Еще недавно работы этих художников были под запретом. Помню, как в 1987 году витебские друзья тайком водили меня посмотреть на домик Марка Шагала. А ныне этот домик – чуть ли не главный туристический объект Витебска, а сам Шагал – классик, гордость страны.
То же самое можно сказать и о других мастерах, представленных на выставке. Еще недавно о них не знали, а если знали – предпочитали молчать.
Теперь эти художники в цене и в чести. Настолько в цене, что для государственных музеев их покупка абсолютно неподъемна. И тогда на помощь приходит государственно-частное партнерство.
Нынешняя выставка в Национальном историческом музее целиком составлена из работ, находящихся в частных коллекциях белорусов. Казалось бы, что может предложить в наши дни частный коллекционер? Оказывается, очень многое.
– Я никогда не видел такой подборки Царфина! – восклицает известный белорусский искусствовед Борис Крепак. – Офорты, литографии – это просто невиданно. Тут любая работа достойна того, чтобы быть выставленной в лучших музеях мира.
И действительно, никто не ожидал, что на выставке окажется 17 полотен Царфина. Еще недавно говорили, что его живописных работ в Беларуси нет и не предвидится, а тут такой сюрприз!
Причем полотна совершенно разных стилей. Сначала бросаются в глаза привычно синие, потом – зелено-коричневые под цвет белорусской земли, по которой он, по-видимому, всю жизнь тосковал. Его крестьянки, занятые сбором колосков, как будто прямиком из его родных Смиловичей, а девушка, осторожно входящая в воду, не так уж далека от женских образов Ващенко.
Плюс другие его творения – его палитра, литография «Сарра и Агарь», знаменитые царфинские эскизы тканей – строгие цветочные орнаменты, начисто лишенные декадентского флера.
А рядом 13 гравюр Марка Шагала на библейские темы, над которыми он работал в Париже в 1960 году. Техника, в которой он их создавал, – гелиолитография – используется ныне в 3D-принтерах. Стиль и дух Шагала, его удивительное мечтательное сновидчество узнается в них с первого взгляда.
По контрасту Шагал развешан вперемешку с цветными литографиями его школьного товарища Осипа Цадкина. Здесь, наоборот, решительность линий, острота углов, что-то иногда от Пикассо, хотя случается и пронзительный реализм, как в «Деревенских музыкантах».
Богато представлен и гродненец Осип Любич. Тут и обычные карандашные зарисовки – арлекины, рыбаки – и офорты, и бесхитростные пейзажи маслом, на которых почти непременно пасутся козы.
Пинхус Кремень – уроженец местечка Желудок – удивил меня зимним городским пейзажем, очень похожим на минский.
Три работы гомельчанина Михаила Кикоина, из которых одна – явный набросок и еще одна – заказной портрет, скорее заинтриговали, чем раскрыли художника.
По-настоящему же меня поразил цикл литографий Роберта Генина «Женщина на войне», созданный в Мюнхене в 1915 году. Поразила глубина страдания и сострадания, особенно на фоне подчеркнутой отстраненности его товарищей, как будто бы вовсе безразличных к тем историческим катаклизмам, в которых они лишь по счастливой случайности уцелели.
– Если сюда добавить Сутина, добавить Мещанинова, тогда был бы полный сбор так называемых белорусских парижан, которые родились на этнической территории Беларуси, – говорит Борис Крепак. – Да, это всего лишь верхушка айсберга. Но художники, составляющие этот айсберг, очень разные, и они не офранцузились, не европеизировались.
– Традиционно Беларусь всегда находилась под влиянием других культур, – полагает главный консультант проекта, искусствовед и дипломат Владимир Щасный. – В XIX веке это французская культура, в XX веке – английская и американская. Но были и такие периоды в нашей истории, когда это была улица с двусторонним движением. Это начало XX столетия, когда наши парни ворвались на Монпарнас. Не связанные никакими академическими правилами, они оказали грандиозное влияние на мировое изобразительное искусство. Они спасли его от излишнего академизма, от тривиальности.
Возможно ли повторить этот подвиг сейчас?
По мнению Щасного, не только возможно, но это и есть главная причина, отчего любые выставки белорусских парижан пользуются таким бешеным успехом у наших сограждан.
– Мы вспоминаем здесь художников парижской школы не для того, чтобы ими гордиться, – подытоживает Владимир Григорьевич, – а для того, чтобы вновь вписаться в мировой художественный процесс и на него влиять. Как показывает эта выставка, в те времена это было вполне возможно. А если посмотреть те выставки современных белорусских художников, которые сейчас проходят в Минске, мы неизбежно придем к выводу, что это возможно и в наши дни, и в будущем.
Фото: Екатерина Алексеева, Олег Леус, Олег Радкевич, Андрей Плесанов. Предоставлены Национальным историческим музеем
