Было около 10 часов вечера. Разомлевшую от летнего зноя деревню уже окутали прохладные дымчато-серые сумерки. Однако пенсионерка Леонила Турко хорошо разглядела быстро прошагавшего мимо ее подворья человека в темных с красными лампасами брюках и синей майке с короткими - до локтя - алыми рукавами. В его левой руке была черная сумка, в правой - большой топор с выкрашенным в синий цвет топорищем. Субъект с топором, в мгновение ока слившийся с сумерками, показался Леониле Викторовне странным и зловещим. Но она и подумать не могла, что всего несколько минут назад в их тихой, замершей в полудреме деревне он совершил дикое двойное убийство.
Кровь в кирпичном домике
Ирину Лапковскую звонок сестры, жительницы Подмосковья Натальи Сильченко, застал в одном из минских дискаунтеров, куда в половине десятого вечера они с мужем Дмитрием заехали за покупками. Наталья была очень взволнованна: "Только что маме на дачу звонила. Там у них ужасный скандал". Ирина набрала номер мобильника матери. "У нас такое творится, такое... - задыхалась от волнения мать. - Срочно приезжайте!" По дороге на дачу, в деревню Залесье Воложинского района, Ирина еще несколько раз пыталась связаться с матерью по сотовому. Номер не отвечал.
Одноэтажный кирпичный домик за металлическим забором-сеткой встретил пугающей темнотой всех окон. Ирина распахнула незапертую дверь веранды, ступила на дощатый пол. И, поскользнувшись, едва не упала. Дмитрий нащупал выключатель. Молодые люди увидели страшную картину. Возле кухонного стола крест-накрест лежали мать Ирины, 55-летняя Зинаида Алебович, и бабушка, 83-летняя Нина Зернова. На головах обеих разверзлись ужасные глубокие раны. Ручьем струилась кровь. Именно на ней поскользнулась Ирина. Охваченная леденящим ужасом, она склонилась над матерью. Зинаида Владимировна на мгновение открыла глаза. И тут же смежила их. С последним вздохом. "Дети!" - спотыкаясь и падая, Ирина бросилась в дом. В зале голубовато-тускло мерцал экран телевизора. 9-летняя Аня и 6-летняя Ксюша тихо плакали, сжавшись в комочки в уголке широкой, застеленной цветастым покрывалом кровати.
Самоутверждение дикаря
Всегда и везде он руководствовался принципом из пословицы о работе, которая не волк. Потому упорно искал волшебные кущи, где за ничегонеделание под хвалебные фанфары осыпают весомокупюрной манной небесной. Таких "романтиков", понятное дело, нигде и никто не жалует. А это, само собой, сказывается и на размере зарплаты, и на градусе взаимоотношений с коллегами. Василия Алебовича ни то ни другое никогда не устраивало. Места работы, специальности он менял, как гламурная дива цвета лака на ногтях. Таксист, крановщик, подсобник, сторож, асфальтировщик... Кем он только не был и где только не подвизался. Однако ни в одной из ипостасей и ни на одном месте долго не задерживался. Ибо всякий очередной предполагаемый халявно-медоточивый оазис мгновенно таял. Как и подобает зыбкому миражу, рожденному праздным воображением. После очередного крушения надежд Алебович месяцами сидел на шее жены. Терроризируя ее, падчерицу Наталью и дочь Ирину. Не обретший своего "я" в профессии и обществе, он самоутверждался в семье. Как первобытный дикарь. Наталья и Ирина до сих пор с ужасом вспоминают свое детство. Багровое от синяков и мокрое от слез. Он мог избить по любому пустяку. Будь то невыученный урок или даже холодный, по его мнению, взгляд. Когда "причины" не было, непременно ее находил, Например, проиграла любимая футбольная команда. Жену Зинаиду изводил методично и с каким-то садистским наслаждением. Сначала непрестанно напоминал, что ее, вдовую, облагодетельствовал: взял с "прицепом" - 7-летней дочерью. А потому супруга должна быть ему безмерно благодарна до конца дней своих. Потом стал закатывать сцены ревности с матерщиной и рукоприкладством. При этом грозил: если посмеет пожаловаться и его посадят, выйдя из тюрьмы, убьет. Запуганная до смерти Зинаида терпела издевательства 13 лет. 4 апреля 1995 года в очередном припадке ревности Василий бросился на нее с топором. Спасаясь, Зинаида выпрыгнула из окна 2-го этажа. Перелом позвоночника. Больничная койка. Заявление в милицию. Василия будто подменили. Днем и ночью сидел у постели супруги. Ухаживал. Каялся. Клялся, что теперь ради семьи будет трудиться не щадя живота. Что смирит свой нрав, ее, детей впредь пальцем не тронет. Лишь бы отозвала заявление. Поверила. Простила. Отозвала. И он больше ни разу не появился в больнице. Праздновал освобождение от страха перед, казалось бы, неминуемым наказанием. Приводил в квартиру незакомплексованных женщин. Укладывал на их с Зинаидой брачное ложе. Не стесняясь 12-летней дочери (падчерица еще за год до произошедшей с матерью беды сбежала от домашнего кошмара; сначала жила на съемной квартире, потом и вовсе уехала в Москву. - Авт.). Именно с этого времени дочь перестала называть родного отца папой.
