требований и к членам советов по защите диссертаций? Ну не может, не должен ученый, забросивший науку, решать судьбу молодых. А таких у нас немало, особенно в вузах...

А разве нормально, что заявка на патент рассматривается 3 — 4 года? В развитых странах (да и в свое время в СССР) эта процедура занимает менее года. Так какого обновления мы ждем?

Или еще вопрос: как стимулировать вложение средств в реализацию научных разработок? Почему об эффективности научных разработок мы нередко судим по количеству истраченных государственных средств на науку, а не по отдаче от реализации инновационных разработок? В конечном итоге мы должны стремиться к тому, чтобы наука в обществе стала кормилицей, а не нахлебницей. Есть у нас и хорошие примеры. Мне говорили, что для эффективной реконструкции Жлобинского металлургического комбината понадобилась защита 4 докторских диссертаций и несколько кандидатских. Можно не сомневаться, что эта реконструкция стимулировала получение высшего образования многими молодыми людьми. Для реализации с помощью французов и россиян одной из наших разработок — компьютерного комплекса для анализа свойств нефтепродуктов — понадобилась защита четырех кандидатских. Наука должна проверяться практикой. Тогда инновационная составляющая вырастет в несколько раз, а процедурные вопросы защиты диссертации отойдут на второй план.

Генрих АБАЕВ, профессор, заведующий кафедрой химической техники Полоцкого государственного университета.


Если есть, что защищать, — защищайтесь!

Из множества вопросов, которые поднимал М.Степаненко, выделяется один, главный — отношение к зрелым научным кадрам. Каким оно должно быть, как сочетать опытные кадры с молодыми? Проблема далеко не новая, но актуальная.

Ставка на форсированную подготовку молодых докторов никакой пользы науке не принесет, ибо есть в этом нечто искусственное, формальное. Кроме того, такая политика чревата нездоровой обстановкой в коллективах, появлением негласного возрастного ценза.

Если ученому есть что защищать, он должен защищаться независимо от возраста.

Развитие науки основано на новых идеях, теориях, технологиях, получении результатов на стыке научных дисциплин, умении отличить главное от второстепенного. Как видим, здесь есть место всем — и молодым, и зрелым кадрам. Одно немыслимо без другого. Обобщение, систематизация присущи зрелым ученым, пытливость и смелость — молодым. Следовательно, кадровая политика прежде всего должна способствовать развитию науки, без привилегий и каких–либо надуманных цензов.

Можно ли защищаться в России? На мой взгляд, можно и нужно. Почему Михаил с таким недоверием относится ко всем российским научным учреждениям? А все ли в порядке в минских научных учреждениях? Возможно, потому и защищаются некоторые в периферийных вузах, что обстановка там более творческая и амбиций поменьше.

Григорий РАВИЧ, ветеран Вооруженных Сил, кандидат технических наук.