Известный документалист экспериментирует на «Беларусьфильме» с «полным метром»Удивительно красивые документальные фильмы без малейшего намека на фальшь, «сделанность» принесли Виктору Аслюку несколько десятков призов серьезных кинофестивалей, членство в Европейской киноакадемии и мировую известность. От него уже не ждут ничего другого — только шедевра. Но прогнозировать, каким будет итог нового проекта, не берется даже сам режиссер... Несмотря на то, что съемки его дебютного игрового фильма планируется завершить уже в декабре, Виктор и сейчас часами может ждать нужной погоды ради эффектного кадра. Правда, работает он почти круглосуточно, с редкими перерывами на ужин. В эти относительно свободные минуты мы и поговорили.
— Можете сказать, что подвигло вас заняться игровым кино? Неужели надоели себе со своей успешностью?
— Не исключено, что теперь успешность моя может сильно пострадать... А что подвигло — в двух словах, наверное, и не скажешь. Так вот сложилось.
— И за литературную основу вы взяли рассказ забытого белорусского писателя, погибшего в роковом 37–м, которого одни называют певцом коллективизации, а другие, наоборот, считают одним из самых романтичных литераторов прошлого века...
— Михась Зарецкий мне всегда нравился. Певцом коллективизации он однозначно не был, поскольку достаточно тонкий автор... Спорят о его уровне? Вы знаете, ему не дали дорасти до какого–то уровня, но это был с большим потенциалом писатель. Хотя, честно вам скажу, рассказ «Ой, летели гуси» я выбрал по количеству героев. Поскольку бюджет у картины небольшой, мне нужна была камерная история. А там еще такой интересный, сложный герой, не вполне положительный. Плюс нестандартный сюжет — странный любовный треугольник, и заканчивается все странно... Правда, время действия мы перенесли с 30–х годов в современность.
— Почему? Нет достойных современных авторов?
— Без хорошей литературы кино вообще не снять и не поднять. А Зарецкий — это хорошая литература. И то, что происходит в его рассказе, могло случиться и сейчас: один любил, другой разлюбил, третий помешал...
— А кто у вас автор сценария, кто оператор?
— Сценарий — мой. Оператор — Юрий Докучаев, ученик того самого Княжинского, работавшего с Тарковским.
— Я почему про оператора спросила — для вас ведь, как снято, так же важно, как и о чем...
— Конечно, почти за 15 лет в документальном кино у меня выработался свой стиль, убежать от которого трудно, но его очень непросто перенести в игровое кино. И вы знаете, на этом этапе я пока сам не свой. Как будто взял новый инструмент, на котором не умею играть. Вроде все знакомо, и даже музыкальный слух есть, но инструмент–то новый... Хотя любое кино — это всегда рискованный проект, который с одинаковой вероятностью может получиться, а может и провалиться... Шансов на неудачу даже больше. Ведь что такое неудачное кино? То, о котором говорят «ничего», иногда даже — «неплохо». А на самом деле все это — провал...
— Кстати, российский режиссер Алексей Учитель, в свое время сделавший себе имя в документальном кино, рассказывал в интервью, что актеров он всегда подбирает максимально похожих на героев будущих фильмов, причем как внешне, так и внутренне...
— Не думаю, что в этом проявляется его прошлое документалиста, скорее, это такой авторский метод. Хотя подобрать актера, который идеально соответствовал бы твоим представлениям о герое, сверхтяжело — даже если искать среди обычных прохожих. Найти исполнителей ролей даже соответствующей внешности мне не удалось, видимо, и вести себя в кино герои станут иначе. По большому счету, это будет фильм для трех человек — Андрея Ковальчука, Игоря Денисова и Светланы Кожемякиной. Хотя Денисов совсем не похож на того Сергея, которого описал Зарецкий. Маленький, робкий человек заведомо проигрывает большому и сильному, а у меня оба героя во всем равны друг другу. То есть ситуация может получиться и обратной...
— Есть такое понятие, как «фестивальное кино»...
— Ни в одном из своих фильмов я не ставил себе задачу сделать так, чтобы потом показывать это на фестивалях.
— А знаете, чего хочет зритель?
— Хотел бы знать, очень. Впрочем... Зритель может хотеть убийств на экране, секса побольше, всевозможного экшна — этого он будет хотеть всегда, во все времена. Но я знаю, что есть и другой зритель, который хотел бы видеть Бергмана... Я, конечно, не Бергман, сейчас вообще сложно сказать, кто я. Может, и вовсе пошел не своей дорогой...
— Боитесь провала?
— Конечно, боюсь. Но это вызывает не панику, а желание действовать. В принципе, мне некогда об этом думать.