Выписавшись из больницы и узнав о похабных похождениях "раскаявшегося" Василия, Зинаида немедленно развелась с ним. Ее не остановило даже то, что после страшной травмы теперь и пожизненно она могла передвигаться только при помощи костылей.
Сожители поневоле
Квартира в Минске, в доме на улице Голубева, где они прожили все эти годы, принадлежала Зинаиде. Получила ее еще до знакомства со своим вторым мужем. Но Василий был здесь прописан. Согласно закону выселить человека в таком случае практически невозможно. Посему, ничтоже сумняшеся, после развода бывший муж не стал паковать чемоданы. А, разделив лицевой счет, нагло занял свое место под солнцем. Так они стали сожителями поневоле. Поначалу он вел себя тихо. Но потом снова стал третировать Зинаиду. Вспоминал некие ее прегрешения в прошлой, еще скрепленной брачными узами жизни. Скандалил, распускал руки. Время шло. Дочь выросла, вышла замуж, стала жить отдельно. Чтобы не видеть и не слышать бывшего, Зинаида с первым теплом уезжала на свою дачу в Залесье, по соседству с которой был и дом ее матери Нины Зерновой. Возвращалась в Минск лишь с устоявшимися холодами. Между тем 55-летний Василий, лишенный таким образом возможности "самоутверждения", мучился чувством неполноценности. Опостылевшую работу он уже лет 5 как бросил. Промышлял сбором стеклотары. И все чаще и чаще впадал в депрессию и агрессию. Ведь чувствовал себя в своей тарелке лишь тогда, когда его боялись и перед ним трепетали.
Шаг в преисподнюю
Дочь Алебовичей Ирина выходила замуж. На свадьбу пригласила единоутробную сестру Наталью. Естественно, та захотела остановиться в родной квартире. Но без опостылевшего отчима. Василия отправили в Залесье, на дачу бывшей жены. Торжество закончилось. Наталья уехала домой, в Подмосковье. Василий попросил, чтобы его хотя бы еще на день оставили на даче - уж больно воздух свежий. Чтобы не рушить умиротворенную послесвадебную обстановку, Зинаида скрепя сердце согласилась.
...В тот вечер ужинали втроем: Василий, Зинаида и ее мать Нина Зернова. На веранде. Аня и Ксюша, дочери Ирины Лапковской от первого брака, в комнате смотрели по телевизору мультики. Василий сразу, будто истосковавшись по скандалам, взял с места в карьер. Обвинил Зинаиду в некоей мифической связи с местным мужчиной. Для него не имело значения, что поминаемый им всуе человек был прикованным к постели недвижимым инвалидом и отошел в мир иной много лет назад. Главное, пусть надуманный, но повод. Оскорбить, унизить и облить грязью Зинаиду. Именно в этот момент позвонила Наталья из Подмосковья. Когда раздался звонок Ирины, Василий уже вошел в раж, пытаясь ударить бывшую жену. "Пошел вон!" - указала на дверь Зинаида. Нина Антоновна в сердцах огрела бывшего зятя костылем дочери. Ему на глаза попался топор с синим топорищем, стоявший в углу веранды. Ирина и Дмитрий опоздали буквально на несколько минут...
Совершив дикое злодейство, он сложил в Зинаидину дамскую сумку провизию со стола и из холодильника, взял топор. Леонила Турко видела Алебовича как раз в тот момент, когда он спешил в ближайший лес. Там преступник спрятал орудие убийства. На попутке доехал до Минска. Некоторое время таился на стройке. Потом проник в квартиру Ирины, открыв ее ключами, найденными в Зинаидиной сумке. Сумку эту он оставил в жилище дочери. Вместе с душещипательной "прощальной" запиской. В ней убийца слезно каялся в смертном грехе и клялся, что покончит жизнь самоубийством. В милиции, куда Ирина передала это послание, не поверили в искренность намерений двуличного Алебовича. Действительно, зачем гражданину, собирающемуся на тот свет, презренные мирские дензнаки - 200 долларов, 100 евро, 30.650 российских и 2.369.130 белорусских рублей? Именно такую сумму Алебович забрал из сумочки зверски убитой им бывшей жены. С этими деньгами его и задержали. В 9-й клинической больнице. Сюда преступник пришел к своей знакомой в надежде, что та поможет ему скрыться от грядущего возмездия.
Минский областной суд приговорил Василия Алебовича к 25 годам ИК усиленного режима.
Комментарий
Вячеслав Цырлин, психолог, психотерапевт:
- У героя материала четко прослеживается так называемое нарциссическое расстройство личности. Такой человек абсолютно вменяем. Но в его характере превалирует гипертрофированное стремление возвыситься над другими. Отсутствие соответствующего внутреннего потенциала сводит все усилия на нет. Отсюда - вечное недовольство собой и окружающими, которое порождает агрессию. Сосуществовать с таким человеком - то же самое, что находиться в клетке с тигром. Зверь непременно совершит свой прыжок. Рано или поздно. Поэтому все компромиссы с ним бесполезны. Расставаться с индивидуумами подобного рода надо решительно. Раз и навсегда. Иначе трагедии не избежать.
